Майка с Трампом

Игорь надел майку и бейсбольную шапочку с символикой Трампа и спросил жену, как ей нравится его новая форма для прогулки. Так он называл ходьбу быстрым шагом, которая последние несколько лет заменяла ему бег трусцой.

– Я бы на твоем месте вместо шапочки надела шлем, – заметила жена.

– Меня не тронут, я гуляю с гантелями.

– А что ты скажешь своей подружке? Она ведь тебя не поймет.

Подружкой его жена окрестила соседку, с которой Игорь впервые встретился на стадионе.

Они тогда только переехали в этот район, и Игорь выбирал маршрут для бега. Он опробовал несколько вариантов и остановился на том, который проходил вдоль шоссе, а затем по петляющей аллее приводил его на стадион. Там Игорь делал несколько кругов и возвращался обратно. Во время очередной пробежки он увидел на стадионе женщину, которая шла впереди него быстрым шагом. Расстояние между ними почти не сокращалось, и он понял, что сначала ему придется целый круг ее догонять, а потом еще полкруга трусить рядом. Игорь развернулся и побежал в противоположную сторону.

Вскоре он познакомился с этой женщиной. Было ей хорошо за семьдесят, и звали ее Мэгин. В молодости она бегала длинные марафоны. По ее словам, в этих соревнованиях участвовало сразу несколько категорий спортсменов. Самые выносливые должны были преодолеть 150 километров и начинали первыми, ведь им предстояло бежать без сна и отдыха больше суток. Потом, часов через восемь, когда треть дистанции оказывалась позади, к ним присоединялась следующая группа, бегущая на 100 километров, а в самом конце, еще через восемь часов, включались и обычные марафонцы. Все было рассчитано так, что подавляющее большинство бежало в основной группе.

До выхода на пенсию Мэгин много лет профессорствовала в университете. Там она преподавала и вела исследовательскую работу – проверяла, насколько быстрее изнашивается организм, если ему постоянно давать большую нагрузку. Ее собственный опыт показал, что гораздо быстрее, поэтому она и перешла на ходьбу. Ее муж, тоже профессор, не поверил в правильность ее выводов и продолжал бегать длинные марафоны. Во время одного из них его настигла преждевременная смерть. Было ему всего… 84 года.

Мэгин с первого дня знакомства, многозначительно глядя на Игоря, говорила ему, что после определенного возраста бег вредно сказывается на суставах, и настоятельно советовала последовать ее примеру. В конце концов, он так и сделал, но, чтобы компенсировать уменьшение скорости, увеличил нагрузку и стал ходить с гантелями. Маршрут он оставил прежний и со временем выяснил, что скорость его передвижения почти не изменилась. Жена напомнила, что давно предлагала ему перейти на ходьбу, но Игорь только покачал головой. Она делала это в такой форме, что гордость не позволяла ему последовать ее совету.

– Когда ты бегаешь, – говорила она, – на тебя жалко смотреть. Кажется, что ты вот-вот упадешь. Ты уж лучше не срамись, сделай вид, что гуляешь.

Игорь часто встречал Мэгин на дистанции, и они разговаривали на самые разные темы. Круг их интересов пересекался, вкусы совпадали, и, увлекаясь разговором, они иногда проходили гораздо большие расстояния, чем планировали. Лишь в политике их взгляды не совпадали, но когда они поняли это, то стали избегать разговоров на спорные темы.

И вот теперь, не успев выйти из дома, Игорь нос к носу столкнулся с Мэгин.

– Неужели вы его поддерживаете? – воскликнула она, даже не поздоровавшись.

– Конечно.

– Тогда я не буду с вами разговаривать.

– Имеете право, – ответил он холодно.

А она, спохватившись, добавила:

– До выборов. Когда страсти улягутся, мы продолжим общение.

Эта встреча выбила его из равновесия, и если бы он верил в приметы, то вернулся бы домой и переоделся. Но он подумал, что ранним утром в пригороде не так уж много гуляющих, да и те являются жителями Миннесоты, которую до сих пор называют «Миннесота вежливая» (Minnesota nice). Вот он и проверит, насколько она вежливая.

