Обзор DVD выпуск 272

Сергею Параджанову выпала нелегкая судьба.

Параджанов родился в 1924 году в Тбилиси. Окончил школу, поступил в Институт железнодорожного транспорта, бросил его, учился в музыкальном училище при Тбилисской консерватории (скрипка, вокал), в 1945 году перебрался в Москву и поступил во ВГИК, в мастерскую Игоря Савченко (автора фильмов «Гармонь», «Богдан Хмельницкий», «Третий удар», «Тарас Шевченко»). После смерти Савченко дипломными работами студентов руководил Довженко.

Распределили Параджанова на Киевскую студию, где первой его работой стала незамысловатая сказка «Андриеш» (1955). За ней последовали еще три максимально советские (по всем параметрам) картины – комедия и две мелодрамы: «Первый парень» (1958), «Украинская рапсодия» (1961) и «Цветок на камне» (1962). Посмотрев эти ленты сегодня, вам не придет в голову, что у автора есть хоть капля таланта, того меньше – индивидуальности. Это клишированное кино, каждый элемент которого скопирован из прописей.

То, что произошло потом, похоже на чудо. Сорокалетний режиссер, участник процесса производства «безавторских» фильмов, так сказать, кинопродукции, вдруг обрел дар речи. Как в прологе «Зеркала» Тарковского – женщина-доктор почти приказывает заикающемуся юноше: «Скажи громко и четко: «Я могу говорить!» И юноша повторяет: «Я могу говорить».

Для Параджанова этим доктором стал Андрей Тарковский.

Вот признание Параджанова, зафиксированное кинокритиком Андреем Зорким. Зоркий обсуждает с режиссером Иосифом Хейфецем взаимоотношения старшего поколения с новым поколением кинематографистов. Патриарх Хейфец выделяет из младших лишь Андрея Тарковского. Зоркий поддерживает его: «Вчера мне, к примеру, пришлось услышать от сорокапятилетнего Сергея Параджанова, что в определенном смысле его учителем в кино оказался более юный Андрей Тарковский, поставивший «Иваново детство» («Право на патетику», «Искусство кино», № 2, 1971, стр. 100).

А вот прямые слова Параджанова из его выступления в Минске «перед творческой и научной молодежью Белоруссии» (так это собрание официально называлось) 1 декабря 1971 года: «Своим учителем в кино я считаю абсолютно молодого и удивительного режиссера Тарковского, который даже не понял, насколько он был гениален в «Ивановом детстве» (Сергей Параджанов «Исповедь», СПб, и-во Азбука, 2001, стр. 620).

Оказалось, что кинорежиссер – это художник, у которого имеется собственный голос. Отличный от голоса наших славных традиций, голоса учебника, постановлений ЦК КПСС, студии, социалистического реализма. Заговорив собственным голосом, Тарковский снял с Сергея Параджанова – и не только с него одного – советское заклятье. И Параджанов вдруг осознал, что кино – это не только набор приемов, не сюжет, не история, утвержденная худсоветом, не актеры, камера, бюджет, зарплата, не продукт, выпущенный фабрикой грез или комитетом пропаганды. Оказалось, что кино может быть голосом. Твоим голосом.

И Параджанов заговорил.

«Тени забытых предков», «Цвет граната», «Легенда о Сурамской крепости», «Ашик Кериб» – вот и все, что успел сказать Сергей Параджанов. Вот и все, что ему дозволили сказать. Этого, однако, достаточно, чтобы услышать голос поэта, соприкоснуться с удивительным миром, творимым этим голосом, голосом, который продолжает завораживать нас и сегодня, через 28 лет после смерти Параджанова.

Из четырех его фильмов только «Тени забытых предков» и «Ашик Кериб» прошли на ура. «Цвет граната» не сохранил даже авторского названия (в оригинале картина называлась «Саят-Нова»). Изменить название потребовало кинематографическое начальство. Но это была не единственная претензия к фильму. В конце концов, его было разрешено демонстрировать в Армении, но не за пределами республики. Картина получила разрешение на всесоюзный прокат только после того, как ее перемонтировал один из патриархов советского кино Сергей Юткевич.

В следующий раз Параджанов вышел на съемочную площадку только через шестнадцать лет. Впрочем, и через шестнадцать лет быть полновластным хозяином фильма ему не доверили. В титрах «Легенды о Сурамской крепости» присутствует второй режиссер Давид Абашидзе. Таково было распоряжение начальства.

Дело в том, что, обретя неожиданно собственный голос, Параджанов так обрадовался ему, что словно бы разучился говорить на языке советском. То есть потерял одно из необходимых условий мимикрии.

17 декабря 1973 года Параджанов был арестован. 25 апреля 1974 года суд приговорил его к пяти годам лагерей строгого режима и конфискации имущества. Обвинения: торговля антиквариатом и гомосексуализм. Еще через месяц Союз кинематографистов исключил его из своих рядов.

