Обзор DVD Выпуск 265

«Сталкер»

Повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине» была написана в 1971 году: начата 19 января, закончена 3 ноября. Ленинградский журнал «Аврора» с радостью принял эту повесть и в июле 1972 года начал ее публикацию. Никаких существенных изменений редакция от Стругацких не потребовала. Разумеется, текст подвергся неизбежной вкусовой редактуре, впрочем, с минимальным ущербом для повести. Сложности возникли при книжной публикации «Пикника», но это отдельная история.

Действие повести разворачивается в вымышленном городке Хармонт, рядом с которым расположена закрытая для горожан охраняемая Зона, возникшая предположительно в результате действий внеземной цивилизации. В этой Зоне происходят странные, зачастую смертельно опасные явления, по ней разбросаны разнообразные предметы и механизмы, многие из них ведут себя непредсказуемо и, кажется, откровенно нарушают законы природы.  Есть и такие, которые люди научились использовать в своей технике (не зная, впрочем, их истинного назначения). Изучением предметов и явлений, обнаруженных в Зоне, занимается Международный институт внеземных культур. Однако параллельно с Институтом возникает черный рынок товаров, незаконно вынесенных из Зоны. Разнообразные дельцы предлагают за них большие деньги. Отчаянные молодые люди на свой страх и риск пробираются в Зону и выносят оттуда разные «пустышки» (электромагнитные ловушки), «этаки» (вечные батарейки), «булавки», «обручи», «смерть-лампы». Эти люди называются сталкерами. Власти борются со сталкерами: их (как и покупателей) выслеживают и отправляют в тюрьму, многие погибают в Зоне или становятся калеками, у них рождаются дети-мутанты, но снова и снова появляются люди, готовые рисковать.

Герой повести Рэдрик Шухарт знает, что в этом мире каждый за себя. И если ты не хочешь становиться безликим винтиком, позаботься об этом сам – никто тебе не поможет. «…Не хочу я на вас работать, тошнит меня от вашей работы, можете вы это понять? Если человек работает, он всегда на кого-то работает, раб он – и больше ничего, а я всегда хотел сам, сам хотел быть, чтобы на всех поплевывать, на тоску ихнюю и скуку…»

Рэдрик Шухарт никому не хочет зла, но, чтобы пройти к золотому шару, исполняющему самые заветные желания, нужно кого-то принести в жертву, и Рэдрик приносит в жертву юношу, почти мальчика, которого он и захватывает с собой в Зону специально для этого. Когда выбор – этот мальчик или надежда на то, что дочка-мутант, Мария, снова станет человеком, тут все ясно. Тут и выбора-то никакого нет. Какой же тут выбор? Каждый за себя. Так устроен мир.

« – Дошли! – исступленно прохрипел Артур. – Мистер Шухарт, дошли ведь все-таки, а?»

Ничего не подозревая, юноша спускается в карьер, где лежит золотой шар. Рэдрик Шухарт смотрит ему вслед.

«Он был холоден и спокоен, он знал, что сейчас произойдет, и он знал, что не будет смотреть на это, но пока смотреть было можно, и он смотрел, ничего особенного не ощущая /…/.

А мальчишка все спускался, приплясывая, по крутому спуску, отбивая немыслимую чечетку, и белая пена взлетела у него из-под каблуков, и он что-то кричал во весь голос, очень звонко, очень весело и очень торжественно/…/ и Рэдрик подумал, что впервые за все время существования карьера по этой дороге спускались так – словно на праздник. И сначала он не слышал, что там кричит эта говорящая отмычка, а потом как будто что-то включилось в нем, и он услышал:

– Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько  угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдет обиженный!.. Даром!..  Счастье! Даром!

А потом он вдруг замолчал, словно огромная рука с размаху загнала ему кляп в рот. И Рэдрик увидел,  как прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша экскаватора, схватила его, вздернула в воздух и медленно, с натугой  скрутила, как хозяйки скручивают белье, выжимая воду».