В этот момент машина, ехавшая по пустынному шоссе, замедлила ход и несколько раз подряд просигналила. Мужчина, высунувшись из окна, приветливо помахал ему и крикнул:

– Отличная майка!

Игорь расплылся в улыбке, кивнул и подумал: «Не так уж все плохо, и если вести счет, то на данный момент 1:1».

Конечно, это не похоже на научный опрос общественного мнения, но какое-то представление о настроении жителей Миннеаполиса дает. Впрочем, очень слабое. В этом сонном пригороде даже машины редко ездят.

Он посмотрел на дорогу. Вдали показался грузовой автомобиль, который быстро приближался к перекрестку. Светофора здесь не было, и по неписаному закону провинции машина должна была остановиться, поэтому Игорь не задумываясь ступил на проезжую часть. Грузовик действительно затормозил, а водитель, нажав на сигнал, долго его не отпускал. Игорь решил, что ему тоже понравилась майка Трампа, и поднял руку. Солнце светило сбоку и отражалось от ветрового стекла, которое было больше похоже на полупрозрачное зеркало. Сквозь него смутно вырисовывался образ молодой женщины, сидевшей за рулем. Перейдя дорогу, Игорь обернулся. Из окна машины высунулась левая рука с поднятым средним пальцем.

 

***

Во время прогулки Игорю встречались люди, которых он хорошо знал, – соседи, жившие рядом и выгуливавшие своих собак. Теперь один из них шел ему навстречу. Был он неопределенного возраста с лисьей физиономией. Игорь встречал его довольно часто. Они всегда здоровались, а пес, тоже какой-то неопределенной породы, обычно подбегал к Игорю и обнюхивал, не проявляя при этом никаких эмоций. У собаки, так же как у хозяина, морда была лисья, а возраст неопределенный. Увидев надпись на майке, мужчина быстро огляделся и, не заметив никого вокруг, широко улыбнулся. Игорь кивнул и подумал, что если бы на нем была майка Хиллари, этот тип при отсутствии свидетелей одобрил бы и ее. Наверное, он одобрил бы даже и майку, которую всучили Игорю на Национальной республиканской конвенции, где он был делегатом от Миннесоты.

А там произошло вот что.

После речи очередного выступающего Игорь вышел из зала и чуть не наскочил на тележку, которую толкала улыбающаяся девушка.

– Что это? – спросил он.

– Подарки делегатам, – ответила она, – майки с самыми разными лозунгами, но прежде чем получить их, вы должны записать в журнал свое имя и ответить на несколько вопросов.

Игорь взял майку и приложил ее к груди. Оператор направил на него камеру, а девушка спросила:

– Что вам особенно понравилось на Конвенции?

– Ваши подарки, – решил сострить он и только тут обратил внимание, что на майке был изображен портрет Никсона, а надпись гласила: «Спасибо Сталину за то, что он разрушил Берлинскую стену».

– Здесь ошибка, – сказал Игорь, – стену разрушили при Горбачеве, а Сталин тут вообще ни при чем.

– Это шутка, мы проверяем, хорошо ли люди знают историю. Вы знаете, – сказала девушка и покатила коляску дальше.

В этот момент к Игорю подошел мужчина и, взяв за руку, сказал:

– Это люди Кольбера (Stephen Colbert), они хотят выставить республиканцев в дурацком виде. Вас они, может, и не будут показывать, потому что вы уличили их в шельмовстве, а может, и наоборот, перекрутят все так, что сделают посмешищем, с них станется. Имейте это в виду.

 

Игорь тут же догнал девушку, отдал ей майку и попросил оператора вырезать только что отснятые кадры. Оператор ответил, что это процесс очень сложный и займет много времени. Сейчас ему некогда, но потом он обязательно выполнит просьбу Игоря. Пока же, в виде компенсации за причиненное неудобство, он предлагает Игорю оставить ранее подаренную ему майку и взять еще одну, другого цвета.

