Маэстро Азнавур – великий и немного печальный…

В словаре ЮНЕСКО о певце сказано: «Человек, которому удалось совершить настоящую революцию на французской сцене и в итоге стать первым французом – обладателем платинового диска в Европе».

Однако эстрада Франции долго не принимала музыку Азнавура и его самого: «невзрачного коротышку», «клоуна Арлекино», поющего хрипловатым голосом странные, совсем не сентиментальные песни о любви. Пятнадцать лет он добивался признания, пока не стал звездой парижского мюзик-холла. А затем преуспел и в кино. Азнавур снялся в шестидесяти фильмах, а роли в картинах «Дьявол и десять заповедей», «Жестяной барабан», «Стреляйте в пианиста!», принесли ему мировую известность. На парижской сцене Азнавур пробовал себя и как режиссер, поставив несколько мюзиклов, среди которых был очень популярным «Лотрек» (2000 г.) – о художнике Анри Тулуз-Лотреке. Песни знаменитого шансонье пели звезды – Фрэнк Синатра, Лайза Минелли, Рэй Чарльз, Стиви Уандер и другие…

Я люблю песни Шарля Азнавура, а также его кинообразы, которые всегда как-то мистически были похожи на судьбы людей, о которых он поет. Недавно увидел французского певца по ТВ России, где тот гастролировал: спокойный и немного печальный, Азнавур тихо рассказывал журналистке о своей жизни, а рассказ перебивался отрывками из его темпераментных концертов, не дающих свыкнуться с грустной мыслью, что «живая легенда» выглядит так обыденно – маленький, сухонький, седой человечек в неброском твидовом пиджачке, которого на улице можно не узнать, не заметить, или забыть тут же.

Но сдержанная улыбка и добрый взгляд из-под густых черных бровей, достоинство, с которым он рассказывал о себе и великих французских артистах, не оставляли сомнений, что передо мной – яркий персонаж истории французской любовной песни и французского кино. Впрочем, на вопросы о «любовной лирике» в его нынешней жизни, маэстро, посвятивший почти все свое творчество любви, с улыбкой отвечает, что возраст уже не тот, и вообще «в своих песнях он уже описал все нюансы, которые могут возникнуть в любовных отношениях между мужчиной и женщиной, и даже мужчиной и мужчиной…». «Я ведь жил в Латинском квартале, – смеется певец, – а там можно было написать «Камасутру» любви!».

Сегодня его называют последним из великих шансонье. А началось все, действительно, в Латинском квартале Парижа восемьдесят три года назад. Именно там Шарль Азнавур появился на свет, хотя его родители рассматривали Францию лишь как перевалочный пункт на пути в Америку. Его отец был родом из Грузии, мать – из Турции. При рождении он получил армянское имя Шармуз Варенак Азнавурян, но, поскольку французской няне было не под силу его произнести, малыша звали просто Шарлем. «Я до сих пор ей за это благодарен!» – веселится Азнавур. Если бы его родители были банковскими служащими или торговцами бакалеей, может быть, мы бы и не услышали никогда о певце Шарле Азнавуре. Но отец мальчика был певцом, мать – актрисой, так что Шарль с младых ногтей оказался погруженным в волшебную атмосферу музыки, поэзии и театра. С девяти лет он играл маленькие роли в комедиях, причем и родители, и труппа старательно прививали ему «уважение к системе Станиславского». В шестнадцать лет, когда взрослые роли ему не давали (хотя в 14 он сыграл Генриха IV в «Королеве Марго»), а из коротких штанишек он явно вырос, Шарль всерьез задумался о заработке. Тогда-то впервые ему и пришлось запеть.

Однажды его сестру Айду пригласили на прослушивание в один из парижских клубов, и Шарль отправился с ней за компанию. И, как ни странно, прослушивание успешно прошел именно он, получив свою первую постоянную работу в кабаре «Жокей» на бульваре Монпарнас.

Каждую ночь Азнавур приезжал в кабаре на допотопных роликовых коньках, ужасный грохот которых привлекал внимание немецких патрулей – на дворе стоял 1941 год, но вскоре те привыкли к полуночному роллеру и «аусвайс» уже не спрашивали. А потом Шарль познакомился с молодым пианистом Пьером Роша, создавшим Le Club de La Chancon – что-то вроде клуба авторской песни, к которому примкнул и Азнавур. Парижские шансонье-«неформалы» сочиняли странные песни под влиянием популярного тогда Шарля Трене, который по праву считался единственным шансонье-сюрреалистом. Наш герой к тому моменту уже начал сочинять музыку и писать стихи, и вскоре в недрах шансон-клуба образовался дуэт «Roche et Aznavour». Пьер играл на рояле, а Шарль пел.

Шарль Азнавур: «Я испытывал ужасный дискомфорт, исполняя чужие песни, и, хотя пытался внести в них что-то свое, публика не воспринимала меня, потому что привыкла к другим героям. Тогда я стал петь свои песни – о любви, о разобщенности людей, о дорожных авариях, то есть о проблемах, которые освещались только в газетах. Это стало моей маркой, моим стилем. Я не думаю, что моя музыка это что-то особенное, я использую музыку, чтобы люди слушали мои стихи. Я ведь не композитор, не пишу партитуры, а просто сочиняю мелодии».

