Марш «Прощание славянки»: миф и правда

Нет на свете, думаю, ни одного более известного и исполняемого марша. (Ну разве только свадебный «Марш Мендельсона», да это и понятно.) Марш со своей исключительной и неповторимой историей, написанный вне законов этого жанра, покоривший весь мир и оставшийся удивительно чистым и прозрачным, как слеза, катящаяся по щеке матери или жены, провожающей в бой своего сына или мужа. Он и называется просто и бесхитростно – «Прощание славянки», и в этом названии вся его суть и загадка.

Вы, дорогие читатели, наверное, не догадываетесь, что являетесь не только современниками, но и теперешними земляками человека, который имеет непосредственное отношение к маршу «Прощание славянки». Вот совсем недавно, перед 9 Мая, по первому каналу Российского телевидения прозвучал этот марш в исполнении Кубанского казачьего хора. Я всегда поражаюсь точности написанных поэтом слов:

Овевает нас Божие Слово,

Мы на этой земле не одни

И за братьев, за веру Христову

Отдавали мы жизни свои.

Этот текст к бессмертному маршу написал в 1983 году поэт Владимир Лазарев, который теперь живет в Калифорнии, недалеко от Сан-Франциско. (От редакции «Кстати». Владимир Лазарев – давний автор нашей газеты.) А сам марш был написан в октябре 1912 года, когда вся Россия только-только отметила вековой юбилей победы в Отечественной войне 1812 года. Музыка военных оркестров звучала повсюду. С Балкан пришло радостное сообщение: славяне свергли пятисотлетнее оттоманское иго. Войска болгар, сербов, черногорцев, греков за месяц дошли до предместий Стамбула. Эти события вызвали большой патриотический подъем в русском обществе. В церквях шли молебны, собирались пожертвования, толпы добровольцев отправлялись на помощь братьям по вере. Народ ликовал. В Тамбове, где стоял полк 7-го запасного кавалерийского полка, нарасхват раскупали газету «Тамбовский край», где регулярно печатались боевые сводки. На взлете небывалого национального патриотизма и был написан этот знаменитый марш. Его автор – молодой штаб-трубач 7-го запасного кавалерийского полка Василий Агапкин. Он совсем недавно поступил в класс медных духовых инструментов Тамбовского музыкального училища, где занимался без отрыва от службы, так как в раннем детстве лишился родителей, с малых лет хлебнул горькой сиротской доли и был вынужден сам зарабатывать себе на жизнь. Василий Агапкин читал газеты, сопереживал, как все русские люди, нашим братьям – славянам и решил написать марш в честь такого события.

За несколько дней родилась мелодия. Неопытный композитор показал ноты своему капельмейстеру Милову, а тот, оценив новый марш, но назвав его очень сырым, посоветовал доработать его вместе с хорошо известным ему музыкантом Яковом Богорадом. Агапкин так и сделал. Взял фортепьянный клавир, сел в поезд и отправился в Симферополь. По дороге гадал, как встретит его знаменитый в музыкальных кругах капельмейстер, композитор и книгоиздатель, боялся, что марш ему не понравится, так как написал он его по вдохновению, не думая о правильных формах и размерах.

Уже потом, когда марш станет известным, специалисты станут говорить, что сочинен он в нарушение всех канонов. Классический марш обычно состоит из запева (куплета), припева (соло басов) и трио. Затем они повторяются в зеркальном порядке, что позволяет варьировать время исполнения на парадах любое количество раз, по мере необходимости, например, во время прохождения частей. Никогда еще не писались марши в тональности ми-бемоль минор. Марш должен быть веселым и звонким, точно натянутая струна, а под агапкинский марш хочется плакать и тосковать.

