Обзор DVD Выпуск 265

«Сталкер»

Начало читайте тут

Рерберг, один из лучших операторов, работавших в те годы в советском кино, снявший Тарковскому «Зеркало», оправдывался тем, что на этой же пленке он снял Сергею Соловьеву «Мелодии белой ночи», и все было прекрасно (правда, проявляли материалы этого фильма в  Японии). Позже, уже во время перестройки, Рерберг также рассказывал, что когда на студии пытались разобраться в причинах брака и хотели свалить вину на него, пришел оператор Владимир Нахабцев, снимавший Эмилю Лотяну картину «Мой ласковый и нежный зверь», и принес коробку с проявленной пленкой. Пленка была из той же партии, она была обработана на «Мосфильме» одновременно со «Сталкером» и имела те же проблемы (как я понимаю, недостаточную плотность черного). Но, похоже, тут Рерберга подвела память. Картина «Мой ласковый и нежный зверь» действительно обрабатывалась одновременно с материалами «Сталкера», но снимал ее не Нахабцев, а Анатолий Петрицкий. Нахабцев же работал с Эмилем Лотяну гораздо позже, в середине 80-х годов, на фильме «Анна Павлова».

Короче говоря, понять, что действительно произошло, очень трудно. Странно только то, что Тарковский отнесся к случившемуся на удивление спокойно.

Аркадий Стругацкий, который приехал в Таллин вместе с киногруппой и был на подхвате, на случай, если потребуется внести поправки в диалоги, пишет Борису: «…пленка на исходе, дублей снимать нельзя. В группе паника. Кончаются деньги. Просрочены все сроки». А главное – то, что снято, «Андрею не нравится».

«Позавчера утром он улетел в Москву, вчера вечером прилетел. С неожиданной легкостью удалось выправить дела. Ермаш без звука подписал приказ о переводе «Сталкера» в двухсерийную картину с соответствующими дотациями в деньгах, пленке и времени. И есть в этом еще одна большая благодать: все кадры, которые Андрей снимает, занимают вдвое больше физического времени, чем предполагалось по режиссерскому сценарию.

Все равно Тарковский неспокоен. Терзается творческими муками. Уверяет меня, что снимает все не то и не так».

Это письмо написано 30 июля. Еще не случился «сбой» проявочной машины, а Тарковский уже рассуждает о двухсерийном фильме.

Светлана Бондаренко и Виктор Курильский, составители четырехтомника переписки братьев Стругацких, в своих комментариях уже обратили внимание на то, что Тарковский обманывает Аркадия Натановича рассказами о неожиданном благорасположении Ермаша.

Во-первых, 29 июля никаких оснований просить о переводе «Сталкера» в двухсерийный фильм у Тарковского не было: «сбой» проявочной машины еще не случился. Только после этого «сбоя» можно было объявлять снятый материал погибшим.

Во-вторых, Ермаш, даже если бы он неожиданно всей душой полюбил Тарковского, не мог принять такое решение единолично.

Вот что пишет в своих воспоминаниях тогдашний главный редактор «Мосфильма» Л. Нехорошев: «Сентябрь 1977 года. На «Мосфильме» идет заседание художественного совета. Он необычайно многолюден и блестящ: показывают материал картины «Сталкер». Материала много, почти целый фильм: 2160 полезных метров из 2700. Кроме того, членам худсовета роздан для обсуждения новый, двухсерийный, вариант сценария этого фильма.

Собравшихся ожидало обнародование интриги сенсационной. Я, как председательствующий на совете, обозначил ее так: «Мы должны отказаться от этого материала, который снят… Режиссер считает его браком от начала до конца и не может взять ни одного метра в картину… Материал должен быть списан (а это 300 тысяч рублей, сумма по тем временам огромная. – Л.Н.). Мы оказались перед лицом двухсерийного сценария – произведения, по сути дела, нового /…/ Характеристика Сталкера изменилась… Если там был человек грубый, резкий, сильный, то здесь он, наоборот, становится лицом страдательным: это мечтатель, который хотел сделать людей счастливыми и понял, что потерпел поражение».

