Квадратный треугольничек

Перерыв почти закончился, а менеджер вызвал меня на «сразу после». Этот вызов здорово укоротил мой обычный перерыв.

На улице было тепло, 96 градусов по Фаренгейту, и не сухо, 90-процентная влажность. Бодрящий бриз арктического воздуха из кондиционера слегка привел меня в рабочее состояние.

Наш инженерный отдел занимался теплогидравлическими расчетами и нейтронным анализом активных зон ядерных реакторов. Нам было выделено трёхэтажное здание на берегу искусственного озера, вокруг которого все было красиво подстрижено, засажено и заасфальтировано. Поэтому в обеденный перерыв многие бегали вокруг озера или вдоль местного шоссе. В том числе и я.

По дороге из раздевалки к кабинету менеджера я на ходу и не глядя послал воздушный поцелуй молоденькой секретарше, сидевшей при входе в наше святилище. Как обычно. Ее «ты чего, недоспал?» прозвучало непривычно. Текст другой. И хрипло. Я глянул в ее сторону. Секретарши там не было. За ее компьютером сидел полный бородатый брюнет с прической в виде конского хвоста. Техник из отдела компьютерной безопасности. Он подмигнул мне и растянул бороду в улыбке. Полные бородатые улыбающиеся брюнеты всегда вызывали у меня какое-то тревожное чувство. А если еще и подмигивает… Но профессионализм прежде всего. Поэтому я притормозил и громко ответил: «Еще не завезли мой размер!» Закрывающаяся дверь лифта скрыла от меня его реакцию.

Менеджер хочет говорить со мной. О чем? Я начал работать в этом отделе всего пару лет назад и очень гордился тем, что делали мы все и я в частности. По поводу и без повода я вставлял в любой разговор такие термины, как «осевой коэффициент неравномерности», «плотность нейтронного потока», «сечения деления и поглощения» и т. п. Была почти стопроцентная гарантия, что никто не будет интересоваться деталями. Никогда. Но однажды мой старший сын в прекрасном возрасте пятнадцати лет спросил у меня, что такое объемная доля активной зоны. И это в присутствии посторонних. Я до сих пор горжусь моим ответом: «А ты, кстати, сделал домашние задания?» Талейран отдыхает.

Мне много надо было выучить и во многом разобраться, прежде чем полностью влиться в рабочий процесс. Поэтому я засиживался на работе за полночь почти ежедневно. Мне нравились эти поздние часы. Периодически я со скрипом распрямлял сгорбленную от сидения за монитором спину и медленно обходил зал, в котором работал. Ходьба слегка разгоняла желание откинуться в кресле и отключиться.

Весь зал был разгорожен на множество закутков. В каждом закутке стоял стол с монитором и телефоном, висели три полки и в углу стояло что-то вроде металлического комода с тремя выдвижными ящиками. А, ну да, и эргономически спроектированное кресло, в котором при всем желании уснуть было невозможно.

Это еще было доинтернетовское время. И на компьютерных мониторах, подсоединенных к суперкомпьютеру в другом штате, не было никаких красивых картинок. Большинство их в это время суток были темными. На некоторых застыли неоконченные расчеты или тексты. На столах лежали открытые книги, руководства, стандарты, чертежи, наброски, многометровые листы с принтеров и т. п. Абсолютно безликий снаружи, за исключением таблички с именем, каждый закуток внутри расцветал в соответствии со вкусом и воображением временного владельца.

В одном, например, стену украшало огромное фото гоночной машины. На противоположной стенке – не меньшего размера рекламный плакат какого-то гавайского пляжа с загадочной надписью прямо на песке: «Я здесь!» Ага, конечно…

Владелец другого закутка повесил чертеж ядерного реактора на одной стенке. И, дабы не прослыть идиотом, на другой стене поместил неизвестно где добытый прекрасный плакат cheer-leaders футбольной команды Dallas Cow-boys. Все белозубые загорелые красавицы были изображены почти в натуральную величину. Как он мог работать в таких условиях, не понимал никто.

