Мысли о сочувствии жертвам американской Революции

Я не люблю бесполезных разговоров и не спросил у нее, чем я провинился. Выгнала так выгнала, имела право. Моя рабочая гипотеза была, что начальницу-левачку не устраивали мои взгляды. Я давно сочувствовал людям, уволенным за убеждения, а три года назад стал сочувствовать еще больше, хотя Катя, возможно, уволила меня не за взгляды, а за возраст. Сейчас же я изо всех сил стараюсь не злорадствовать.

Вскоре после смерти Гуталина в нашу коммуналку на Тверском бульваре начали наведываться старые большевики, вернувшиеся из мест не столь отдаленных и отсидевшие стандартные 17 лет (1937–1954). Они приходили проведать мою бабушку, которая до революции была бундовкой, после примкнула к правящей партии и разносила эмигрантские газеты по кабинетам большевистских вождей, а потом проработала всю жизнь в библиотеке «Известий».

Поступив в «Новое русское слово», я представлял, как она кладет его на стол Ильичу. 92-летний Мэлор Стуруа говорил мне, что до сих пор помнит мою бабушку, хотя уже безбожно путает ее имя.

Она по блату проводила меня в актовый зал «Известий» на встречи с Аджубеем («Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей») и Полом Робсоном, с чьим прогрессивным сыном я познакомлюсь полвека спустя в Нью-Йорке. Мальчишкой я ползал по пыльным закромам известинской библиотеки и любовался в «Крокодиле» на дружеские шаржи на кровавого тирана Иосипа Броз Тито, с чьей внебрачной дочерью меня познакомили пару лет назад в Хэмптонах.

Я не имел понятия, за что сели бабушкины гости, но формально им сочувствовал, потому они были бабушкины гости. Сочувствие мое со временем умалило близкое знакомство с советской историей. Много лет спустя кто-то заметил мне, что Сталин уничтожил больше старых большевиков, чем Антанта и все сигуранцы планеты. В тот момент я больше уже не симпатизировал старым большевикам и принял замечание насчет Сталина скорее глумливо. К Сталину потеплел, но не очень.

Сейчас я каждый день слышу об очередном увольнении в США какого-то профессора, актера, журналиста или иной знаменитости и по-человечески им сочувствую, но в последнее время мою жалость умаляет сознание того, что все они леваки, чьими трудами делалась идеологическая революция, которая уплетает их за обе щеки.

Если среди этой публики затесались когда-то консерваторы, то большинство из них давно вывели дустом политкорректности и сейчас вычищают только несчастных представителей левых взглядов.

За что боролись, на то и напоролись. Звучит не очень сердобольно, но справедливо. Что посеешь, то и пожнешь. В воскресенье мне попалась статья на ту же тему консервативного публициста Дерека Хантера, который пишет, что в общем и целом он не радуется чужим бедам, «но время от времени я получаю удовольствие, видя, как жизнь отплачивает той же монетой какому-то леваку или группе оных. Когда 70 сотрудников фабрики лжи HuffPo (левый ресурс Huffington Post – В. К.) были уволены своими новыми хозяевами из Bussfeed, я переживал за людей, никого из которых я не знал. Но в более широком смысле мне было наплевать. И если быть совершенно честным, я чуть-чуть посмеялся».

Хантер объясняет, что смеялся не над людьми, которые лишились работы, а «над всеми левыми журналистами, которые приветствовали или приняли равнодушно закрытие нефтепровода «Кистоун XL» и исчезновение всех рабочих мест на нем. Все, кто, как попугай, повторял ложь о том, что «они смогут делать солнечные панели», или не сообщал о том, что значит в жизни исчезновение 11 тысяч высокооплачиваемых рабочих мест, не заслуживают сочувствия, когда эта змея жалит их самих».

«Я не праздную каждый раунд журналистских увольнений, – оговаривается автор. – Мне просто все равно. Журналисты сейчас стали активистами. С какой стати я буду горевать, когда кучка либералов лишается заработка?»