Худсовет поддержал Тарковского, а 18 ноября 1977 года председатель Госкино Филипп Ермаш (с которым Тарковский и Нехорошев провоевали, по словам Нехорошева, полдня) дал разрешение на двухсерийного «Сталкера» по новому сценарию.

Получается, что двухсерийный сценарий утвердили только 18 ноября, а Тарковский уже знает о том 29 июля.

9 августа Аркадий Стругацкий сообщает брату о «сбое» проявочной машины и о том, что снятый материал погиб, и вскоре сам появляется в Ленинграде, получив от Тарковского вот такие инструкции:

«– Значит, так, – произнес он уже деловито. – Поезжай в Ленинград к своему Борису, и чтобы через десять дней у меня был новый сценарий. На две серии. Антураж не расписывайте. Только диалоги и краткие репризы. И самое главное: Сталкер должен быть совершенно другим.

–  Каким же? – опешил я.

– Откуда мне знать. Но чтобы этого вашего бандита в сценарии и духу не было».

«Ну, я поехал. Получил от Бориса большой втык за неопределенность. И Борису пришла в голову идея: дать в фильме нечто вроде нового мессии. Это был первый вариант по новому типу. Тарковский говорит: о! Это то, что нужно».

Если суммировать все, что мы знаем об этой истории, то «сбой» проявочной машины отнюдь не выглядит случайным. Подумайте: с одной стороны, в замысле «Сталкера» было много для Тарковского привлекательного (см.  записи в его дневнике от 25 декабря 1974 г. и 7 января 1975 г.). Он давал «возможность легально коснуться трансцендентного». С другой стороны, совершенно чуждый Тарковскому характер героя. Наверное, в какой-то момент Тарковский осознал, что зашел в тупик. Необходимо было вернуться назад и пойти совершенно другим путем. Брак материала мог быть единственной мыслимой причиной просить разрешение начать все сначала, а идея  перевести фильм в двухсерийный и, получив деньги на вторую серию, снять на эти деньги новый фильм давала возможность достойного выхода и для Тарковского, и для начальства.

Но оставалась главная проблема – каким теперь должен быть Сталкер.

Мне казалось, что я помню – со слов Бориса Стругацкого, – как возник новый характер. Его придумал Борис Натанович еще в процессе работы над  сценарием первого «Сталкера», но тогда никакой реакции со стороны Тарковского не последовало. И только когда Тарковский осознал, что фильм не получается, он вспомнил предложение Бориса. И как-то организовал «сбой» проявочной машины.

Однако пять лет назад, сочиняя рецензию на книгу Джефа Дайера «Зона», я решил проверить, как это было на самом деле. Я надеялся, что у Бориса Натановича (который был человеком организованным и даже педантичным) сохранились записи в его дневнике.

Вот ответ Бориса Стругацкого на мое письмо:

«2 июля 2012 года

Дорогой Миша!

Память у меня такое же г…но, как у всех нормальных людей, и дневников сколько-нибудь подробных и последовательных я тоже никогда не вел. Но! На многие вопросы я отвечаю с незапамятных времен (когда истина была еще свежа), а потому склонен считать ответы скорее правдивыми.

Во-первых, о герое. Я абсолютно точно помню, как Вы, после очередного переписывания сценария, говорили, что этот герой Тарковского не устраивает.

– Когда Тарковский начал об этом говорить, я не помню. Может быть, после первого же варианта сценария. Но окончательное решение он, видимо, принял после истории с проявкой. «Надо делать все сначала, причем фильм должен быть двухсерийным, а Сталкер – другим». – «Каким другим?!» – «Не знаю. Другим. Совсем другим».