И, естественно, каждое свободное место на стенах в каждом закутке было заполнено копиями дипломов, сертификатов, благодарностей, фото семьи, собак и лодок. У меня не было ни дипломов, ни сертификатов, ни даже фото лодки с собакой у штурвала. Повесить на стену было нечего. Меня очень подмывало повесить фото В.И. Ленина в гробу, но я боялся выражений соболезнования и от идеи отказался.

Нашел в конце концов копию картины И.Е. Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Она провисела на стене чуть больше месяца, пока я на вопрос «а что это?» не брякнул, как дебил: «Партсобрание». Немедленное уточнение «коммунистической партии собрание?» убедило меня в том, что это надо снять. И побыстрее.

Но оставлять стену пустой в моем закутке означало, что, кроме работы, у меня ничего интересного в голове нет. После долгих поисков я нашел наконец то, что можно было повесить на стену. С гордостью. Огромное фото борца сумо Ямамото Риуичи. При весе в 270 кг и росте почти в 2 метра он вызывал уважение даже на фото.

Но все-таки какого черта меня вызвал менеджер? Секретарша сказала, что он сейчас занят, и предложила подождать. На маленьком столике у кресла, где я сидел, лежало несколько журналов. Я понимал, что таких журналов, как National Enquire, People, Seventeen или Bride, здесь не будет. Их и не было. А были Nuclear Technology, Nuclear Science and Engineering и Fusion Science and Engineering. Я взял Fusion Science and Engineering. Со стороны могло показаться, что я глубоко погружен в содержание. Это было не совсем точно. За исключением заголовка и даты публикации я с таким же успехом мог читать бинарный код. Минут через десять я отложил журнал. Кресло было комфортным, жужжание линейных принтеров усыпляло и легкий бриз от вентилятора помогал тоже. Но мысль о предстоящем разговоре с менеджером маленьким гвоздиком крутилась в голове.

Не так давно я сделал скромное техническое предложение, которое было с удовлетворением принято. Оно значительно сокращало необходимость работы с суперкомпьютером. Другими словами, хорошо уменьшало затраты. По этому поводу один из моих коллег заметил, что идея взять меня на работу в их отдел была не совсем идиотской. Правда, он немедленно добавил, что меня вообще-то не стоило брать в принципе. Но мы понимали, что он в плохом настроении уже несколько недель, так как его машина барахлила. Или его жена.

Ну да. Скорее всего, менеджер хочет говорить со мной об этом моем техническом предложении. Ну конечно! Других причин нет. Хотя это может быть насчет традиционного забега на 10 км, который наш отдел спонсирует и в котором участвует. Менеджер знает, что каждый перерыв я бегаю (ну, это я так считаю) минут сорок. Может быть, он…

– Извини, что заставил ждать. Заходи.

Кабинет менеджера был размером в пять закутков. На стене прямо напротив входа висел огромный, в полстены, фотоплакат. На нем были изображены огромные волны, обрушивающиеся всей своей яростью на маяк, стоящий на одинокой скале. Понятно, что это означало, типа, сохраняй спокойствие несмотря ни на что. Я не понимал, к кому это относится. К хозяину кабинета или к посетителю?

– Окей, садись. Не возражаешь, если я пару раз кусну бутерброд? Так и не успел пообедать. Ну, как ты назовёшь человека, который планирует деловой митинг на обеденный перерыв?

– Директор отдела?

– Близко. Вице-президент компании. Над какими проектами ты сейчас работаешь?

Следующие десять минут разговора неинтересны. Производственные дела.

– Сколько ты у нас уже работаешь?

– Через 11 месяцев будет три года.

– Ты действительно хорошо прогрессируешь. Где-то полгода назад мне нужен был бы переводчик для разговора с тобой.

– Ну, теперь я могу уже сам себя переводить.

– Я недавно говорил с твоим супервайзером, и он мне рассказал о твоем предложении использовать обычные коммерческие программы для получения предварительных результатов. И это вместо использования суперкомпьютера. Хорошая идея.

– Спасибо.

– Он также оценил твою работу за последние полгода. Он обсуждал это с тобой?