Хантер упоминает одну из последних жертв чистки, пригожую 27-летнюю чернокожую с почти патриаршим именем Алекси – Алекси Маккэммонд, которую назначили главредом кретинского сетевого журнала «Тин Вог». За несколько дней до этого Маккэммонд взяла самоотвод, поскольку, будучи 17-летней школьницей, написала в соцсети нечто, истолкованное в наши дни как обидное для азиатов и однополых.

Я не нашел ее якобы гомофобских твитов, но нашел якобы антиазиатские. В частности, она твитнула в 2011 году: «Сейчас гуглю, как не проснуться с распухшими азиатскими глазами» и «Зачеркнул всю мою работу и не объяснил, что я сделала не так… большое спасибо, тупой учитель-азиат…»

Маккэммонд удалила эти твиты, два года назад публично за них извинилась, и «Тин Вог» был рад ее нанять, тем более что она была левой активисткой, как ныне положено быть всем журналистам, и освещала Белый дом для известного сайта «Аксиос».

Маккэммонд попала в огни рампы два месяца назад, когда «Вэнити фэр» (которому я как-то продал за 700 долларов свою фотографию Жириновского в тот момент, когда он доказывал мне с портретом своего отца в руках, что он не еврей) написал о ее романе с зампресс-секретаря Белого дома Т. Дж. Дакло, бывшем пресс-секретаре байденовского предвыборного штаба.

Дакло («Заткни Дакло, пока тепло!») накричал при встрече на автора статьи, которая раззвонила в журнале о его интрижке с Маккэммонд, наговорил ей каких-то «женоненавистнических» гадостей и заявил на закуску: «Я тебя уничтожу!». Поднялся шум, Дакло отстранили от работы (сперва на неделю), а его начальница Джен Саки сообщила в твиттере, что он принес журналистке извинения и «первым признал, что его поведение не соответствует стандартам, которые провозгласил президент».

Байденовский клеврет был недоволен статьей журнала, поскольку журналистам, освещающим Белый дом, считается западло крутить амуры с его сотрудниками, а «Вэнити фэр» взял и рассекретил его связь с Маккэммонд.

Скандал улегся, и Маккэммонд получила предложение возглавить «Тин Вог», который я ни разу не видел, а Хантер называет «никчемным журнальчиком, набитым статьями типа «тебе не нужен бойфренд» и «как угодить своему бойфренду» вперемешку с самой прогрессивной бредятиной, какую можно себе представить».

Хотя крамольные твиты юной Маккэммонд не были секретом для начальства, оно, очевидно, решило, что это дела давно минувших дней. Но в наше время таких дел не бывает. Кто-то вывесил в сети скриншоты скоромных твитов, и коллектив «Тин Вога» встал на дыбы.

Самое смешное, что завотделом социальных сетей «Тин Вога» Кристина Дэвитт, которая громче всех клеймила Маккэммонд за ее гомо- и азиафобские твиты, на днях попалась на том, что в 2009–2010 гг. использовала в твитах роковые слова на букву «н».

Циники тут же напомнили, что в октябре «Тин Вог» поместил статью, которая категорически провозглашала, что «если ты не черный, то прекрати применять слово на букву «н»!».

Пытаясь спасти свое новое назначение, Маккэммонд постоянно каялась, напоминала, что она цветная, и заявляла: «Я стала журналисткой, чтобы усиливать голоса и поднимать проблемы наших самых уязвимых общин».

«Это мантра активистки, а не журналистки», – комментирует это кредо Хантер.

Я пошел в журналисты, потому что насмотрелся на то, как работают американские корреспонденты («корры» по-диссидентски) в Москве, и дико возжелал стать одним из них.

Протесты юного коллектива не утихали, и начальство сочло за благо намекнуть, что Маккэммонд лучше будет отказаться от своего назначения. Так она и сделала. Конечно, это несправедливо. Но что посеешь, то и пожнешь.

Владимир КОЗЛОВСКИЙ