Не по пути

Крутой парень, морпех с опытом войны в Ираке, от роду 39-ти лет. Именно тот, который в прошлом обзывал Трампа самыми обидными прозвищами, а сейчас, по словам своего старшего товарища, «готов целовать его в задницу».

Из этой истории напрашиваются два вывода: во-первых, искусственно поддерживаемая репутация республиканского вождя как человека болезненно мстительного, который старых обид не прощает, оказалась несколько преувеличенной, а во-вторых, ошибается тот, кто в своих соображениях о политиках исходит из случайных эмоциональных выплесков, из «выкриков в темноту», пытаясь по ним прогнозировать их сокровенные умыслы и будущие дела.

Никакой перечень случайных оскорблений, сделанных в словесной перепалке, не способен заменить контекстуального знания мировоззрения политика и только понимание жизненных установок позволяет судить о его реакциях с большой долей вероятности.

Вэнса даже противник слабаком не назовет, он, вне сомнений, – человек воли и дела!

Его выдвижение вызвало сильное замешательство у тех, кто, как и я сам, стоит на стороне Украины в её справедливой борьбе. Слишком многие ремарки сенатора в прошлом свидетельствуют о том, что сути этой судьбоносной войны он до конца не понимает. Считает ее чужой, американских судеб напрямую не касающейся.

Сам же он, как истинный трампист, исповедует принцип «Америка прежде всего». Только в верности этому принципу видит он гарантию того, что Америке удастся вернуть ее былое величие.

Далекие военные конфликты для него – не фатальная борьба Добра со Злом, требующая безусловного американского вмешательства. Вэнса интересует исключительно американский интерес, то есть ответ на вопрос, хорошо или плохо это для Америки?

Военный конфликт для него – это не спор абстрактных идеологий. Возможно, такой подход близорук, и не учитывает дальних последствий конфликта, но разве можно требовать от простого американского сенатора прозорливости, которую отнюдь не демонстрируют его европейские коллеги? И они глубинную суть этой войны понимают лишь ориентировочно, свои суждения основывают на архаических представлениях, на псевдоисторических сравнениях, на старорусских байках, на доморощенной лингвистике, на ложных стереотипах – в лучшем случае на уверенности, что и на этот раз речь идет всего лишь о классическом захвате чужих земель.

Самые проницательные из них догадываются, что в основе конфликта таится единоборство между демократией и диктатурой, и по ее исходу человечество будет судить о том, какое общественное устройство эффективней.

Но на последней глубине стоит вопрос ещё более судьбоносный: своей агрессией Путин нацелился на то, чтобы свести на нет, искоренить сам принцип нерушимости признанных границ, недопустимости их изменения без обоюдного согласия.

Если международное сообщество задним числом признает силовой захват территорий, благословит использование военной силы для перекройки карты, ни одно государство мира больше не будет уверено в своей безопасности!

В мире столько взаимных территориальных претензий, замороженных конфликтов и дремлющего сепаратизма, что, если дать им волю – мало не покажется! И только принцип целостности государственных территорий до сих пор держал их на узде.

Именно этим, а отнюдь не каким-то идейным родством, легко объясняется путинолюбивая позиция Виктора Орбана: он тоже заинтересован в Европе, где границы – не священная корова и открыты для силового передела. Понятно, что такой подход рушит всю хрупкую конструкцию современного мира, где навсегда воцаряется предвоенная атмосфера. Как всегда в истории, требование «мира без предварительных условий», ленинского мира без аннексий и контрибуций, на поверку оборачивается вечной войной.

Нельзя ожидать, что цивилизационная правота украинской позиции сама по себе сумеет убедить сильнейших этого мира только потому, что она моральна и уж в любом случае моральней людоедских инстинктов Кремля. Чтобы одержать верх здесь и сейчас, а не «через сто лет в березовой роще», моральная позиция должна восприниматься не как тормоз, а как стимулятор и усилитель практической политики.

Мастерство лидера не в том, чтобы цинично отказываться за ненужностью от моральных установок, а в умении закомпоновать их в собственную аргументацию так искусно, чтобы их выгодность стала понятной тем, от кого зависят судьбы мира.

Не вина, а беда украинских вождей, что они оказались в зависимости от либеральных элит Америки и мира. Не исключаю, что и этот фактор был расчётливо учтен Кремлем в его планах.

Но вина и беда украинцев в том, что они недальновидно поверили, что и сами являются частью вселенского упадничества, и их историческая судьба жестко связана с участью обреченной идеологии.

Это казалось логичным, но только на поверхностный взгляд. Логика была порочной, с гнильцой.

Цивилизационная парадигма ломается у нас на глазах, и Киеву пора включить рецепторы, способные уловить дух времени, то, что в философии называется немецким термином Zeitgeist.

Цинично и приспособленчески выглядит прагматическая адаптация к возможной победе Дональда Трампа на американских выборах, но нет ничего недостойного в признании очевидного – в мире существует и силится запрос на консервативные подходы и толкования социальных явлений. Не легко побиваемые популистские, а именно консервативные – черчиллианские, рейгановские, тэтчеровские.

Пора воспринимать речи односторонне партийных комментаторов, занимающихся доходной промывкой мозгов, со всей их сомнительной мудростью, как лукавое мудрствование на пустом месте. Толку от них нет, зато вред неисправимый. И глупец иногда может говорить красиво.

