Командор

В Индии любят военных. И не только тех, кто под звуки барабанов лихо марширует на парадах или стоит в карауле у ворот президентского дворца. Индусы трогательно любят своих солдат-ветеранов. Каждая уважающая себя фирма или солидный банк считает святым долгом пригласить в совет директоров почтенного, убеленного сединами отставного адмирала, полковника или, на крайний случай, майора.

Согласитесь, что сидящий за столом переговоров молодцеватый ветеран способен придать любому совещанию железную убедительность и почти аристократический лоск. Вот и в бомбейской фирме, с которой в середине 90-х годов сотрудничал мой муж, тоже имелся такой «свадебный генерал». Господин Праманик был отставным летчиком Британских королевских ВВС и гордо носил звание командира авиационного крыла. По-английски это звучало очень торжественно – ​«винг коммандэр». А друзья и коллеги величали его запросто – ​Командор. Среднего роста, по-военному подтянутый и приветливо улыбчивый, наш ветеран являлся личностью в высшей степени незаурядной и, несмотря свой глубоко почтенный возраст, был энергичен и подвижен, как шарик ртути. В офис Командор приходил всегда в тщательно отутюженном полувоенном френче цвета хаки, небрежно сунув под мышку элегантную трость с набалдашником из слоновой кости. Хотя конкретных должностных обязанностей по службе Командор не имел, он всегда был готов ринуться на решение любой проблемы, будь то претензии местных профсоюзов, вопрос о расширении производства или просьба об отсрочке выданных кредитов. К чести Командора, ретироваться с позором или терпеть фиаско ему приходилось крайне редко, поэтому персонал офиса очень уважал этого веселого добродушного старика. Впрочем, была у Командора, как у многих отставных военных, одна маленькая слабость – ​любил наш вояка предаваться воспоминаниям о своей боевой юности. Его повествования были эмоциональны, остроумны, невероятно увлекательны и… щедро нафаршированы ненормативной лексикой. Все мы многократно слышали рассказы о том, как в самом начале войны шестнадцатилетним пареньком он сбежал из дома и попал на север Африки. Откуда после череды совершенно невероятных приключений сумел добраться до Лондона, где был принят в школу пилотов. Что греха таить – ​любил наш Командор посреди захватывающего рассказа о ночном полете над Ла-Маншем задорно выдать какую-нибудь заковыристую тираду или ввернуть соленую солдатскую шутку, не совсем уместную в так называемом «приличном обществе», и уж тем более в присутствии дам. Но из песни, как говорится, слов не выкинешь! Сотрудники относились к этой слабости Командора снисходительно. А мне, как переводчику, эти рассказы были интересны еще и с профессиональной точки зрения – ​где еще услышишь такое образное и ядреное словцо? Короче, прелесть, а не старик!

В тот год индийская сторона праздновала юбилей крупного международного проекта. Директор принял решение пригласить в Бомбей партнеров по бизнесу из Великобритании, Германии и Испании в количестве пятнадцати человек. Вот тут-то и потребовались весь молодецкий задор и недюжинные организаторские способности Командора. Неугомонный ветеран лично возглавил оргкомитет и принял самое деятельное участие во всех без исключения мероприятиях. Засидевшиеся в своих скучных офисах солидные бизнесмены, выезжая на очередную экскурсию, радовались как малые дети. Ну, когда, скажите на милость, предоставится такая замечательная возможность запросто побродить по знаменитой фабрике киногрез Болливуду или покататься на роскошной яхте вдоль побережья Индийского океана? И все это, заметьте, за счет принимающей стороны!

В последний день встречи Командор подготовил особый сюрприз. Таинственно улыбаясь, он сообщил, что повезет всю компанию на живописнейшее горное плато километрах в ста пятидесяти от Бомбея. Кроме тропической экзотики, пикника с бараниной-барбекю было обещано посещение любопытного места – ​христианской миссии, расположенной в здании, входящем в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО. Настоятельницей сего богоугодного заведения вот уже много лет трудилась старинная приятельница Командора некая сестра Агата. Но на пикник вызвалось ехать, включая меня, всего-то человек шесть. Остальные участники, утомленные не столько тропической жарой, сколько большим количеством выпитого за три юбилейных дня виски, от перемещений в пространстве категорически отказались, предпочитая отлеживаться перед дальней дорогой домой под кондиционерами в своих гостиничных номерах.

