«Мои сподвижники поют…»

Игра в слова – нелёгкая игра,

В ней правила таинственны и строги,

Лишь поначалу кажется, что строки

Соскальзывают с кончика пера…

На моём письменном столе – свежий томик «Альманаха Поэзии». И сегодня во мне звучит:

Схожу с ума от всяких мыслей

И кистью, словно на батист,

Стекаю болью рукописно

В мой молчаливый белый лист…*

А в доме напротив, в окрытом постороннему взору окне, я вижу людей, занятых привычной утренней суетой у плиты, варкой традиционного кофе, а среди взрослых – пару неторопливо-сонных детишек, которым не хочется бежать в школу… И я будто слышу, что у них включен радиоприёмник и звучит утренняя поэма неизвестного им доселе поэта.

И вначале, вроде, никто не обращает внимания на звуки и слова, но вдруг все застывают как удивлённые навсегда манекены. А звучат стихи… Поэзия.

Президент Джон Кеннеди как-то сказал: «Если бы политики понимали поэзию, а поэты разбирались в политике – мир стал бы намного лучше». Поэзия не сможет спасти этот мир. Но именно она сделает мир достойным сохранения.

Наверное, поэтому самое страшное для автора – это забвение, трагическая судьба его книжек: прочитанные лишь раз и похороненные навсегда на пыльных полках библиотек, они никогда не пожелтеют. Забвение, в котором никто и никогда не откроет обложку и не прочтёт строчки вслух.

И как здорово, что строчки пишутся. И в Нью-Йорке, и в Санкт-Петербурге, и в Иерусалиме…

Мне пишется легко в Иерусалиме.

В любой приезд уже который год

На адрес мой и на моё же имя

Мне сверху кто-то

вдохновенье шлёт…**

Поэзии не грозит забвение. И многоликие поэтические откровения заставляют нас, читателей, – и в Санкт-Петербурге, и в Иерусалиме, и в Нью-Йорке – задуматься, перечитать, пересказать. Росчерки печатного слова – они остаются и в сердце, и в памяти. А поэты-то даже и не догадываются об этом. Кто-то отметит, что вот эти стихи – просто драгоценны, а те – эмоционально-лиричны, а эти – вместили в себя и свет, и музыку, и краски, и печаль…

Если ваш товарищ, ваш собрат по перу прочитал вам свою поэму, и вам понравилось, вы не станете утруждать его длинной похвалой, а коротко скажете:«Хорошие стихи вышли…»

И вот уже наши внуки, в далёкой от России стране Америке, читают и слушают русскую поэзию. Им не дано выводить буковки на уроках чистописания, не дано узнать все боли и страдания, из которых получались романсы и бардовские песни.

Но почему-то ваша внучка на вопрос «Кто такой Александр Пушкин?» серьёзно отвечает: «Пушкин? Я знаю. Он – стихель!»

Нам – современникам 21-го века – пока удаётся сквозь какофонию новой эры (так называемой «digital age «) расслышать талантливые голоса русскоязычных стихотворцев. Собирателем и хранителем искренней лирики нашего времени был и остаётся «Альманах Поэзии» (издатель Лина Соминская), а публикация очередной антологии стихов – одним из самых удивительных событий литературной жизни Калифорнии. Поэтический союз, содружество людей разных поколений и континентов продолжается.

Да, стихи пишутся и для товарища-поэта и для читателя, и авторам «Альманаха» талантливой «игрой в слова» удалось вновь пробудить в нас высокое богатство языка, да так, что со страниц сборника образы и звуки зазвучали камертоном наших чувств. «Альманах Поэзии № 20» – это свежее соцветие поэтических строк, к которым снова тянется рука случайного или преданного сборнику читателя.

Мои стихи найдут приют

в местах, где новые былины,

мои сподвижники поют,

где волны эмиграций бьют

о кремниевые долины.

Там два десятка наших лет

вместились в томы Альманаха,

в его рифмованные строки;

в них есть и страсть, и боль, и свет,

и жизни скорбные уроки,

но нет уныния и страха,

а главное – забвенья нет!***

Игорь ЕВЕЛЕВ

(Эпиграф – стихи Леонида Киселёва.

Авторы приведенных стихов – * Берта Гостомельская, ** Андрей Дементьев, *** Виктор Фет)

Презентация 20-го юбилейного выпуска «Альманаха Поэзии» состоится 25 января в 2 p. m. в Розенфельдовском Клубе библиофилов (Центральная Публичная Библиотека, Civic Center, Latinо/Hispanic room, 100 Larkin Street, San Francisco).