Продавал ли Параджанов какие-то вещи, проявлял ли интерес к некоему молодому человеку по фамилии, кажется, Воробьев – неужели мы станем сегодня это обсуждать?

Кто только не обращался к советским начальникам, прося освободить Параджанова. Ведущие мировые ученые, кинокритики, писатели, кинорежиссеры от Феллини и Антониони до Трюффо и Луи Маля. Хитрый Виктор Борисович Шкловский подключил к этому делу каталикоса всех армян Вазгена Первого. Не менее хитрая и более деловая Лиля Юрьевна Брик подключила свою сестру Эльзу Триоле и ее мужа Луи Арагона, который говорил о Параджанове с Брежневым.

Общими усилиями они отбили Параджанову год жизни – вместо пяти он просидел четыре: его освободили 30 декабря 1977 года.

После этого Параджанов пять лет стучался во все мыслимые двери – в Киеве, Ереване, Тбилиси, в Москве – с миллионом идей и десятком сценариев и везде получал отказ.

3 января 1982 года его снова арестовали. Просидев девять месяцев в следственном изоляторе и в тюрьме, Параджанов был выпущен после суда с условным сроком.

Подумайте только, чем они, хозяева нашей жизни, занимались?

 

Вот документ под грифом «секретно»: получив донос из Белоруссии, председатель КГБ Андропов находит его таким важным, что отправляет его в ЦК КПСС.

«По сообщению КГБ при СМ Белорусской ССР, 1 декабря 1971 года перед творческой интеллигенцией и научной молодежью республики выступал приглашенный ЦК ЛКСМ Белоруссии режиссер Киевской киностудии им. Довженко ПАРАДЖАНОВ С.И.

Выступление ПАРАДЖАНОВА (запись прилагается), носившее явно демагогический характер, вызвало возмущение большинства присутствовавших.

ЦК Компартии Белоруссии информирован.

ПРИЛОЖЕНИЕ: на 23 листах.

Председатель Комитета Госбезопасности Андропов». (Там же, стр. 606).

Десять лет спустя, в октябре 1981 года, текст выступления Параджанова в Театре на Таганке, на обсуждении спектакля «Владимир Высоцкий», Андропов отправит в КГБ Грузии с указанием: принять решительные меры. Задумайтесь: председателю КГБ нечем больше заниматься, как вынюхивать и выслеживать не террориста, не бандита, а пожилого кинорежиссера.

В сборнике «Исповедь», материалы которого я здесь постоянно цитирую, имеется любопытный документ: интервью, взятое у Эдуарда Шеварднадзе (стр. 640–642). Оно начинается вопросом в лоб: «Многие считают, что второй арест Параджанова состоялся в Тбилиси с молчаливого согласия Шеварднадзе».

Известный нынче либерал, бывший начальник грузинского МВД, бывший первый секретарь Грузинской компартии и бывший член Политбюро ЦК КПСС, отвечает: «Что вы! Как можно так думать?» А конкретнее: «Никто со мной не согласовывал заключение Параджанова под стражу».

Ну конечно, идиоты, которые хватали Параджанова и тащили его в тюрьму, знать не знали о первом его заключении, о тысячах протестов и арестовали его, не заручившись согласием первого секретаря. Первого секретаря, который, оказывается, был личным благодетелем Параджанова и вызволил его из лап страшного украинского товарища Щербицкого.

Спросите сегодня любого людоеда, что ему случалось кушать на обед в 1982-м, скажем, году, и он вам расскажет, что всю жизнь прожил вегетарианцем. И, разумеется, генерал Шеварднадзе излагает интервьюеру, что он сам лично сговорился с первым секретарем Компартии Украины Щербицким. Мол, разрешим Параджанову после первой отсидки жить в родном городе. «Могу со всей определенностью заявить: без моего одобрения Параджанова не впустили бы на постоянное жительство в столицу Грузии. /…/ Причем, согласившись на переезд Параджанова, я попросил предоставить ему соответствующую работу. Тогда я подумал: Грузия не может взять на себя такой грех, чтобы гений не нашел применения своему колоссальному дарованию».

Интересно, что интервьюер даже не хочет обратить внимание на удивительную нестыковку. Шеварднадзе уверяет, что без его согласия Параджанов – освобожденный из лагеря и уже формально свободный человек – не мог бы переехать с Украины в Грузию. То есть вопрос переезда одного гражданина СССР из Киева в Тбилиси согласовывали два первых секретаря двух компартий. А вот арестовать Параджанова в Тбилиси могли, с первым секретарем не согласовывая. Вы можете в это поверить?

И, между прочим, никакой работы в Тбилиси Параджанов так и не получил. В январе 1982-го он был арестован как безработный. Или, пользуясь советским сленгом, как тунеядец. Несмотря на распоряжение, якобы данное первым человеком республики, Параджанов за все эти годы так и не нашел применения «своему колоссальному дарованию».