Но марш понравился. На своей трубе (а он, если помните, был штаб-трубач) Агапкин исполнил марш и неожиданно произвел огромное впечатление. Яков Богорад, опытный музыкант, cделавший сотни оркестровок, сразу уловил неповторимость и настроение мелодии. Он помог довести до логического завершения работу молодого композитора. Кроме того, Богорад издал в симферопольской типографии первые сто экземпляров нот марша. Вместе с Агапкиным они дали название маршу, и на сохранившейся до сего дня обложке первого издания значится: «Прощание славянки» – новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина».

Первое публичное исполнение марша состоялось осенью 1912 года в Тамбове на строевом смотре полка, в котором служил Василий Иванович. В считанные месяцы марш приобрёл невероятную популярность. Особенно к месту и ко времени «Прощание славянки» пришлось на начало Первой мировой войны. Он исполнялся не только русскими военными оркестрами, но также во Франции, странах Балканского союза и других. А летом 1915 года в Киеве вышла первая грампластинка с записью марша; начинание подхватили фирмы грамзаписи Москвы и Петербурга, а затем и в крупных российских провинциях. Марш звучал везде, на всех перронах, где провожали новобранцев на фронт, его так и называли: «марш перронов».

Затем – кровавый переворот 1917-го, и уже марш подхвачен Белой гвардией – армией Колчака, Белой добровольческой армией, Сибирской народной армией и другими. Он стал символом Родины для людей, вынужденно покинувших Россию, но в то же время питал их израненные души и вселял надежду на победное возвращение. Именно поэтому после гражданской войны марш «Прощание славянки» не исполнялся в Советском Союзе. К счастью, его автор не был в большой опале, но во время кровавой гражданской резни марш спас своего создателя. В 1920 году в Тамбове Василий Иванович был арестован войсками ГЧК, но узнав, что он автор марша «Прощание славянки», его выпустили на свободу.

После Гражданской войны Агапкин занимался музыкальной деятельностью, был руководителем военных оркестров, написал много прекрасных произведений, некоторые из них – подлинные шедевры, такие как «Голубая ночь», «Сиротка», пронзительный вальс, связанный с воспоминаниями детства, «Старинный вальс», «Волшебный сон», но ни одного марша более. Очевидно, автор понимал, что лучше, чем «Прощание славянки», уже не напишет. Агапкин был главным дирижером многих парадов, в том числе того, знаменитого, в ноябре 1941 года на Красной площади. Стояли небывалые морозы в прифронтовой Москве, и бойцы прямо с парада уходили на фронт – защищать столицу. Вот как описывает этот эпизод сам Василий Агапкин:

«Пора мне сходить с подставки. Хотел было сделать первый шаг, а ноги не идут. Сапоги примерзли к помосту. Я попытался шагнуть более решительно, но подставка затряслась и пошатнулась. Что делать?.. Задержу кавалерию, получится заминка, а я не могу даже слова выговорить: и губы замерзли, не шевелятся. Жестом никого не подзовешь. Любой мой взмах на виду оркестра может быть истолкован как дирижерский приказ. Спасибо капельмейстеру Стейскалу. Он догадался и быстро подбежал к подставке. Я нагнулся, рукой оперся на его плечо и отодрал ноги. Все еще держась за плечо Стейскала, медленно спустился по ступенькам вниз. Движением руки я подал знак, чтобы оркестр отвели к ГУМу…»

Невероятно, но факт: на том параде марш «Прощание славянки» не прозвучал, так же как он не был исполнен и на параде Победы 1945 года, участие в котором тоже принимал дирижер Агапкин.

Реабилитирован марш был только в 1957 году в фильме Михаила Калатозова «Летят журавли». После этого он как будто вырвался на свободу и уже зазвучал везде: в десятках кинофильмов, спектаклей, на вокзалах и на площадях. Многие роды войск считают его своим. Например, Военно-морской флот. Ни один корабль, ни одна подлодка не снимется с якоря и не уйдет в дальний поход без исполнения этого марша. Все большие парады, и в том числе на Красной площади, заканчиваются по традиции «Прощанием славянки». Не стал исключением и этот год. На параде в Москве в честь 72-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне многотрубный сводный военный оркестр исполнил марш Агапкина.