Теперь путь свободен. И тут Рэдрик Шухарт понимает, что он не может сформулировать, просто не знает, как сказать, чего же он хочет: «Ну ладно. Мартышка (домашнее прозвище дочери Марии – М.Л.), отец… Расплатиться за все, душу из гадов вынуть, пусть дерьма пожрут, как я жрал… Не то, не то это, Рыжий… То есть то, конечно, но что это значит? Чего мне надо-то? /…/ Теперь он сидел, закрыв глаза руками, и пытался  уже не понять, не придумать, а хоть бы увидеть что-нибудь, как оно должно быть, но он опять увидел только рыла, рыла, рыла… зелененькие, бутылки, кучи тряпья, которые когда-то были людьми, столбики цифр… Он знал, что все это надо уничтожить, и он желал это уничтожить, но он догадывался, что если все это будет уничтожено, то не останется ничего – только ровная голая земля».

И, отчаявшись что-нибудь связное придумать, он  спускается в карьер, «твердя как молитву»: «Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю: там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: СЧАСТЬЯ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!»

***

Повесть «Пикник на обочине» стала одним из самых читаемых произведений братьев Стругацких, а по количеству зарубежных публикаций этих авторов – бесспорным лидером: в 2003 году Борис Стругацкий насчитал 55 изданий «Пикника» в 22 странах. За прошедшие с тех пор 14 лет появился еще с десяток изданий.

Нетрудно заметить, что «Пикник» – очередная вариация популярной в  беллетристике темы: человек одинок и может полагаться только на самого себя, потому что в этом мире без Бога никому нет до него дела. Наверное, многие помнят советскую ленту «Последний дюйм», снятую в конце 50-х годов по роману Джеймса Олдриджа. Так вот, песенка, звучавшая в этом фильме – «Какое мне дело до всех до вас? А вам до меня!», – могла бы послужить эпиграфом и к повести Стругацких, и к роману, который, несомненно, был образцом для авторов «Пикника». Я имею в виду роман Хемингуэя «Иметь и не иметь».

Рэдрик Шухарт – родной брат главного героя «Иметь и не иметь» контрабандиста Гарри Моргана. Гарри сражается с целым миром, чтобы обеспечить место под солнцем для своей семьи (у него жена и две дочки). Гарри знает, что так устроен мир, что надо выживать и что выживают только сильные. Он сильный, а до прочих обитателей этого мира ему нет дела.

Гарри Морган – один против целого мира. И значит, он обречен на поражение, говорит Хемингуэй. «Человек один не может, – шепчет в бреду умирающий Гарри, которому всадили в живот две пули. – Нельзя теперь, чтобы один… Все равно человек один не может ни черта».

Гарри Морган и Рэдрик Шухарт приходят к одним и тем же выводам.

Бросается в глаза очевидное сходство структуры «Пикника» и «Иметь и не иметь». Роман Хемингуэя состоит из трех глав, как бы из трех новелл, из трех историй: «Гарри Морган (весна)», «Гарри Морган (осень)», «Гарри Морган (зима)». Повесть Стругацких состоит из четырех глав, из четырех историй, также разделенных по времени. Промысел обоих героев – опасен. Контрабандист Гарри Морган по ходу повествования теряет руку, власти конфискуют его катер. Сталкер Рэдрик Шухарт по ходу повествования попадает в тюрьму и отсиживает там полный срок.

Совпадает даже манера повествования: следуя за Хемингуэем, первую главу «Пикника» Стругацкие пишут от первого лица. Это дает возможность не только полнее показать характер героя, но и вызвать к нему симпатию читателей. Последующие главы у Стругацких, как и у Хемингуэя, написаны от третьего лица.

***

26 января 1973 года Андрей Тарковский записал в своем дневнике: «Прочитал только что научно-фантастическую повесть Стругацких «Пикник у обочины». Тоже можно было бы сделать лихой сценарий для кого-нибудь».

Никаких планов ставить «Пикник» у Тарковского нет. Он даже название запомнил неточно.

Но, видимо, повесть его задела. Два года спустя, 23 декабря 1974 года,  в дневнике появляется такая запись:

«Собираюсь написать письмо Ермашу, где буду требовать запуска с одним из следующих названий:

«Идиот».

«Смерть Ивана Ильича».