Параджанову потребовалось провести еще девять месяцев в тюрьме и еще полтора года без работы, чтобы начальство соизволило разрешить ему выйти на съемочную площадку.

Но вот что важно, пожалуйста, не забывайте: освободили Параджанова исключительно благодаря вмешательству товарища Шеварднадзе: «Я настоял на том, чтобы его помиловали. Так и произошло – из зала суда он вернулся домой».

А как же иначе? Ведь товарищ Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе просто добрый ангел. Как и прочие товарищи Щербицкие, Андроповы и лично товарищи Брежневы. Все ангелы.

***

Саят-Нова (1712–1795) – выдающийся армянский поэт и ашуг (то есть певец, трубадур). Он писал стихи не только на армянском языке, но и на грузинском, и на азербайджанском.

На русский язык произведения Саят-Новы переводили первоклассные мастера, такие как Лозинский, Арсений Тарковский, Шервинский, Валерий Брюсов. Брюсов к тому же был энергичным пропагандистом творчества Саят-Новы, как и вообще армянской поэзии (как и вообще армянской культуры). В своей статье «Поэзия Армении и ее единство на протяжении веков» Брюсов так характеризовал Саят-Нову: «Таким поэтом, как Саят-Нова, может и должен гордиться весь народ; это – великие дары неба, посылаемые не всем и не часто; это – избранники провидения, кладущие благословение на свой век и свою родину» (Валерий Брюсов, Соб. сочинений в семи томах, т. 7, стр. 237, Москва, изд-во «Художественная литература», 1975 г.)

В 1962 году было шумно отпраздновано 250-летие Саят-Новы (даже почтовую марку по этому поводу выпустили). И поэтому, когда Параджанов предложил студии «Арменфильм» сделать картину о Саят-Нове, заявка была немедленно принята. Надо думать, студия ожидала нормальной биографической картины, но фильм Параджанова на нормальную биографическую картину совершенно не был похож. «Где тут наш национальный гений Саят-Нова?» – вопрошали чиновники аж из ЦК КПСС Армении.

На самом деле в ленте Параджанова присутствуют все элементы традиционной биографии, своего рода главы, герой которых – мальчик Арутюн (настоящее имя Саят-Новы – Арутюн Саядян), юный ашуг, придворный поэт, влюбленный в царевну Анну, расставание, монастырь, смерть Саят-Новы. Но фильм Параджанова – не школьная биография поэта. Это, скорее, поэма о поэте. Со своей абсолютно рациональной структурой, с визуальными рифмами, с визуальными аллитерациями (если так можно выразиться), с целой системой пластических повторов, с обдуманным выбором одной и той же актрисы, Софико Чиаурели, на роль молодого поэта и царевны Анны (кроме этого, Софико Чиаурели играет в картине еще три роли).

Но в определенном смысле для зрителя не так важно, как и из чего сделан фильм, главное – что гармония искусства хоть на секунду овладела душой этого зрителя. А это значит, что к фильму он еще вернется, вспоминая, обдумывая или снова переживая какие-то эпизоды, слова, поворот головы, взгляд. И даже если не вернется, секунда гармонии, подаренной искусством, – разве этого мало?

«Цвет граната» – прекрасный поэтический текст, который можно перечитывать, то есть пересматривать, снова и снова.

***

«Цвет граната» – первый фильм Сергея Параджанова, выпущенный Criterion Collection. Это по всем параметрам экстраординарное издание. Во-первых, это авторский монтаж, которого я, например, никогда не видел, и, думаю, его видели очень немногие. Во-вторых, качество изображения – резкость, чистота цветов, контрастность – выше всяких похвал.

Это – эталонное издание.

На диске вы найдете множество интереснейших дополнительных материалов. Единственное, что меня удивило: Criterion Collection, обычно снабжающая свои издания всеми доступными материалами, касающимися фильма, не поместила в приложении к авторскому монтажу вариант, смонтированный Сергеем Юткевичем. Все-таки в течение многих лет это был единственный вариант фильма, доступный публике как в Советском Союзе, так и за рубежом. То есть я хочу сказать, что большинство из тех, кто восхищается фильмом, видели его именно в этом монтаже.

Это тем более удивительно, что английская фирма Second Sight выпустила одновременно с Criterion Collection «Цвет граната» на двух дисках, включающих и монтаж Юткевича.

Если у вас появится особый интерес, вы можете приобрести английский диск по адресу: https://www.amazon.co.uk/exec/obidos/ASIN/B074R57XXL/dvdbeaver-21/ref=nosim. Но нужно учесть, что вам понадобится еще и мультисистемный Blu-Ray проигрыватель, поскольку английский диск работает в кодировке В, а стандартные Blu-Ray проигрыватели в США понимают только кодировку А.

Михаил ЛЕМХИН