Совсем недавно для «марша тысячелетия», как его назвали в России, был открыт специальный музыкальный сайт, где можно прослушать более 100 различных исполнений «Прощания славянки» из Америки, Австралии, Африки, Европы и Азии.

«Мы очень любим эту музыку, в ней – и героизм, и грусть расставания, и надежда. Конечно, мы не умеем так виртуозно её исполнять, как русские музыканты, но мы будем пробовать», – сказал руководитель итальянского оркестра Fanfara Caltanissetta Марчелло Лавризи, принимавший участие в торжествах, посвященных 100-летию марша.

Марш звучит не только в оркестровых вариациях, на его мелодию писались сотни текстов. Так, одна из первых песен была написана в 1914 году: «По неровным дорогам Галиции». В Белой армии он исполнялся с текстом «Вспоили вы нас и вскормили»; песня польского Сопротивления – «Расшумелись плакучие ивы». Известные тексты написаны поэтами А. Федотовым, В. Максимовым, А. Мингаловым, А. Галичем. Но самый популярный текст, исполняемый многими коллективами – Ансамблем песни и пляски Российской армии имени Александрова, ансамблем «Русская песня» Надежды Бабкиной, Кубанским народным хором и многими другими, – это текст Владимира Лазарева. Получилось удивительное слияние музыки и поэзии, и когда вы слышите этот марш, то просто невозможно себе представить, что слова написаны семью десятилетиями позже, в 1983 году. Настолько они проникнуты духом того времени, всплеском русского патриотизма – марш, посылающий в бой, призывно зовущий, воскрешающий и оплакивающий…

Автор этих поэтических строк – известный поэт, прозаик, публицист, историк культуры, автор многих книг, член попечительского совета музеев Л.Н. Толстого Владимир Лазарев. Он сейчас живет недалеко от Сан-Франциско, и мне удалось с ним встретиться и поговорить. Владимир Яковлевич рассказал мне о своем детстве, которое он провел под Тулой в Ясной поляне.

Г. А. – Вы по духу русский поэт. Можно взять любой сборник ваших произведений – «Не спят березы», «Тульские истории», «Брат милосердия», «На перетоке времени» – или песни «Не остуди свое сердце, сынок» муз. В. Мигули, «Когда мы вдали от отчизны своей» муз. М. Фрадкина. Как возникла эта неразделимая связь с Россией? Она сразу появилась или вы к этому долго шли?

В. Л. – Я начал писать очень рано. А так как мы жили в Ясной Поляне, то там я и встретился с Валентином Федоровичем Булгаковым – секретарем Льва Николаевича Толстого, который в 1948 году вернулся из Праги в Ясную Поляну. Это был человек-эпоха – огромной культуры и познаний, к тому же он был проникнут не показной скромностью. Он был, если можно так сказать, совсем не от мира советского человек. Благодаря встрече с ним у меня пробудился интерес к подлинной России. Он давал мне, мальчишке, читать интересные книги и говорил, что наше поколение еще узнает настоящую литературу.

Что для меня Россия? Да всё. Я живу, пишу, дышу только ею. А пришло это понимание, наверное, не сразу. Ведь до того, как стать поэтом, я работал в шахте, на строительстве доменных печей, на Тульском оружейном заводе, так как по профессии я инженер.

– А как же поэзия и проза? Ведь вы профессиональный литератор.

– Ну, не писать я не мог. Еще в школе я послал свои стихи Александру Трифоновичу Твардовскому, и он мне ответил. Он написал, что я уже овладел малыми секретами мастерства, но мне еще нужно познать жизнь. И, к моему удивлению, не посоветовал мне поступить в Литературный институт. Я поверил Твардовскому и до сих пор ему благодарен за это. Поступил в политехнический, а поэзия всегда шла параллельно. Уже будучи членом Союза писателей, я окончил Высшие литературные курсы, где учился вместе с Александром Вампиловым, Владимиром Костровым и многими другими теперь очень известными литераторами.