Среди добровольцев-энтузиастов особо выделялась колоритная троица. Белобрысый и густо конопатый англичанин Тони Пек – ​обладатель непропорционально большой (так и хочется написать «лошадиной») челюсти и неизменной трубки в желтых от табака зубах, оказался убежденным протестантом, искренне озабоченным вопросами христианской веры. Господин Пауль Кропп – ​немолодой немец из Гамбурга с карикатурной внешностью типичного бюргера – ​был личностью довольно мрачной. Картину усугублял глубокий не то шрам, не то ожог на его правой щеке. В течение всего пребывания в Индии Пауль, страстный любитель качественного пива, горячительные напитки местного разлива не пил из принципа. Подозреваю, что немец подался на пикник исключительно от скуки. Трезвому как стеклышко человеку сидеть в гостинице с коллегами, жестоко страдающими похмельным синдромом, – ​занятие, согласитесь, в высшей степени тоскливое. Заинтригованный рассказами о миссии и о приюте для девочек-сирот при ней, к нашей компании радостно примкнул мистер Роберто Моралис. Этот шумный черноглазый испанец любил хвастаться фотографиями многочисленных отпрысков не то от двух, не то от трех счастливых браков, за что был прозван коллегами по бизнесу доном Аморалисом.

Итак, ровно в семь утра у гостиницы нас ждал офисный микроавтобус. Рядом со щупленьким водителем-индусом важно восседал Командор. Поигрывая своей неизменной тростью, тоном предводителя кругосветной экспедиции старик доложил, что повар с двумя помощниками, провизией и напитками выехал засветло и, по его расчетам, уже прибыл на место. Минуя забитые улицы огромного мегаполиса, наш автобус быстро выехал на окружную дорогу и деловито углубился в буйные тропические заросли.

… Около часа мы ехали по узкой, но хорошо асфальтированной дороге. Изредка навстречу попадались скрипучие деревянные повозки, доверху нагруженные толстыми вязанками сахарного тростника. Со скоростью неторопливого пешехода повозки тащили крупнорогатые волы. Бока и шеи измученных животных были покрыты темными пятнами пота. В памяти невольно всплыли картинки из учебника по истории древнего мира. Наш водитель довольно лихо объезжал этих тихоходов по пыльной обочине, а мои попутчики весело болтали и пытались фотографировать эту местную экзотику. После неожиданно крутого поворота мы чуть не влетели в большую, но очень странную лужу. Впрочем, только с первого взгляда субстанция на дороге была похожа на лужу. Скорее, эта вязкая масса серо-зеленого цвета напоминала надутый гигантский блин из жидкого цемента. Метров через пятьдесят появился еще один блин, потом еще и еще. В этих дорожных блинах было что-то загадочное и одновременно тревожное. Но наш щупленький водитель оказался серьезным профессионалом – ​он уверенно вел автобус, словно по слаломной трассе, шарахаясь из стороны в сторону и выделывая немыслимые виражи.

«Это очень опасная вещь, господа! – ​загадочно прищурившись, объявил Командор. – ​Не дай бог в нее вляпаться!»

Мы дружно испугались. Господи, да что же это такое?

«Слоновье дерьмо, господа!»

Увидев наши вытянутые физиономии, Командор громко расхохотался. Старый вояка был в своем репертуаре. Остаток дороги я боязливо поглядывала по сторонам. В придорожных зарослях мерещилось неуправляемое стадо диких слонов, готовое в любой момент выскочить на дорогу и закидать наш маленький автобус своими огромными лепешками.

Узкая дорога как-то незаметно перешла в горный серпантин. Автобус надсадно урчал мотором, кашлял, но старательно карабкался вверх. Наконец, заросли расступились, мы оказались на обширной поляне и хором ахнули от восторга.

«Himmelreich! (Рай!)» – ​лаконично прокомментировал Пауль. Тони торопливо вынул изо рта трубку. Курить среди такой красотищи было верхом кощунства. Эмоциональный дон Роберто всплеснул руками и разразился длинной тирадой на своем пулеметно-испанском языке.