Увы, публика, перед которой выступал дуэт, видимо, меньше всего интересовалась стихами Азнавура. А когда в 1946 году Шарль начал сольную эстрадную карьеру, ему пришлось совсем несладко. Критики не воспринимали его, компании грамзаписи, словно сговорившись, браковали все его песни. И, пожалуй, единственным светлым моментом в этот период его жизни, впрочем, с лихвой перекрывшим все плохое, стало знакомство с Эдит Пиаф. Причем, так получилось, что Азнавур, до этого упорно и безуспешно искавший встречи с Пиаф, чтобы предложить ей «пару своих песен», за один день познакомился и с великой певицей, и с Шарлем Трене, и с Раулем Бретоном, будущим своим музыкальным издателем, – с людьми, которые впоследствии сыграли важнейшую роль в его жизни. В том же году, благодаря Бретону, Азнавур выпускает свою первую пластинку.

С этой встречи начался бурный творческий роман между Азнавуром и Эдит Пиаф, длившийся до конца жизни великой французской певицы. Именно творческий, потому что любовниками они так и не стали – слишком яркими индивидуальностями были оба артиста. В 1948 году, собираясь поехать в Америку, Пиаф то ли в шутку, то ли всерьез, сказала Азнавуру: «А неплохо было бы нам увидеться в Нью-Йорке!». Шарль, недолго думая, сел на пароход и в компании верного Пьера Роша отправился в Штаты. После долгих злоключений (без виз, без языка!) друзья встретились с Пиаф, у которой был в это время любовный роман с французским боксером Марселем Серданом, и та, оторопевшая, гневно спросила: «Какого черта вы тут делаете?!». Спустя тридцать лет в фильме Клода Лелюша «Эдит и Марсель», Азнавур сыграл самого себя – «нелюбимого друга» Эдит Пиаф.

Однако их творческий союз был успешным: они вместе выступали, причем Пиаф пела песни, которые писал для нее пока еще мало кому известный Шарль Азнавур. Его имя зазвучало, и это было последней каплей, разрушившей стену неприятия публикой песен «печального шансонье». В 1954 году, когда Азнавуру исполнилось тридцать лет, плотину прорвало.

«Шарль изменился!» – в один голос вещали бывшие насмешники Раулю Бретону. «Нет, он остался кем был, – отвечал известный импресарио, – изменились вы, наконец». И меланхоличные, еще недавно «неудобоваримые» песни Азнавура зазвучали по радио. «До Шарля Азнавура отчаяние было непопулярным», – заметил остроумный Жан Кокто.

С этого момента и началось завоевание мира Шарлем Азнавуром. Он объездил с концертами весь земной шар – от Англии до Японии, от Бразилии до Австралии, он поет по-французски, по-английски, по-испански, по-русски, его песни вошли в репертуар знаменитых сольников. А он (в свои-то годы!) записывает новые альбомы, сочиняет музыку к фильмам и сам снимается в них, – ну, конечно, не так активно, как раньше. Точно так же, как, без особых вокальных данных, Азнавуру удалось стать одним из популярнейших певцов двадцатого столетия, он смог вслед за такими звездами шансона, как Ив Монтан и Морис Шевалье, сделать успешную карьеру в кино, несмотря на неприметную внешность «маленького человека». «Потому что он сам – театр, его талант гипнотизирует французов… » – говорил о нем Жан Габен.

В начале шестидесятых он снялся вместе с Лино Вентура в одной из новелл фильма «Дьявол и десять заповедей» Жюльена Дювивье, и этот эпизод был признан лучшим в картине (а в СССР узнали Шарля Азнавура – фильм «крутили» в советском прокате). Но, пожалуй, самой яркой работой артиста в кино остается роль в фильме классика французской «новой волны» Франсуа Трюффо «Стреляйте в пианиста!» (1960). Причем, как признавался сам Трюффо, желание снять эту картину появилось у него после того, как он увидел впервые Азнавура в фильме Жоржа Франжю «Головой об стену», вышедшем на экран двумя годами раньше. «У него дар: он совершенно не умеет перевоплощаться, он живет в любом образе… и он восхищает этим – как актер, как поэт, как человек…», – говорил Франсуа Трюффо о «старине Шарле».

Шарль Азнавур: «Мне хорошо работалось с Трюффо. Сначала, правда, были проблемы в общении – мы оба оказались очень застенчивыми людьми. Но потом стало легче, и после «Стреляйте в пианиста!» режиссер пригласил меня еще в одну картину – «451° по Фаренгейту», но английские продюсеры меня отвергли, потому что «не знали, кто я такой». Впрочем, они отвергли и талантливого Бельмондо, сочтя его «недостаточно известным». Представляете, что творилось в то время?! Но в Америке было совсем смешно. Я приехал туда выступать после проката в США фильма «Стреляйте в пианиста!». Народу набилось – полный зал, но все очень удивились и свистели даже, когда я запел – как мне объяснили, «простые американцы» думали, что я должен играть на пианино».

В его мемуарах проскользнула фраза – «И все же я человек той культуры, которая теперь уходит в небытие…», – с которой я не согласен. Культура, подарившая миру таких художников, как Шарль Азнавур, останется навсегда.

Анатолий СИГАЛОВ