Успев убедить доверчивых земляков в том, что американцы в силу своей врожденной тупости собственных интересов не понимают и рабски доверяют трамповской лжи по кремлевской методичке, они и сегодня внушают украинцам коварную мысль о том, что медленное умирание есть достойное завершение трагической судьбины, и в смерти «с гордо поднятой головой» нет ничего дурного.

В мире, который только-только собирается обновляться, меняя ориентиры, у украинцев нет причин для рокового уныния и плача в голос при черных поминальных свечах. Они, собственно, первыми начали процесс интеллектуального переосмысления и перевооружения. Только надо уметь это четко сформулировать и произнести вслух, громко, чтобы быть услышанными.

Надо дать понять, что их связь с унылым и пораженческим либерал-демократизмом никогда не была кровеносной пуповиной, была лишь данью трагическим обстоятельствам и нисколько не соответствует сути их героического противостояния.

Надо отрешиться от смешной претензии на то, что это либерализм придумал терпимость, а до него в мире царило беспробудное зло. Сделать это не просто, но и не Mission impossible. Нынешняя администрация Белого Дома слабеет на глазах, никакие рокировки ей не помогут, из ее жалких фигурок и апологетов уходит жизненная сила и от них уже нельзя ожидать масштабной помощи, способной переломить окопный характер войны, как впрочем нельзя было ожидать и раньше.

Украинской власти срочно нужно и самой освоить, и миру предложить совсем иной, прямо противоположный нарратив: на фоне недоумочной Европы «без царя в голове» именно Украина вернула первоначальное значение основополагающим консервативным понятиям – таким, как любовь к родине, готовность к самопожертвованию, безусловная свобода личности, уважение к человеческому достоинству, отсутствие культа всесильного государства, от величия которого человек производит свою собственную значимость, воинскую доблесть и офицерскую честь, живую веру как условие подлинной религиозности вместо картинной, позерской обрядовости, признание личных заслуг – короче, все то, что связывает украинцев с ценностями консервативной демократии.

В головы нового поколения рассерженных американских политиков нужно вдолбить простую мысль: окончание войны через признание русской победы не способно укрепить престиж будущей правительственной обоймы – примерно так же, как позорное бегство из Афганистана после долгих лет соучастия в войне не стало триумфом Байдена, и уже не могло повредить репутации Трампа.

В ту же минуту, когда война за суверенные права Украины перестанет быть проблемой демократов и станет головной болью республиканцев, с ней уже должен быть увязан новый боевой нарратив.

Конец войны, который будет миром восприниматься как победа Украины, станет торжеством трампистской Америки и его личным триумфом. И наоборот, бесславный конец неравного противостояния и грозящая трагедия украинского народа навсегда войдут в анналы как первый провал трампова президентства, если оно станет реальностью. Вина всегда падает на того, кто сиюминутно правит, и её невозможно задним числом переложить на плохого предшественника.

В сумеречном доме могильщиков украинского дела, где окна занавешены траурным муаром, по-прежнему в обиходе злая придумка о том, что Трамп есть порождение преступного путинского воображения, послушная болонка, а совсем не самостоятельное явление американской жизни. Логический дефект превращает эти построения в интеллектуальную труху.

Эгоцентрик и мегаломан Трамп, который мнит себя всесильным хозяином вселенной, уж точно не будет ждать ценных указаний из Кремля, скорее наоборот.

Поэтому в своем анализе американского сдвига настроений шаманы от политологии делают упор на малозначащих деталях – на возрасте сначала Байдена, а теперь Трампа, на их оговорках, на неудачных технических обстоятельствах. Но в любом случае в избирательских предпочтениях, по их выкладкам, никак не отражается личный опыт американцев, их способность отличить хорошее правление от плохого. Известное дело, плохому танцору собственная мошонка мешает.

Надо ли говорить о том, что в таких утверждениях, как в капле воды, отражается все пренебрежение людьми и реальностью, свойственное чванливым недоумкам? Нельзя ожидать от них понимания того, что это не их старенькие кандидаты страдают идейным бесплодием, а сама их идеология, давно нигде не способная плодоносить – поэтому творческим геронтом становится любой их кандидат, даже если ему вчера исполнилось восемнадцать.

Сегодня они лезут из кожи вон, чтобы как-то поостроумней обосновать, что очередное попадание пальцем в небо является неопровержимым доказательством их сугубо научной правоты. Их жалкие инсинуации не должны отвлекать киевскую власть от первостепенной задачи: вконец отрешиться от ложного и проигрышного самопозиционирования, определить свое место в мировом развитии так, чтобы это работало на победу Украины.

Для этого нужно четкое понимание того, что курс на американское доминирование, на осуществление лозунга «Америка прежде всего» скорее раньше, чем позже приведет к противостоянию интересов Белого Дома начинаниям путинского режима.

Конфликт неизбежен, даже если будет проявляться в завуалированной форме. Даже сосредоточенность Вашингтона на китайских амбициях в отношении Тайваня не отменяет неотвратимого охлаждения в сфере американо-российских связей. И когда конфликт проявится во всей своей красе, произойдет триумфальное явление Украины – никем не покоренного, неопущенного, вооруженного и для диктаторов очень опасного, стойкого союзника консервативной Америки.

Есть подозрения, что именно эту логику пытался внушить Трампу Борис Джонсон – один из очень немногих европейцев, способных генерировать мысли оригинальные и острые, как бритва. Не утверждаю, что подобная тактика гарантирует скорый и гладкий успех. Утверждаю лишь, что это единственный курс, у которого в трудной ситуации ещё есть на успех хороший шанс.

 

Ефим Фиштейн
– международный обозреватель «Радио “Свобода”»
Источник