Обзор DVD № 157

Технология власти Владимира Мирзоева

 «Борис Годунов». Режиссер – Владимир Мирзоев. 2011. PAL

«Самое главное в Пушкине – что он всего достигает малыми средствами. Это и есть вершина мастерства. И играть Пушкина надо скромно, тоже малыми средствами, иначе будет ходульно…» – говорил Мейерхольд во время репетиции «Бориса Годунова» (Александр Гладков. Мейерхольд. – М.: Союз театральных деятелей. Т. 2. С. 168).

«Долой иконописных старцев в парче, долой толстопузых бояр в шубах и аршинных шапках, омолодим всех действующих лиц, сделаем их всех воинами, все пять минут назад с лошадей…» – объяснял Мейерхольд актерам (там же, стр. 180).

И еще: «Мы должны сыграть Пушкина, а не Ключевского, – постоянно повторял он. – Поэзия, а не археология. Непосредственное и чистое восприятие Пушкина, не отягощенное рассуждениями об эпохе… … В самом тексте Пушкина есть всё, что актер должен знать об эпохе» (там же, стр. 165).

Мейерхольдовский «Борис Годунов» был почти закончен, но премьера не состоялась – в 1937 году репетиции были прекращены, а потом не стало и самого Мейерхольда. Всё, что осталось от постановки, – 15 страниц в книге Александра Гладкова.

Я думаю, что перед тем, как взяться за своего «Бориса Годунова», Владимир Мирзоев внимательно читал эту книгу.

Следуя совету Мейерхольда, Мирзоев оставил в стороне «археологию». Никаких оперных народных толп, никаких толстопузых бояр в шубах и шапках. Действие трагедии разворачивается сегодня, сейчас. На экране – нынешняя Москва, царедворцы – нынешние сановники – одеты в дорогие фирменные костюмы (с кривовато, по-советски повязанными галстуками), они пьют виски со льдом, гуляют на дачах, плетут заговоры и разъезжают на «Мерседесах», а если нужно, то и на бэтээрах.

Однако Мирзоев не прячет в кармане фигу и не старается ткнуть пальцем в те или иные эпизоды постсоветской истории или шаржировать ее известных персонажей. Перед нами действительно «Борис Годунов», каким написал его Пушкин (текст пьесы, правда, немного, но очень аккуратно сокращен).

«Борис Годунов» Мирзоева – не фельетон и не сатирическая эскапада вроде «Гражданина поэта» Быкова и Ефремова. Это, еще раз повторяю, действительно Пушкин. Другое дело, что в разные годы мы читаем пушкинский текст по-разному – по-разному не только в зависимости от наших личных мыслей и проблем, но и от той общественной атмосферы, в которой мы живем. Владимир Мирзоев предлагает нам такое прочтение «Бориса Годунова», которому легко дать подзаголовок «Технология власти».

(«Технология власти» Абдурахмана Авторханова, изданная в 1959 году в Германии, – замечательная книга, которая помогла многим (особенно молодым) понять, как устроено и как функционирует государство, в котором мы жили. Парадоксальным образом анализ Авторханова и его выводы были подтверждены властями, самими партократами (словечко, придуманное Авторхановым). Не только тем, что за распространение тамиздатовской «Технологии» давали сроки, но и тем, что хозяева, те самые партократы, решили переиздать эту книгу для самих себя (в московском издательстве «Мысль» так называемым закрытым тиражом), видимо, отнесясь к ней как к учебнику для подготовки своей смены.)

Разумеется, видя на экране государственных вельмож, направляющихся в Кремль, вы ждете сиюминутной похожести и начинаете гадать – вот этот чиновник действительно напоминает такого-то, а вот эта ситуация напоминает нам то, что произошло в прошлом месяце. Но очень скоро вы понимаете, что похожесть эта иллюзорна. Точнее сказать, да, похоже, но не на конкретное лицо или происшествие, а на тип лиц, на десятки и сотни таких же событий и происшествий.

Мирзоев предлагает нам Пушкина, который рассуждает не о Борисе Годунове, Борисе Ельцине или Владимире Путине (каковой, Путин, кстати, любит фотографироваться витязем на коне); Владимир Мирзоев предлагает нам Пушкина, который рассуждает о том, как работает власть, о технологии власти.

Между прочим, если задуматься, то, вероятно, это и есть единственный путь современного прочтения пушкинской драмы – не про властителей, а про Власть. Ибо нынешние властители не очень-то похожи на Бориса Годунова – они сделаны из совершенно другого теста.

Кто из них может страдать, как Годунов?

Ах! чувствую: ничто не может нас

Среди мирских печалей успокоить;

Ничто, ничто… едина разве совесть.

Так, здравая, она восторжествует

Над злобою, над темной клеветою.

Но если в ней единое пятно,

Единое, случайно завелося,

Тогда – беда! как язвой моровой

Душа сгорит, нальется сердце ядом,

Как молотком стучит в ушах упрек,

И всё тошнит, и голова кружится,

И мальчики кровавые в глазах…

Ельцин страдал? Путин будет страдать из-за кровавых мальчиков? Если бы Мирзоев рассказал такое, зрители решили бы, что смотрят кинокомедию.

Кто поверит, что Путину является во сне Анна Политковская, убитая ко дню его рождения, или Александр Литвиненко, отравленный полонием, которым, как известно, не торгуют в магазинах? Кто поверит, что президент – премьер-министр – будущий президент просыпается в холодном поту с криком: «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста»?

«Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!» – думает Борис Годунов в XVII веке. А в наше время двое соправителей играют этой шапкой, словно волейбольным мячом, перекидывая ее друг другу.

«Борис Годунов» Мирзоева – не про них. Не про них лично: ельциных-путиных-медведевых. Но про них как порождение той номенклатуры, партократии, про чиновников и царедворцев в фирменных костюмах, про Власть, построенную на принципе, сформулированном именно в «Борисе Годунове»: «Грабь и казни – тебе не будет хуже».

***

Мне не очень хочется взвешивать достоинства и недостатки этой картины. Главное, что она волнует зрителя – теребит, трясет, тормошит его. Много ли в последние годы вы видели фильмов, которые действительно вас волновали?

Михаил ЛЕМХИН