Я почти уверен, что после Вашей поездки в Эстонию (кажется, единственной, так?) Вы мне сказали: «Интересно, если бы герой был не жесткий парень, а юродивый». И, мне кажется, Вы сказали об этом и Андрею, но он никак тогда не отреагировал. А когда случилась проблема с проявкой, Тарковский сказал Аркадию Натановичу: «Перепишите так, как предлагал Борис». Так я помню.

– Вы все перепутали. На месте съемки я был всего один раз (это верно), но ни Тарковского, ни самой съемки не застал: группа была в Таллине. Слов, которые Вы мне приписываете, я не говорил и говорить не мог. Новый Сталкер возник так. (История практически достоверная.) АН нагрянул ко мне в Питер без объявления войны, вне плана и совершенно неожиданно, кажется (КАЖЕТСЯ), летом 1978 года. (Летом – точно, год не помню). «Тарковер требует другого Сталкера». – «Какого именно?» – «Не знаю. И он не знает. Другого». – «Но какого, мать-мать-мать?» – «Неизвестно, мать-перемать. Неизвестно какого. Но не этого!» Мы промучились три дня и придумали то, что потом (много лет спустя) было названо Сталкером-юродивым. Тогда же (под нового Сталкера) переделали сценарий. По-моему, в девятый раз. Тут вся беда в том, что мы не считали работу над этим (и любым другим) сценарием ОСНОВНОЙ, а потому в дневниках отметки по этому поводу встречаются лишь изредка и случайно. Я специально сейчас посмотрел: в главном нашем рабочем дневнике о работе с ПнО-С (сценарий «Пикника») упоминаются всего 5 раз (за период 1975–1977 гг.), а об исторической встрече имени Сталкера-юродивого нет вообще ни слова!

Сама история с проявкой выглядела очень подозрительно. Что-то, разумеется, было, но одновременно Тарковский явно разочаровался в герое и, следовательно, в почти снятой картине. Ему нужен был другой образ, другой герой.

Я говорю «так я помню», но на самом деле у меня есть об этом отрывочные записи. Проблема в том, что они без даты, и все это записано сплошняком. Похоже, что записано после премьеры фильма, то есть я мог что-то и перепутать. Но, с другой стороны, записано вскоре после событий, а не через 35 лет.

– История с проявкой и в самом деле темновата и загадочна. Я знаю о ней только со слов АН, а он – со слов Тарковера. Но сейчас стали известны самые разные материалы, и теперь уж вовсе ничего не понять. Ну и хрен с ним, я полагаю. «Победа все спишет».

Кстати, в чем я уверен на 100 процентов: Вы с самого начала агитировали за минимум фантастики. Вы даже говорили, что «Солярис» нужно было снимать не в вычурно-фантастических комнатах, а в интерьерах простой квартиры. Вы повторяли это несколько раз: и до встречи с Тарковским, и в тот день, когда Вы, после первой с ним встречи, вернулись из Москвы. Ваши слова о встрече с Тарковским я записал в тот же день.

– Да, это все так. Сто тысяч слов мы с АН потратили, чтобы убедить Тарковского: как можно меньше фантастики! Зелень, голубое небо, страшная тишина – и ничего не происходит! Труднее всего пришлось с идиотской «петлей времени», которую мы сами, дураки, придумали в одном из первых вариантов сценария и которая безумно нравилась Тарковскому. Еле отговорили.

И еще один вопрос: некто Владимир Шарун (звукооператор) сообщает, что бракованный материал смотрели Андрей, его жена Лариса, Аркадий Натанович и Вы. Я не помню, чтобы Вы об этом когда-нибудь рассказывали. Было такое или не было?

– Я НЕ ВИДЕЛ ТОЧНО! АН, по-моему, не видел тоже. Во всяком случае, его рассказов об этом я не помню.

/…/

Ваш   БНС».

