Навеяно Бостоном…

Итак, после краткого знакомства – кто есть кто, Дженннифер задает вопрос:

–  Скажите, вы пришли на этот митинг, потому что у вас в Израиле есть друзья и родные?

– Не только. У многих из нас есть в Израиле и родные, и друзья, но пришли мы сюда не только ради них, но и ради тебя, Дженнифер..

– Ой,- мгновенное раздражение от ответа, который повел не туда, – только не надо мне вашу пропаганду – ради меня.

– Да, ради Америки и любого американца, ради того, чтоб здесь не было того, что происходит сейчас в Израиле, где взрывают детей на дискотеках, людей в автобусах и магазинах…

– Я же сказала, мне не нужна ваша пропаганда.

– Дженнифер, давай я попробую тебе объяснить, что я имею в виду, на примере, хорошо?

– Да.

– Извини, но пример будет очень жестокий. Представь себе, что ты утром вышла с ребенком из дому, посадила его в автобус, отправляющийся в школу, сама села в машину и едешь на работу.

– Ну?

– И вдруг ты видишь, что идущий перед тобой автобус взрывается… А там твой ребенок. Дженнифер, о какой пропаганде речь?! Так сегодня живут в Израиле, не зная, вернется ли ребенок из школы, родители с работы… Как ты будешь жить после этого?! Ну, подумай сама – как?

Я могу поспорить с любым читателем, что он не догадается, какой ответ дала мне Дженнифер. Она сказала буквально следующее:

– Я перееду в другой город.

Не знаю, какое у меня было лицо, но предполагаю, что она решила, что я не поняла ее ответа, и добавила:

– Мы, американцы, любим переезжать (We, Americans, like to move).

– Дженнифер, а куда ты уедешь от самой себя?! Как ты будешь жить, зная, что произошло?

Конечно, разговор был смят, Дженнифер не скрывала своего раздражения – потеряла со мной драгоценное время.

Мне кажется, у меня это был первый культурный шок в США.

Я поняла, что концепция невозможности уехать от самой себя в принципе недоступна тележурналистке Дженнифер. И такие люди  работают в прессе и формируют мнение масс.

Почему я вспомнила об этом сейчас? Потому что до тех пор, пока и рядовые граждане страны, и люди во власти не будут видеть взаимосвязи между определенными событиями, словами, действиями, до тех пор террору будет дан зеленый свет.

Я обратила внимание на то, что никто не упомянул террор в Израиле в связи с бостонскими событиями. Припоминали Индию, Пакистан, Афганистан, Ирак, но только не Израиль, где такие взрывы происходили чаще всего. Почему? Бомбы в Бостоне, начиненные шариками и гвоздями… и бомбы в дискотеке «Долфи», начиненные тем же, чтоб убить и ранить как можно больше людей…  И ни единого сравнения, упоминания, ни одной мысли: а как же они так живут?

Если 12 сентября 2001 г., когда в руинах Всемирного торгового центра  еще умирали раненые, на радиомосте, где я лично присутствовала, я услышала высказывания «А что же мы сделали… В чем провинились…», если в 2013 г. президент говорит: «Мы не знаем, кто это сделал и почему…», значит, что-то очень непонятное происходит.

Публичное  «почему» предполагает, что погибшие в чем-то виноваты. А взорванный мальчик, встречавший своего папу на финише марафона, ни в чем не виноват. Его младшая сестричка, оставшаяся без ноги, его раненая мама ни в чем не виноваты!

И сколько можно оправдывать насилие и искать причины насилия по отношению к нам в нас самих? Это дело профессионалов – понять, что происходит в мозгу серийных убийц, но публичные вопросы «почему» – это, по-моему, оскорбление жертвы.

Причины у насилия могут быть какие угодно. Например, один из наставников Обамы, Билл Айерс и его супруга  готовили теракты и взрывали государственные учреждения в 60-х, потому что им не нравится система. Недавно Айерс  заявил, что сожалеет о том, что «мало сделал». Сегодня эти изготовители бомб полагают, что народ Америки должен быть разоружен. Правда, логично? Они расчищают дорогу своим последователям: кто сможет сопротивляться без оружия их бомбам?

«Черные пантеры» свое насилие оправдывают расизмом. Белым. Потому что, как говорит нам пресса, расистами могут быть только белые. То, что жизнь подсказывает противоположное, мало кого интересует в политкорректной прессе.

Луис Фаррахан своих планов тоже не скрывает по поводу распространения ислама. Зачем скрывать, когда созданы все условия для защиты  людей, строящих такие планы?!

Хочется спросить: а какие права есть у тех, кто сгорает во взорванных израильских автобусах, индийских отелях, на руинах американского Торгового центра? Какие права, если некоторые группы протестовали даже против того, чтоб показать, как выглядит взорванный автобус?! Какие права есть у женщин, ставших жертвами «убийств чести» в исламских семьях не только в мусульманских странах, но и здесь, в США?

Не хочется этого говорить, но нет выхода: мы обречены на то, чтобы нас убивали, если мы не будем называть вещи своими именами: убийцу назовем убийцей и не будем искать извиняющих и оправдывающих обстоятельств в его детстве. Людей, заложивших бомбы в Бостоне, назовем террористами, точно так, как надо назвать арабов, стреляющих по машинам на дорогах Израиля, режущих детей в колыбелях, разрывающих на части резервистов… Точно так надо назвать Айерса с его командой… Если пресса и политики будет продолжать  называть их «борцами за свободу», внедряя эту политически корректную чушь в головы людей, насилие будет расти и распространяться. Кровью будут залиты улицы наших городов,  если у нас не хватит мужества назвать вещи своими именами.

Жанна Сундеева