Опасаясь впасть в излишний пафос, просто скажу, что ни один даже самый талантливый ландшафтный дизайнер не смог бы придумать ту красоту, которая открылась нашему потрясенному взору. Слева просматривался глубокий горный каньон. Вытянутые вверх скалы кирпично-серого цвета на фоне безоблачного неба были строги и лаконичны, как старинные мусульманские минареты. Две огромные птицы, широко раскинув мохнатые крылья, нарезали неторопливые круги в хрустально чистой небесной вышине. Белоствольные ползучие растения, словно корабельные канаты, причудливо обвивали блестящие от утренней росы огромные каменные глыбы. В сочно-зеленых кронах деревьев, росших чуть ниже на склонах, мельтешили шумные стайки разноцветных попугайчиков. Вдали на горизонте в розоватой утренней дымке огромным серебряным блюдом сверкал Индийский океан. Это было не просто красиво, это было изумительно! А справа на поляне среди могучих волосатых пальм, зарослей жасмина и гигантских бугенвилий стояла двухэтажная беломраморная вилла.

Сестра Агата собственной персоной встретила нас со сдержанным радушием. Оказалось, что дом, в котором размещалась миссия, еще в начале прошлого века был передан в дар церкви богатым английским чиновником. При миссии имелись воскресная школа и больничка, в которой оказывали помощь всем страждущим. Девочек в приюте учили домоводству, языкам и музыке. Миссия существовала за счет щедрых спонсоров и паломников. Один из таких благодетелей пристроил к дому небольшую башенку-колокольню. Обязанности звонаря монахини исполняли по очереди. После обзорной экскурсии нас отвели на уютную веранду и угостили чаем. Сиротки, одетые в одинаковые темно-серые платьица и белые фартучки, ангельскими голосами спели несколько псалмов. Тони обсудил с сестрой Агатой какой-то сложный богословский вопрос, суть которого, к своему стыду, я не уловила. Короче, визит удался на славу. Довольные друг другом, мы уже собрались откланяться, чтобы приступить ко второй части нашей программы. Как вдруг одна из девочек, смущенно улыбаясь, тронула Командора за рукав и, заикаясь от волнения, попросила рассказать о его боевой юности. Был ли вопрос заранее согласован с недальновидной сестрой Агатой или инициатива исходила исключительно от любопытной сиротки, сказать трудно. Я почувствовала легкое беспокойство. В соседнем кресле нервно заерзал Тони. Наш ветеран ласково погладил девочку по голове и выразил сомнение в том, что кому-то интересна его военная биография. Это было наглое кокетство, однако сработало безотказно! Девочки окружили Командора плотным кольцом и принялись уговаривать его жалобным хором. Уговорили.

Старик радостно сверкнул очами и начал приблизительно так:

«Дети мои! Война для меня началась в августе 1940 года. Я только что закончил школу пилотов, когда этот самоуверенный ублю… э – ​э – ​э, ужасный Гитлер, черт бы его побрал, предпринял попытку уничтожить Англию с помощью своих говню… кхе-кхе, головорезов из люфтваффе… «

Бедная сестра Агата предприняла безуспешную попытку испепелить Командора яростным взглядом. А Тони Пек бесцеремонно лягнул его под столом ногой. Но ретивый ветеран, как ни в чем не бывало, продолжал:

«Я горжусь тем, что принял личное участие в славном сражении, которое вошло в учебники истории под названием «Битва за Англию». В тот день старина Винни сказал нам: – ​Парни! Это ваш звездный час, не упустите его!»

«Винни – ​это Винни Пух? – ​послышался робкий голосок.

«Нет, детка, – ​снисходительно усмехнувшись, пояснил Командор, – ​так мы звали Уинстона Черчилля! По его приказу в тот день мы подняли в воздух все, что могло летать!!! Я был в резерве, но я тоже полетел. Разве мог я бросить своих боевых товарищей? Мы грудью закрыли Англию!»

Сиротки дружно ахнули от восторга. А воодушевленный Командор при помощи растопыренных пальцев, как это принято у летчиков, стал наглядно демонстрировать схему воздушного боя.

«Мы летели боевым строем, когда нас внезапно атаковали десять немецких ФА…ров! Представляете? Трое против десяти! Но мы не дрогнули!!!»

Немец сдержанно фыркнул в кулак и отвернулся. Я почувствовала, что краснею. Для тех, кто не знает английского языка, кратко поясню: выделенное слово – ​грязное ругательство, уместное разве что в лексиконе пьяных портовых грузчиков. К счастью, у сестры Агаты оказались блестящие дипломатические способности и боксерская реакция. Она в упор посмотрела на Командора и, улыбнувшись одними губами, холодно уточнила:

«Прошу прощения, сэр, что перебиваю, но хочу пояснить юным леди, что Вы имели в виду немецкие истребители «ФОКкервульфы», не так ли?…»

«Да, да, конечно, мадам! Трое против десяти! – ​ветеран на секунду запнулся и тут же уточнил. – ​Вообще-то, мадам, это были «мессершмитты!»