Размышляя обо всем этом сегодня, я думаю, что не так уж я был неправ. Вероятно, у меня в памяти как-то спрессовалась идея Бориса Натановича о Сталкере-калеке, которого должен играть сам Тарковский (см. письмо от 9 апреля 1976 г.; БН в нем просит Аркадия рассказать об этой идее Тарковскому), со Сталкером-юродивым, которого придумал, по словам Аркадия Натановича, Борис («Борису пришла в голову идея дать в фильме нечто вроде нового мессии»).

Поэтому, инструктируя Аркадия Натановича, Тарковский вполне мог сказать: «Напишите такого Сталкера, которого предлагал Борис».

***

Второго «Сталкера» снимал уже не Георгий Рерберг, а Александр Княжинский (точнее, Рерберга сменил Леонид Калашников, но через несколько дней он ушел с картины).

В апреле 1978 года Тарковский перенес инфаркт. К работе он вернулся в июне и 19 декабря 1978 года закончил съемки.

Фильм был принят с минимальными поправками.

15 июня 1979 года состоялась официальная премьера «Сталкера» в Московском доме кино. Фильм был показан дважды: днем и вечером. Днем картину посмотрели кинокритики, преподаватели и некоторые студенты  ВГИКа. Впрочем, это мое предположение: я видел несколько знакомых лиц, но как и кто получал билеты на этот сеанс, я не знаю. Собственно премьерный показ, на котором присутствовала киногруппа, был вечером.

Первым выступил Лео Арнштам, назвавший картину гениальной. Студия «Мосфильм», сказал он, будет гордиться этой картиной. Следующим был Аркадий Натанович Стругацкий, он тоже не скупился на высокие слова.

Затем к микрофону подошел Тарковский, одетый – особенно на фоне сидящего в зале расфуфыренного московского бомонда – не по-премьерному: в черные джинсы и белую куртку. Тарковский выдержал паузу и, дождавшись полной тишины, начал свое выступление так: «Я не знаю, зачем вы сюда пришли. Многим из вас фильм не понравится. Я даже могу сказать, кому он не понравится персонально». Опять возникла долгая пауза, и у меня создалось впечатление, что он действительно ищет глазами тех, кого он имел ввиду.

Вот так прошла премьера.

***

Кинокритик Ольга Суркова записала эти слова Тарковского за несколько дней до окончания съемок: «Что касается идеи «Сталкера», то ее нельзя вербально сформулировать. /…/ Это трагедия человека, который хочет верить, хочет заставить себя и других во что-то верить, понимаешь? Для этого он ходит в Зону. Он хочет заставить кого-то во что-то поверить в этом насквозь прагматическом мире, он хочет заставить кого-то во что-то поверить, но у него ничего не получается из этой затеи. Он сам никому не нужен, точно так же, как никому не нужна эта Зона. То есть фильм о победе материализма в этом мире» (стр. 276).

***

«Сталкер» оказался последним фильмом, снятым Тарковским в Союзе.

***

В начале 90-х в квартире у постоянного монтажера Тарковского Людмилы Фейгиновой случился пожар. Фейгинова погибла в этом пожаре, погибли в огне и материалы первого «Сталкера», которые она хранила.

————————————————–

Андрей Тарковский выступает на премьере «Сталкера» в Московском доме кино 15 июня 1979 г. Фото Михаила Лемхина.

Аркадий Стругацкий выступает на премьере «Сталкера» в Московском доме кино 15 июня 1979 г. Фото Михаила Лемхина.

Переписка братьев Стругацких цитируется по изданию: «Стругацкие.  Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977», изд-во «Прин-Терра-Дизайн», Волгоград, 2012 г.

Дневники Андрея Тарковского цитируются по изданию: Андрей Тарковский «Мартиролог. Дневники 1970–1986», изд-во «Международный институт имени Андрея Тарковского», Флоренция, 2008 г.

Мемуары Ольги Сурковой цитируются по изданию: Ольга Суркова «С Тарковским и о Тарковском», изд-во «Радуга», М., 2005 г., стр. 276.

Михаил ЛЕМХИН