– Д-да.

– Я понимаю это так, что ты не совсем согласен с его оценкой твоей работы.

– В любом случае я подписал то, что он написал.

– Окей. Он рекомендовал laying you off. Он тебе это сказал?

– Lay off? С этого проекта? Но я же почти законч…

– Нет-нет. Lay off*. Ты знаешь, что означает lay off?

– Нет.

– Это означает, что ты уволен, что ты потерял работу.

– Но вы же сказали, что я хорошо работаю и идея подошла, и…

– Давай тебе объясню. Знаешь, что такое мозаика-головоломка? Это когда из многих маленьких кусочков складывают нужную картинку. Эти кусочки должны совершенно точно подходить один к другому, иначе мозаика не соберётся.

Ты хороший инженер, который отлично подходит к мозаике. Но это не наша мозаика. У тебя много практического опыта и знаний, но все они не полностью удовлетворяют нашим потребностям. Ты понял?

– Да.

– Ты хорошо работаешь, всегда с инициативой, предлагаешь новые варианты. Но, к несчастью для тебя, нам нужно больше, чем это.

– Мне собрать свои вещи до конца дня?

– Нет. Ты будешь работать еще 30 дней, как будто ничего не произошло. Только я и твой супервайзер будем это знать. И ты никому не должен об этом говорить.

– В общем, мне надо искать другую…

– Чем быстрее, тем лучше. В последний день ты работаешь как обычно. Уходишь из офиса, как и все, в 5 вечера. Вернёшься после 8 вечера, когда никого уже не будет. Охрана будет предупреждена. Бери свои вещи и уходи.

– А как же я это все объясню своим коллегам?

– Я на следующий день объявлю собрание всего отдела и объясню ситуацию. Как с мозаикой. Вопросы есть?

– Нет.

– Спасибо за хорошую работу, желаю тебе удачи.

Мы пожали друг другу руки – и это всё.

 

Моя жена восприняла новость стоически:

– Почему я не удивлена?

Я ей напомнил, что женитьба предполагает «и в радости и в горе, в здоровье и в болезни…»

– Я не поняла, почему мне достается только вторая часть всех этих идиотских обещаний?

Я уже хотел ответить, но аромат свежеприготовленного борща и две румяные отбивные перевели меня в философское настроение.

Окей, еще 29 дней. Я должен разослать как можно больше своих резюме. Мне эти 29 дней не будут давать новых заданий – супервайзер знает. И менеджер знает тоже. Короче, надо использовать эти дни как можно более эффективно.

Детям я все объяснил через несколько дней. Это после того, как они умяли по две порции кебаба и опорожнили две бутылки лимонада. Я просто сказал, что начал искать новую работу. Старший помолчал, потом негромко спросил:

– Тебя уволили?

Я, совершенно искренне:

– Еще нет. Я по-прежнему хожу на работу каждое утро.

Мой младший обменялся взглядом со старшим и дипломатически заметил, что кебаб был бы лучше, если бы было больше маринада. Кто бы спорил?

 

Пролетело 29 дней. Наступил день 30-й. Я решил попросить мою жену заехать за мной к 5 вечера. И в то время, как мои коллеги заполняли парковку, идя к своим машинам, моя жена в выгоревших джинсах, мужской рубашке, завязанной узлом на животе, и авиаторских темных очках подкатила к главному выходу в нашей скромной семейной машине. Не снимая темных очков и не приглушая кантри-рок, она улыбнулась и открыла переднюю пассажирскую дверь для меня.

Мы все спланировали заранее. Все сработало. Я даже услыхал, как кто-то громко сказал:

– Ну и везет же некоторым!

Мы ехали домой молча. Мы не знали, что пройдет всего четыре месяца, пока однажды в конце дня не раздастся телефонный звонок. И после короткого диалога меня спросят:

– У вас есть возражения против переезда в Южную Калифорнию?

И мне было очень трудно ответить:

– Мне нужно время, чтобы подумать.

* Lay off (англ.) – уволить с работы.

Alveg Spaug©2022