– Кого вы считаете своим учителем?

– Трудно назвать одного человека. Это многие люди, в общении с которыми я сформировался как личность. В первую очередь это Валентин Булгаков, о котором я уже говорил, это, конечно, Александр Твардовский, Иван Соколов-Микитов. Я хорошо знал Алексея Федоровича Лосева, Дмитрия Сергеевича Лихачева – это истинно русские люди, великие философы, и они сыграли большую роль в моей жизни.

– Вы знали Лосева? Какой вы счастливый человек!

– Да, я необычайно благодарен судьбе, что смог провести рядом с Алексеем Федоровичем 20 лет в беседах о философии. Я даже написал книгу «Подвиг профессора Лосева» и был инициатором создания общества «Лосевские беседы» и Центра русской религиозно-философской мысли «Дом А.Ф. Лосева». Совсем недавно здесь, в Америке, вышла моя книга «Доктор Логос».

– Где впервые были напечатаны ваши стихи?

– В «Литературной Туле», так как я тогда жил в Ясной Поляне, затем у А.Т. Твардовского в «Новом мире». Моя первая книга стихов вышла тоже в Туле, мне тогда было всего 20 лет.

– Владимир Яковлевич, многие ваши песни положены на музыку прекрасными композиторами – Евгением Догой, Владимиром Мигулей, Марком Фрадкиным, Валентином Левашовым.

– Одна из моих первых песен родилась совершенно случайно. Я написал стихи «Березы».

– Владимир Яковлевич, очень хорошо помню, сама в детстве пела эту песню:

 

Я трогаю русые косы,

Ловлю твой задумчивый взгляд.

Не спят под Москвою березы,

В Париже каштаны не спят…

 

– Я тогда учился в политехническом институте, и мой друг, без моего ведома, отдал стихи композитору Марку Фрадкину. Тогда в Москве снимался фильм «Первый день мира». Как потом рассказывал Марк Фрадкин, он за одну ночь написал музыку к моим стихам, и она стала лейтмотивом этого фильма. Пришлось даже доснимать одну сцену, чтобы туда вошла песня. Я ничего об этом не знал, и только когда вышел фильм, увидел в титрах своё имя. А потом мы уже написали с Фрадкиным другие песни, например, «Ночной разговор» (ее впоследствии исполняла известная певица Анна Герман).

– Я знаю, что вы работали с хором имени Пятницкого и писали песни вместе с Валентином Левашовым.

– Да, я был членом художественного совета этого коллектива вместе с поэтом Виктором Боковым. Мы отбирали репертуар для хора и написали несколько песен с Валентином Левашовым. Одну из них вы хорошо знаете – это «Как не любить мне эту землю». Ее исполняла Людмила Зыкина. Мне Валентин Сергеевич сказал: напиши что-нибудь о русской деревне, так и появилась эта песня. Одну из совместных песен мы посвятили основателю хора Митрофану Пятницкому. Она так и называется – «Русская песня».

– Вы были уже признанным поэтом, ваши стихи печатались в журнале «Новый мир» в центральных газетах, когда вы стали сотрудничать с композитором Евгением Догой. Одна из таких песен – «Мне приснился шум дождя» – о наших космонавтах. Как она возникла?

– Я прочитал в дневнике космонавта Виталия Ивановича Севостьянова о том, что ему на орбите во время полета приснился шум дождя. И у меня сразу возникли стихи «Мне приснился шум дождя и шаги твои в тумане…». Я позвонил Доге в час ночи, разбудил его и прочел эти стихи, а утром уже Евгений Дога позвонил мне и напел эту мелодию, которую он сочинил в эту ночь. У меня очень интересные отношения с космонавтами. С некоторыми я дружил. А к одной моей повести, написанной вместе с Евгением Волковым, «Мальчишкам снятся бригантины», написал предисловие Юрий Гагарин. Замечательное предисловие – и единственное в его жизни.

– А как появлялись ваши песни?