Игорь не на шутку расстроился. И черт его дернул выйти из зала. Ведь прежде чем его выбрали делегатом, он обещал сидеть на Конвенции от звонка до звонка. Не сдержал слово и поплатился. Лучше бы оставался на месте и думал о чем-нибудь своем, потому что теперь Кольбер может сделать его посмешищем всей Америки.

Как только Игорь вернулся в зал, соседка сказала:

– Вы прозевали самое интересное.

– Что? – автоматически спросил он, хотя мысли его были заняты фантазией на тему: «Что бы я сделал с Кольбером, если бы встретил его в темном углу на безлюдной улице».

– Здесь было несанкционированное выступление. К микрофону подошел Кольбер, наряженный в тюрбан, и предложил проголосовать за резолюцию, разрешающую введение шариата в США. Мы не могли понять, что происходит, а он взял молоток, начал стучать им и кричать: «Принято, принято, принято!» Только когда секьюрити стащили его со сцены, мы поняли, что ему никто слова не давал. Шуточка его продолжалась не больше 30 секунд, и я даже не успела его сфотографировать.

– Ах черт, – в сердцах воскликнул Игорь, – обидно, что меня при этом не было. Я бы с удовольствием помог людям из секьюрити.

– Как? – спросила она.

– Дал бы Кольберу несколько хороших пинков.

 

***

Лисьелицый скрылся за деревьями, и некоторое время Игорь шел по рощице один, размышляя, что ему делать с майкой Кольбера. Носить ее он не собирался, использовать на тряпки было жалко. Разве что одеть на Хэллоуин. Но тогда на голову надо нацепить маску арабских террористов, на ноги – защитные штаны американских «синих беретов», а в руки взять советский автомат, чтобы никто не догадался, кого он в этом костюме представляет. Вопрос лишь в том, что одеть его жене. Впрочем, за годы их совместной жизни она отвечала и на гораздо более сложные вопросы, ответит и на этот.

Дорожка к стадиону все время петляла, и из-за очередного поворота показалась девушка, ведущая на поводке собаку. Это был большой добродушный ньюфаундленд, которого Игорь хорошо знал. Обычно пса прогуливал благообразный старик. Они идеально подходили друг другу, и когда Игорь впервые встретил их, то попросил у хозяина разрешения потрепать собаку. Вид этой пары всегда улучшал его настроение, но теперь в ней произошла замена.

«Наверно, это дочь хозяина, – подумал Игорь, – а может, и внучка. Скорее всего, внучка».

Девушка тоже заметила Игоря и, прочтя надпись на его майке, напряглась, а когда они поравнялись, демонстративно отвернулась и стала смотреть на небо. Собака же по привычке обнюхала Игоря, а он специально остановился и потрепал ее. Она завиляла хвостом, но хозяйка потянула ее за собой. Игорь хмыкнул.

Наверняка эта девушка учится в каком-нибудь университете, может, даже элитном, а там преподают такие профессора, как Мэгин, поэтому и студенты настроены либерально. Ну, им это простительно. Черчилль говорил, что если человек в 20 лет не либерал – у него нет сердца.

Правда, слово «либерал» в разное время и в разных странах имело совершенно разный смысл. В Советском Союзе его молодости так называла себя передовая часть интеллигенции. В Америке же это слово стало для него ругательным, и он оказался на стороне тех, кто сохранил еще здравый смысл и к кому применима вторая часть высказывания Черчилля: «…если человек либерал в 40 лет – у него нет мозгов». Так что обижаться на эту девушку нельзя, со временем все еще может измениться.

 

***

На стадионе по выходным школьники играли в бейсбол, а немногочисленные болельщики, обычно родители и знакомые, бурно выражали восторг после каждой успешной атаки. С течением времени одно поколение игроков и болельщиков сменялось другим, и Игорь даже не пытался их всех запомнить.