«Девочки! Наш уважаемый гость устал, – ​решительно заявила сестра Агата, – ​скажем ему большое спасибо и…»

«Вовсе я не устал! – ​встрепенулся Командор. – ​Могу еще рассказать об участии в бомбардировке Гамбурга. Операцию под кодовым названием «Гоморра …»

«Содом и Гоморра! – ​радостно загалдели сиротки, услышав названия библейских городов, и дружно сомкнули ряды вокруг кресла ветерана.

Операция «Гоморра», господи, где я о ней слышала? На несколько коротких мгновений память возвращает меня в начало восьмидесятых. Военная кафедра МГУ тогда еще находилась напротив Манежной площади. Старенький полковник, бывший сапер, рассказывает нам о типах авиационных бомб. Фугасные, осколочные, бронебойно-зажигательные. Фугасы имеют огромную разрушительную силу: пробивая здание от чердака до подвала, они срывают крышу, выбивают окна, рушат перекрытия. Но в той операции, кроме фугасов, союзники применили еще и бомбы с особой «начинкой», состоявшей из смеси бензина и желтого фосфора. Последний ускоряет процесс горения. Именно при бомбардировке Дрездена и Гамбурга был зарегистрирован невиданный доселе феномен – ​«Огненный смерч». Это когда невероятной силы пожар несется по городу со скоростью курьерского поезда, а температура в эпицентре достигает тысячи градусов. Как порох горит асфальт, железобетонные перекрытия плавятся, словно плитки шоколада. Огонь «съедает» кислород, а угарный газ проникает в подвалы и бомбоубежища. Потушить такой огонь водой невозможно, убежать или укрыться – ​нереально.

То, что произошло в следующее мгновение, заставило Тони выронить изо рта трубку. Остальные лишились дара речи.

«Так это ты, старый козел, сбрасывал бомбы мне на голову в Гамбурге? – ​в упор глядя на старика, хриплым шепотом спросил Пауль.

К чести сестры Агаты, она единственная не растерялась – ​кому-то махнула рукой. Тут же появились две монахини, которые быстро увели недоумевающих девочек прочь. Несколько томительных минут мы сидели молча. Наконец, заговорил Пауль.

….Ему было всего шесть лет, но тот страшный день он запомнил обрывочными фрагментами, как кадры документального фильма. Вот завыла сирена, предупреждая о воздушном налете. Вот мама с младшей сестренкой на руках просит, чтобы он бежал в бомбоубежище, а она обязательно придет, но позже – ​ей нужно помочь полуслепой соседке. Он помнил, как выскочил на улицу, как за спиной что-то громко хлопнуло. Поток горячего воздуха подбросил его и швырнул вниз. Он провалился в глубокий колодец, на дне которого плескалась зловонная жижа. Сверху на голову летели, как ему показалось, горящие камни, один из которых угодил прямо в лицо. Потом он увидел проход, что-то вроде узкой каменной трубы. Пригнувшись, он пополз по этой трубе, сам не понимая куда. Ни маму, ни младшую сестру он больше никогда не увидел…

«Поднявший меч от меча погибнет! – ​жестко сказал англичанин Тони Пек и добавил: – ​В Лондоне под бомбами погибла вся семья моего отца. Это, Пауль, дело рук ребят из Люфтваффе. Так что – ​око за око!»

«Нет! – ​решительно возразила сестра Агата. – ​Христос всегда напоминал нам о необходимости уметь прощать!»

«Я верующий человек, но, думаю, не смог бы простить того, кто посягнул на жизнь моих детей! – ​со слезами на глазах возразил дон Роберто.

Вступать в дискуссию мне не хотелось. С той войны в наш дом не вернулось трое – ​все молодые и здоровые мужики. Один остался лежать под Киевом, другой сгорел в танке в Сталинграде. Третий, как выяснилось через много лет, попал в окружение, его следы теряются в сталинском лагере…

Легкий душистый ветерок принес на веранду тихий детский смех.

«Господи, как здесь красиво! – ​с грустью пробормотал Командор. – ​Бог привел Человека на эту Землю для радости. И всем хватает места! Но Человек все время кого-то убивает, кому-то мстит. Страх, злоба, безумие! Чистое безумие! Когда это кончится?»

Увы, нет ответа…

Одесса

Галина Короткова