О Достоевском.

И м.б., 4-ое «Пикник на обочине».

Два дня спустя, 25 декабря, еще одна запись о «Пикнике»:

«Совершенно гармоничной формой для меня сейчас мог бы быть фильм по Стругацким: непрерываемое, подробное действие, но уравненное с религиозным действом, чисто идеалистическое, то есть полутрансцендентальное, абсурдное, абсолютное («Моллой» С. Беккета). Схема жизни человека, стремящегося (действительно) понять смысл жизни. И самому сыграть. Не рухну ли я под тяжестью двух аспектов? Ах, интересно!

2 актера.

Единство места.

Единство действия.

Можно проследить за природой от часа к часу (как темнеет или светлеет)».

2 января 1975 года очень интересная запись:

«А  что, если вместо юноши в «Пикнике» – женщина?»

Запись 7 января 1975 года:

«Чем-то мое желание делать «Пикник» похоже на состояние перед «Солярисом». Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного. Причем речь идет не о так называемом экспериментальном кино, а  о нормальном, традиционном, развивающемся эволюционно. В «Солярисе» эта проблема решена не была. Там с трудом удалось организовать сюжет и поставить несколько вопросов.

Мне же хочется гремучего сплава – эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах, рассказа о себе – с тенденцией поднять  несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни».

Запись в дневнике от 27 марта:

«Был у Аркадия Стругацкого. Он очень рад, что я хочу ставить «Пикник». Сценарий – на паритетных началах – втроем».

О сценарии сговорились так: договор со студией заключают Стругацкие и сочиняют сценарий, естественно, Стругацкие, но общую разработку они делают втроем и деньги за сценарий делят на троих.

В начале апреля Аркадий Стругацкий приезжает в Ленинград, и они вдвоем с Борисом сочиняют заявку на киносценарий.

Глядя из будущего, читая дневник Тарковского, можно подумать, что Тарковский к этому времени уже все понимал про фильм. Однако в реальности ситуация выглядела иначе.

Об  интересе Тарковского к «Пикнику» Борис Натанович рассказал мне то ли в ноябре, то ли в декабре. Мы несколько раз обсуждали с Борисом «Солярис», и я знал претензии Бориса к этому фильму. В картине слишком много фантастических аксессуаров, полагал он. Было бы интереснее и острее, если бы каюты были похожи на обыкновенные комнаты, кровать была обыкновенной кроватью, и вообще если бы все фантастическое было сведено к самому минимуму. Это мы и будем предлагать Тарковскому в «Пикнике».

Как свести к минимуму фантастическое в «Пикнике», если вся повесть держится на том, что в Зоне происходят какие-то фантастические вещи? Что об этом думает Тарковский? – спрашивал я.

Тарковский не может это сформулировать, а Аркадий не умеет его прижать, отвечал Б.Н.

В середине мая Б.Н. отправился в Москву. Накануне его отъезда я разговаривал с ним по телефону. Б.Н. сказал, что у них намечена встреча с Тарковским. «Аркадий не может, но я-то со своим бычьим напором прижму его к стенке». Так я запомнил слова Бориса. За смысловую точность ручаюсь, но записал я их через неделю, 19 мая.

19 мая я зашел к Б.Н. безо всякого дела, просто из любопытства, чтобы узнать о его встрече с Тарковским. Борис был смущен. Никакого внятного ответа он из Тарковского выжать не сумел.

«Если вы спросите у него, который час, он вам подробно расскажет о том, как люди стали пользоваться часами, о том, как вообще устроены часы, чем замечательны вот эти вот часы, которые у него на руке, но который час – так и не ответит».

А вот что об этой встрече записал Тарковский (3 июня 1975 г.):

«Договорился со Стругацкими насчет «Пикника». Познакомился с Борисом. Он тоже милый, но умничает, не в пример Аркадию. Он, видимо, идеолог. Аркадий же рабочий и симпатяга. Хотя здесь тоже не так уж просто».