Там и сейчас стояла группа мальчиков в полной бейсбольной форме. Это было необычно для буднего дня. Необычно и неприятно. Ведь в школах тоже царит либеральный дух, а для молодежи естественно бороться за всеобщее равноправие, и если они начнут свою борьбу здесь, то он окажется в очень невыгодном положении. В физической силе эти ребята могут дать фору любому взрослому, а ему, уже не очень молодому человеку, тем более, но не бежать же с поля боя! И Игорь продолжил свой путь, еще интенсивнее работая руками, так, чтобы ребята хорошо видели гантели.

Они, наверно, и увидели бы, если бы смотрели в его сторону, но их гораздо больше волновала тактика предстоящей игры, которую они и обсуждали, а по тому, как они засмеялись после замечания тренера, Игорь понял, что тот для поддержания духа отпустил какую-то сальную шуточку. Это нормально. Спорт и девочки для них гораздо важней политических игр взрослых дядей и теть. Так оно и должно быть. Безразличие к своей особе успокоило Игоря, и он даже пожалел, что не сможет узнать реакцию ребят на майку Трампа, но в этот момент почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.

Он повернулся и увидел светящиеся глаза одного из игроков. Игорь улыбнулся, а юноша поднял правую руку со сжатым кулаком. Это был давно забытый жест «рот фронт». По Игорю прошла горячая волна, и в ответ он сам поднял правую руку с гантелей. Значит, и среди молодежи есть трезвомыслящие люди, которые не боятся выражать свое мнение.

Значит, еще не все потеряно, и число сторонников Трампа в его неофициальном и ненаучном статистическом опросе почти такое же, как и у Клинтон. Правда, этот мальчик не сможет голосовать на предстоящих выборах, но ведь его мнение сформировалось не в безвоздушном пространстве. Наверняка его родители поддерживают Дональда, а они-то уж точно пойдут на избирательный участок. Только вот правильно ли будет учитывать их голос?

Следующие несколько минут Игорь пытался ответить на этот вопрос и в конце концов решил, что неправильно. Нужно быть честным перед самим собой.

Он вошел в рощу и, увидев там Сеню, даже присвистнул: Сеня вел на поводке маленького белого пуделя. Игорь точно знал, что его друг собак не любил. Игорь хотел было спросить, что случилось, но не успел: собачка подбежала к нему и начала злобно лаять.

– Посмотри на мою майку, – сказал Игорь приятелю, – если бы ты научил пуделя читать, он бы так себя не вел.

– Он бы разорвал тебя в клочья, – возразил Сеня, – это собака моего сына.

– Ну и что?

– То, что Эдик учился в Гарварде, а работает в Нью-Йорке.

– Неужели он так изменился? Я же до сих пор помню, как он ругался на демонстрации.

 

***

Это было еще до 11 сентября. В одной из синагог Миннеаполиса должен был выступать бывший премьер-министр Израиля. Узнав это, палестинские активисты тут же испросили у властей разрешение на демонстрацию протеста, а произраильские организовали контрдемонстрацию. Сеня пришел на нее со своим шестнадцатилетним сыном. Игорь знал, что именно из-за Эдика вся семья эмигрировала в Америку.

В школе Эдика третировал учитель математики, который вел также и физику. Открыто он не называл своего ученика жидом, но всегда ставил ему двойки за устные ответы, а Сеня ничего не мог сделать. Он много раз ходил в школу и разговаривал с учителем, но тот всегда находил оправдание. Сеня требовал проэкзаменовать сына, и при нем Эдик отвечал на все вопросы, но учитель говорил, что во время урока Эдик ничего не знал. В результате в журнале пятерки перемежались с двойками. Такое отношение подорвало уверенность Эдика в себе, и он постоянно испытывал депрессию.

Сеня был молодым здоровым мужиком и вполне мог поговорить с учителем математики по-другому, но жена умоляла его этого не делать. Для того чтобы сохранить свободу мужа и психологическое здоровье сына, она убедила их эмигрировать.

