Кто стрелял?

Но Фабрика грез потому и носит такое имя, что может воплотить на экране любую фантазию. Сериал имел громкий успех благодаря хорошей сценарной идее и харизме протагонистов (незабвенные Джек Бауэр, Нина Майерс, Тони Альмейда и Мишель Десслер), но в реальной истории Соединенных Штатов главный след оставил именно второстепенный (если не третьестепенный) персонаж Хейсберта (кандидат, а затем и президент Дэвид Палмер).

На протяжении четырех лет и без малого сотни серий в сознание американского зрителя внедрялась не только мысль, что негр может быть близким к идеалу президентом величайшей демократии мира, но и что человек с лицом, где главенствует челюсть, а лба не видно вовсе, способен произносить тексты, достойные если не а, то Вольтера. Нечего и говорить, что черный, но интенсивно обеляемый левой прессой президент из Голливуда давал сто очков вперед белому, но интенсивно очерняемому левой прессой президенту из Вашингтона. Первым, сценарным, восхищались как звездой аналитического интеллекта; второго, реального, открыто именовали неучем и полным кретином, не умеющим связать два слова. При этом левой прессе нисколько не мешал тот факт, что исполнитель роли первого (Деннис Хейсберт) перед тем как податься в актеры, с грехом пополам вымучил среднее образование, в то время как второй (Джордж Буш-младший) окончил знаменитый Йельский университет, а затем еще более престижную Бизнес-школу Гарварда.

В общем, шесть лет спустя уже никто не удивился, когда телевизионное президентство (с кратким перерывом на злобного белого мерзавца, успешно, впрочем, разоблаченного) перешло к брату невинно убиенного Дэвида Палмера – обладателю чуть менее черной кожи, но ничуть не менее атлетической баскетбольной фигуры. Зато физиономия нового теле-президента была еще более глупой, чем у его сценарного брата, то есть представляла значительный шаг вперед по подготовке американского зрителя (он же, по совместительству, американский избиратель) к реальным президентским выборам 2008 года. Дальнейшее известно.

Окрыленная успехом, Фабрика грез ринулась осваивать новые рубежи. Ныне, приступая к просмотру американского фильма или телесериала, можно быть стопроцентно уверенным, что сценарные роли гениального философа, выдающегося юриста или блистающего интеллектом профессора математики, непременно будут поручены

а) обладателю черной кожи;

б) желательно также, чтобы обладатель правильной кожи был не обладатель, а обладательница;

г) еще желательней, чтобы по ходу действия выяснялось, что обладательница все-таки обладатель, но переделанный в обладательницу;

д) и самое главное: все они – как обладатели, так и обладательницы – должны в максимальной степени походить на самого тупого неандертальца из всех, обнаруженных до сих пор дотошными археологами.

К чему я так долго рассказываю вам то, что вы прекрасно знаете и без меня? К тому, что речь здесь идет о типичном явлении, вкратце выраженном в известных строчках левого гимна: «Мы наш, мы новый мир построим: кто был ничем, тот станет всем». Тут выражены сразу две руководящие идеи левого безумия:

1) идея всеобщего равенства, ради которой, собственно, всё и затевается;

2) идея построения нового, «справедливого» мира взамен старого, подлежащего разрушению.

И еще – к тому, что нынешние леваки НИЧЕМ в этом смысле не отличаются от леваков XX-го и даже XIX-го веков. К несчастью, это сходство видят сегодня далеко не все, а значит, приходится повторять.

Мне часто приходится слышать наивные суждения о том, что, мол, левые в Израиле отличаются от левых в Европе, те – от левых в обеих Америках, и все вместе, уж конечно, не идут ни в какое сравнение с красными кхмерами, российскими большевиками, итальянскими анархистами и/или немецкими соратниками Карла Маркса. Подобная слепота, господа, свидетельствует о полном непонимании сути вопроса. Левое мировоззрение есть система взглядов, описывающая модель идеального общественного устройства и стремящаяся привести реальное положение вещей в соответствие с этой моделью. Обратите внимание: это определение равным образом подходит для всех вышеперечисленных холер.

В голове у нормального человека нет целевой утопии; конечно, он стремится исправить то, что кажется ему дурным в текущем состоянии общества – именно так, посредством внесения исправлений в существующую реальность, цивилизация и движется вперед. Этот подход следует назвать ретроактивным, исправляющим, эволюционным.

В голове у левака царит целевая утопия, где «все равны»; он стремится прежде всего разрушить «старый, несправедливый» мир и на его обломках выстроить «новый», где все будет «по справедливости». Этот подход – проактивный, разрушающий, революционный. Принципиальная разница налицо.

Проблема левого подхода при всех его благих намерениях заключается в одном-единственном недостатке: желанная идеальная модель работает только на бумаге, в теории. На практике же она неизбежно приводит к катастрофическим результатам. Почему неизбежно? Потому что, столкнувшись с неподчинением практики требованиям теории, леваки начинают коверкать несчастную практику при помощи силы, тоталитарного зажима свободомыслия, физического террора и лжи, создавая в итоге альтернативную, а точнее, фиктивную реальность.