– Я никогда не писал тексты на какую-то музыку. Стихи появлялись первыми, а потом на них композиторы писали музыку. Единственным исключением было «Прощание славянки».

– Давайте сейчас вернемся в то время и вспомним, как появились эти замечательные строки к маршу «Прощание славянки».

(Владимир Яковлевич рассказывает мне историю создания марша и биографию Василия Агапкина, которую он очень хорошо знает. Он подтвердил тот факт, что «Прощание славянки» не исполнялось на военном параде 1941 года.)

– Доводилось ли вам встречаться с Агапкиным?

– Нет, с Василием Ивановичем я не встречался, он умер в 1964 году. Но я хорошо знал людей, с которыми он был дружен. Один из них – военный дирижер Григорий Нагорный. Он был учеником Якова Богорада и рассказывал мне, как Василий Агапкин приезжал в Симферополь. Вместе они работали над средней частью и сделали ее мажорной. Еще один исследователь и поклонник творчества Агапкина, тамбовский журналист Василий Кириллович Степанов показал мне ноты и обложку этого издания, того самого, первого, из Симферопольской типографии, и я загорелся воссоздать ту атмосферу, что была вначале. Атмосферу 1912 года. Ведь этот марш потому и стал таким народным, что затрагивает душу каждого человека. Разве проводы на фронт, на верную смерть могут быть в мажоре? Агапкин удивительно почувствовал ощущения каждого человека и его боль и тоску.

– Как долго писались эти стихи?

– Писались быстро, но проходили долго. Я составлял московский альманах «День поэзии» и вместе со статьей Василия Степанова об истории марша попытался напечатать свой текст. Но цензура не пропустила. Ну чем им не угодила строка «…Горит Сочувствия звезда»? Не пропустили. Заменили на «солдатскую звезду». Так и по сей день поют в России.

– Владимир Яковлевич, спасибо вам за беседу о марше, к которому вы имеете самое непосредственное отношение, а от имени наших читателей хочу пожелать вам здоровья и еще многих творческих удач!

 

 P.S. 8 мая 2014 года в Москве на Белорусском вокзале был открыт памятник маршу «Прощание славянки» работы народного художника России Салавата Щербакова. Думаю, что это единственный памятник в своем роде – памятник музыкальному произведению, которое стало символом России на многие времена. Символом ее непокорности, мужества, умения сострадать чужой беде и готовности прийти на помощь, а также символом верности русской женщины. Если мы посмотрим на памятник, то увидим две фигуры, стоящие даже не на постаменте, а просто на брусчатке: солдата в обмундировании времен Первой мировой войны и девушки, по всей видимости, невесты, его провожающей. На обратной стороне памятника выбиты стихи, написанные Владимиром Лазаревым.

Прощание славянки

Наступает минута прощания,

Ты глядишь мне тревожно в глаза,

И ловлю я родное дыхание,

А в лицо уже дышит гроза.

 

Дрогнул воздух туманный и синий,

И тревога коснулась висков,

И зовет нас на подвиг Россия.

Веет ветром от шага полков.

 

Прощай, отчий край,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Прости-прощай, прости-прощай…

 

Летят, летят года,

Уходят во мглу поезда,

А в них солдаты.

И в небе темном

Горит Сочувствия звезда.

 

Прощай, отчий край,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Прости-прощай, прости-прощай…

 

Лес да степь, да в степи полустанки.

Повороты родимой земли.

И, как птица, прощанье славянки

Все летит и рыдает вдали.

 

Овевает нас Божие Слово,

Мы на этой земле не одни,

И за братьев, за веру Христову

Отдавали мы жизни свои.

 

Прощай, отчий край,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Не все из нас придут назад.

 

Летят, летят года,

А песня, ты с нами всегда:

Тебя мы помним,

И в небе темном

Горит Сочувствия звезда.

 

Прощай, отчий край,

Ты нас вспоминай,

Прощай, милый взгляд,

Дай Бог вернуться нам назад.

Галина АРТАМОНОВА