Директору Мосфильма Сизову заявка, написанная Стругацкими, понравилась, вроде бы не возражал и председатель Госкино Ермаш, однако же предостерег Тарковского: «Имейте в виду, что Стругацкие – сложные люди. В сценарии для детской киностудии (имеется в виду «Бойцовый кот») они протаскивают сионистскую идею о том, что все евреи должны вернуться к себе на родину и воевать за ее интересы» (письмо Аркадия Стругацкого Борису от 1 марта 1976 г.).

В конце концов, договор был подписан, и Стругацкие взялись за работу.

Как проходила эта работа, Борис Стругацкий рассказывает в письме Б. Штерну:

«Время мое до сих пор толком не определилось. Попытаюсь Вам объяснить, в чем тут дело. Мы связались с одним большим нашим кинорежиссером – делать ему  сценарий. Он, как и полагается гению, капризничает: все ему не так. А что ему так, сказать зачастую не может. Поэтому порядок работы такой: мы пишем вариант сценария и даем его гению; гений читает, обдумывает, бранится, хвалит то, что ругал вчера, и наоборот – и все это длится, к сожалению, неопределенно долго. Мы все время должны быть на подхвате: как только гений разражается наконец требованиями и рекомендациями, мы тут же съезжаемся и начинаем писать следующий вариант» (11 марта 1976 г.).

То же самое рассказывал Борис Стругацкий и мне. Больше всего братьев напрягало то, что Тарковский не мог определиться с характером Алана (в одном из вариантов сценария у Сталкера было имя – Алан). Tough guy Рэдрик Шухарт Тарковского очевидно не устраивал. «Тарковский говорит, – рассказывал Борис Натанович, – что в характере Алана ему не хватает женского начала».

5 апреля 1976 года Аркадий Стругацкий Борису: «Андрюшка болеет, но бодр и весел. Больше возиться с литературным сценарием не желает, вернул в текст «временную петлю» в качестве «собаки» для бюджета и сам послал на машинку. За шесть часов беседы два раза принимал решение сам играть роль Алана и два раза кричал, что ему не под силу быть одновременно режиссером и играть главную роль».

Борис Стругацкий тут же отзывается на идею, что Сталкера мог бы сыграть сам Тарковский:

«Из Андрея, между прочим, получился бы ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ Алан! Я имею  в виду типаж. Но вряд ли он потянет сразу все… У меня, кстати, появилась, по-моему, неплохая идея для сценария. Надо  сделать Алана калекой или уродом (однорукий или горбатый, или с жутким шрамом, или бельмастый, или одноглазый и пр.), чтобы он вернулся от Круга не с деньгами дурацкими, а красавцем (затаенная мечта всей его жизни!). Это было бы гораздо точнее! Посоветуйся с Андреем» (9 апреля 1976 г.).

Отсюда уже рукой подать, до того Сталкера, каким мы увидим его в фильме. Но работают Стругацкие и Тарковский по-прежнему над другим характером.

Зону Тарковский нашел в маленьком городе Исфара в Таджикистане. Я видел у Бориса Натановича несколько фотографий: заброшенная железнодорожная ветка, какие-то горы, рельсы, ведущие в туннель. Короче говоря, довольно унылый ландшафт. Однако снимать в Исфаре Тарковскому не пришлось: 31 января 1977 года в этом районе произошло сильное землетрясение. В результате оказалось, что съемочную группу просто негде поселить.

Начались поиски новой натуры. В конце концов, недалеко от Таллина натолкнулись на индустриальные руины: заброшенная электростанция, полуразвалившиеся строения. Здесь – 20 мая 1977 года – и начали снимать «Сталкера».

Переписка братьев Стругацких цитируется по изданию: «Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972–1977», изд-во «Прин-Терра-Дизайн», Волгоград, 2012 г.

Дневники Андрея Тарковского цитируются по изданию: Андрей Тарковский. «Мартиролог. Дневники 1970–1986», изд-во «Международный институт имени Андрея Тарковского», Флоренция, 2008 г.

Мемуары Ольги Сурковой цитируются по изданию: Ольга Суркова. «С Тарковским и о Тарковском», изд-во «Радуга», М., 2005 г., стр. 276.

Портрет Андрея Тарковского работы Михаила Лемхина

Продолжение

Михаил ЛЕМХИН