На смерть Каддафи

Каддафи был отвратителен. Один из политических клоунов, возникших на волне передела мира после Второй мировой войны, обязанный своим существованием идеям освобождения угнетенных народов Востока, которые в то время усиленно продвигались на мировой арене левыми силами во главе с Советским Союзом. За многие годы нахождения у руля власти в Ливии он заслужил, наряду со свергнутым президентом Египта Мубараком, популярное нынче обозначение для нелюбимых властителей Северной Африки – «фараон». Он, безусловно, заслужил то, что с ним случилась – свержение с созданного им для себя трона. Он и был свергнут.

Вот, о фараонах, кстати. Историк археологии Эрих Церен описывает один из периодов древнеегипетского государства так: «Гробницы были опустошены, пирамиды ограблены и осквернены. Мумии валялись на твердом скалистом грунте пустыни, брошенные без всякой защиты коршунам и гиенам на съедение.

Оставшиеся в живых кончали жизнь самоубийством. Они входили в воды Нила, добровольно отдавая себя на съедение крокодилам».

Это было несколько тысяч лет назад. Вам это что-нибудь напоминает? Как сообщают СМИ, тело убитого Каддафи выставлено на всенародное обозрение в морозильнике магазина. Обнаружены многочисленные тела его сторонников, расстрелянных без суда и следствия. Даже правозащитные организации, до сих пор обвинявшие в несудебных расправах лишь свергнутого полковника, требуют ныне расследования.

И соратники Каддафи, и его противники были, прежде всего, людьми. Человеком был и сам Каддафи. И то, как к нему, свергнутому с вершин власти, отнеслись не только люди, сделавшие это, но и весь остальной мир, внушает мне отвращение.

Я уже два раза применяю это слово. Потому, что другого не могу подобрать.

История услужливо подсовывает нам много подобных фактов даже и из нового времени, как бы легитимизирующих случившееся. Европейским  королям отсекали головы. Принцев крови расстреливали в крепостных рвах. Коронованных особ сажали в тюрьмы, вешали, убивали, в лучшем случае – высылали. Все эти деяния освящались идеями свободы, равенства и братства. Как правило, заявленные цели реализовывались не благодаря, а вопреки содеянному, через много лет, тогда, когда не только зарастали травой забвения места пролитой крови, но и забывались слова, разжигавшие чувства людей, творивших «справедливость».

Оставались только лозунги. На них и строилось новое общество.

Что будет построено в Ливии? В Тунисе? В Египте?

Уже ясно, что. Будет построено общество, живущее по законам шариата. В Тунисе к власти уверенно продвигаются «умеренные» исламисты. В Египте легализовано движение «братьев-мусульман». В Ливии уже объявлено о том, что отныне государство будет основано на законах шариата.

По сравнению с тем, что здесь было до наступления «арабской весны», происходящее представляется откатом к прошлому.

Несомненно, виновные в насилии над народом заслуживают наказания. В Египте идет суд над Мубараком. Пусть это всего лишь имитация правосудия, но – хоть так. Каддафи не удостоился даже имитации.

Каддафи нет. Нет теперь и всего, что было с ним связано. А связано с ним было многое. Это многолетнее враждебно-терпеливое отношение к нему со стороны многих государств. Многочисленные унижения, претерпеваемые этими государствами от ливийского тирана. В конечном итоге, это вырождение принципов демократии до того уровня, когда лидеры государств практически становятся неподотчетными своим согражданам. А это означает глубочайший кризис того, что мы называем демократией.

Да полно, а были ли эти принципы хоть когда-нибудь реально реализованными? Разумеется, нет. Не буду напоминать ставшее расхожим мнение Черчилля о демократии. Как и любая другая идея, она была лишь светочем на трудном пути человечества, помогавшим пережить темные периоды истории. Надеждой на будущее. Но – человек слаб. Искушение властью не могло миновать ни одного из правителей. Даже в самой, на мой взгляд, свободной стране, Соединенных Штатах, видны симптомы этого заболевания. То, что эти симптомы пока еще не переросли в болезнь, как представляется, связано с историческими особенностями становления ее государственности.

До сих пор, однако, замены великому принципу демократии не придумано. И он, этот принцип, распространяется и насаждается его носителями везде, где это им представляется необходимым. Тем, кто интересуется, рекомендую обратиться к Стругацким, к тем их книгам, в которых так или иначе затрагивается вопрос «прогрессорства». Дилемма заключается в том, что предпочтительнее – подтолкнуть развитие общества в том направлении, которое кажется «прогрессорам» правильным, не оглядываясь при этом на сопутствующие жертвы, или дать возможность событиям развиваться по присущей им логике. Взять на себя ответственность за реализацию одного из вариантов в любом случае означает заранее оправдать все, что при этом произойдет.

Кто может стать судьей? Современники? Потомки? Чьи потомки – тех, кто проиграл историческую схватку, или тех, кто ее выиграл? Но есть ли вообще выигравшие? Вопросам несть числа, и ответов на них нет.

А пока что мы видим, как под мантры о свободе и независимости, под псалмы, воспевающие счастливое будущее, мир меняется в совершенно противоположную сторону. Средневековые практики, даже внешне противоречащие заявляемым принципам, реализуются современным обществом под предлогом того, что они являются чаяниями провозглашающих их народов.

Уже цитированный мною Эрих Церен писал, кроме всего прочего, о том, как буквально в течение нескольких столетий забывались имена великих правителей, после чего низвергались возведенные ими идолы, рушились насажденные ими идеологии. Этого не избежит никто. Даже те, кто мнят себя прогрессорами. Если в своей деятельности они отступают от человечности.

Каддафи умер. Возможно, это было единственное, что ему оставалось. Но то, что сопутствовало этой смерти, не делает чести ни его противникам, ни идеям, ими движущим. По-моему, так.

Сергей ВОСКОВСКИЙ