Примеры прошлого на памяти у всех нас. Любым общественным формациям победившей левой идеологии свойственны и тоталитаризм, и террор, и фиктивная реальность. Но не все пока еще видят то же самое явление и в нынешней, оседлавшей западное общество диктатуре политкорректности. Мешает внешняя «умеренность» современного левого людоедства. Да, в распоряжении нынешних социалистов нет пока ни Гулага, ни Аушвица. Но разве не внедряется уже сейчас тоталитарное повсеместное единомыслие в университетских кампусах, в СМИ, в общественном дискурсе? Разве можно написать то, что пишется мною здесь, без риска получить несмываемое клеймо расиста и фашиста? Разве не торжествует репрессивный диктат даже в социальной сети Фейсбука?

А что касается фиктивной реальности, то эта заметка открывается весьма наглядным примером ее генерации. Неделю-другую назад я уже писал о так называемой 3F-reality (fake news, fake meanings, fake values), насаждаемой леваками в школах, в прессе и в головах. Как и раньше, фикция призвана скрыть очевидный факт: левая идеальная модель всеобщего равенства НЕ РАБОТАЕТ. Можно избрать бейсбольного атлета сценарным президентом; в принципе, можно даже избрать его реальным президентом, скрыв ничтожество личности при помощи команды способных помощников.

Но всему есть предел: человек с интеллектуальными способностями бейсболиста СКОРЕЕ ВСЕГО не изобретет велосипеда, не докажет теоремы, не станет чемпионом мира по шахматам. Так же как и хилый «ботаник», с пяти лет корпящий над книгами и программами, СКОРЕЕ ВСЕГО толком не попадет битой по бейсбольному мячу. Конечно, бывают и невероятные исключения, но это именно исключения, подтверждающие правило: люди не равны. Кто-то способней в математике, кто-то в спорте. Кто-то рожден мужчиной, кто-то женщиной, и у каждого из них – своя биологическая/общественная/семейная функция. Да, эти роли меняются, но меняются постепенно, эволюционно, нормально, а не посредством революционного насаждения фальшивой, невозможной, лживой идеологии.

Конечно, можно сказать, что пока не происходит ничего страшного, тем более, что истинная реальность имеет тенденцию выворачиваться из-под гнета насевшей на ее фикции. Именно этим объясняются многие необъяснимые вроде бы явления – такие, как избрание Дональда Трампа, чей образ до карикатурности выбивается из сфабрикованной Голливудом фальшивки. Отданные за него голоса – это ни что иное, как голоса протестующей реальности. Но, к сожалению, пропасть между правдой и ложью зачастую приводит к серьезному когнитивному диссонансу, результатом которого сплошь и рядом становятся самые дикие выверты, подобные нынешним массовым убийствам в школах, в церквях и на концертах.

Действия этих убийц, без всякой видимой причины расстреливающих ни в чем не повинных людей – школьников, прихожан, случайных прохожих, необъяснимы лишь на первый взгляд (в точности, как и триумф Трампа), и только полный идиот может полагать, что запрет на продажу оружия может стать хотя бы минимальным препятствием для повторения подобных эксцессов. Препятствием для убийства (особенно при готовности самого убийцы умереть, то есть при отсутствии страха наказания) может стать ТОЛЬКО моральный запрет. Но о каком моральном запрете можно говорить в мире fake news, fake meanings и fake values?

Убийца точно знает, что ему врут, причем врут везде. Врут в школе (fake meanings), врут в телевизоре (fake values), врут в новостях (fake news), врут в кино, врут на работе, врут на улице. В итоге он уже не может различить между истинной и фиктивной реальностями. А значит, те, в кого он собирается стрелять, уже не совсем люди. Собственно, их как бы и не существует в действительности – в точности, как гениального математика с внешностью гориллы-гангстера. Его ведь не существует, правда? Хотя очередной сериал утверждает, что только такими эти математики и бывают… Значит, он есть? Или его нет?

В кого он сейчас идет стрелять, этот потерявший всякую ориентацию сумасшедший стрелок? И что скажут о нем завтра в новостях, которые врут? Ведь если они врут, то он как бы и не стрелял. Или все-таки стрелял? А если стрелял, то существует ли он сам? Может, его и нет вовсе, и это не он вставляет обойму в автоматическую винтовку, а очередной Джон Рембо из виденного вчера кино? Там ведь тоже стреляли, но всем, однако, было ясно, что это всего лишь кино, то есть очередной фейк, и что эти плавающие в лужах томатного сока «жертвы» встанут живы-живехоньки по команде «снято!» А коли так…

В чем-то этот безумец прав: стреляет действительно не он. По нам и нашим детям ведут огонь те, кто лишил общество простых и понятных вещей, без которых трудно жить человеку: истинных ценностей, истинных значений, истинных новостей. И пока вместо них в обществе продолжит властвовать 3F-reality, не сомневайтесь: проблема будет только усугубляться. Потому что, выворачиваясь из-под фейка, реальность не разбирает, кого давить, а кого миловать.

Алекс Тарн