Эмиграция изменила Эдика. В Риме он выучил итальянский язык и, в отличие от своих однолеток, которые, вырвавшись на свободу, стали подрабатывать, где только могли, он все силы бросил на учебу. Он хотел доказать самому себе, что в Союзе его оценивали неправильно. Во многом благодаря его инициативе в Риме организовали школу для эмигрантов, и он стал в ней не только первым учеником, но и помощником учителя, а в Америке за два года окончил три класса. Единственным напоминанием о мрачном советском прошлом было заикание. Потом, когда, перескочив через еще один класс, он оказался самым младшим учеником в своей группе, на него несколько раз пытался наехать одноклассник, которого звали Ахмед. Он был не только старше, но и физически гораздо здоровее Эдика, однако Эдик отчаянно защищался. Во время стычки одноклассники вступились за него, но совсем не из чувства справедливости, а потому что он помогал им в учебе.

На демонстрации Эдик вместе с отцом стоял в переднем ряду. Противников разделяла дорога, по которой прогуливались полицейские, а по обеим сторонам ее были протянуты желтые ленты, обозначавшие нейтральную полосу.

С палестинской стороны у желтой ленты появился Ахмед и, увидев Эдика, стал выкрикивать оскорбления. Эдик исчез в толпе, но вскоре вернулся с громкоговорителем и, обратив его на Ахмеда, начал так ругаться, что Игорь сделал Сене жест, предлагавший тому срочно провести с сыном воспитательную работу. Но Сеня склонился к уху друга и радостно сказал:

– Слушай, чудак, он же больше не заикается.

 

***

С тех пор утекло много воды, но Игорь не мог поверить, что взгляды Эдика так кардинально изменились.

– Неужели Эдик будет голосовать за Клинтон? – спросил он приятеля.

– Не знаю, – ответил тот, – но в этой майке в его семье лучше не появляться. Он и сам с женой на политические темы старается не говорить.

– А я со своей говорю, – похвастал Игорь, подумав, что чаще всего эти разговоры кончаются ссорой.

Когда он пришел домой, жена спросила:

– Ну, теперь уже все знают, кто твой кумир?

– Мой кумир – ты, и президентом ты была бы не хуже любого из этих, но, поскольку я не могу выбрать, кого хочу, я выбираю из тех, кто есть.

– Меня уже соседи спрашивали, не мой ли это муж разгуливает в майке Трампа.

– И что ты им ответила?

– А что я им могла ответить?

Игорь засмеялся и обнял жену. Как бы жизнь не повернулась, она с ним, а это самое главное. Кстати, если учесть их два голоса, то Трамп должен победить.

 

Уважаемые читатели!

Если вам понравилось это произведение, вы можете приобрести книги автора.

«11 сентября и другие рассказы», подзаголовок книги – «Сцены провинциальной жизни русской эмиграции в Америке» – точно описывает ее содержание.

«В Старом Свете» – роман попал в длинный список литературной премии им. И.А. Бунина в 2015 г. В нем рассказывается о жизни однокурсников – Бориса Когана, Саши Иванова и Володи Муханова, которые учились в институте в 70-е годы прошлого века. Студенческая жизнь друзей проходила бурно и весело: Саша собирал автомобиль, у Бори возник роман с преподавательницей, а Володя играл в студенческом театре. Потом пути их разошлись, а много лет спустя, когда Саша узнал о предстоящей эмиграции друга, он сделал ему подарок, который Борис обнаружил только после пересечения границы…

«Римские каникулы». В книгу включены рассказы, описывающие жизнь эмигрантов из бывшего Советского Союза. Два произведения сборника попали в короткий список литературных конкурсов им. О’Генри и М. Алданова.

Книги можно заказать у автора, написав ему по адресу: Vladimir Lifson, 12535, 49^th Ave. North, Plymouth, MN55442.

Также вы можете отправить email: v_vladmeli@mail.ru

Цена с пересылкой – $10.

Владимир ВЛАДМЕЛИ