Клад

Мы свернули с шоссе час назад. Ржавый дорожный знак рассказал нам, что до заброшенной шахты всего 38 миль. Он, правда, не сказал, каких миль. А мог бы. Мы ехали по высохшему руслу, которое обычно называется dry wash. Это была бы не проблема для внедорожника, но для обычной «тойоты» это был вызов. После сорока минут зубодробительного подпрыгивания на кочках и колдобинах я вдруг решил продемонстрировать свой авантюрный характер и срезать угол. Это не удалось, так как буквально сразу машина погрузилась в смесь песка и гравия до выхлопной трубы. Спустя полчаса я смог успокоить свою жену и вытащить машину. В такой последовательности.

Минут через пятнадцать мы остановились у заброшенного двухэтажного здания, которое, по-видимому, когда-то было административным. Огромные заржавевшие машины и конструкции нависали над этим зданием. Было очень тихо. Даже ветер утих. Наш обычный разговор звучал как святотатство. Мы походили вокруг. Если в этом месте когда-то добывали золото, то это явно было очень и очень когда-то. Все это место выглядело как прекрасная иллюстрация к статье «Заброшенная шахта по золотодобыче» для «Википедии».

Чувствуя себя идиотом, я на всякий случай поглядывал под ноги, надеясь оправдать расходы на бензин. Больше здесь делать было нечего. Пора уматывать, что мы и сделали. Забор из колючей проволоки с надписями «Частная собственность. Не пересекать» был единственным проявлением цивилизации.

Дорога была под стать пейзажу – монотонная. Совершенно неожиданно бесконечный забор из колючей проволоки разродился большой деревянной аркой. Огромная надпись «Думаешь, сегодня повезет?» венчала арку. То, что это все еще частная собственность, было написано ниже и гораздо мельче. Я остановил машину где-то в сорока метрах от входа в арку. Покрытые кактусами холмы тянулись по обе стороны дороги. Под ногами хрустел гравий. Обжигающий ветер со всех сторон. Мы подошли к закрытым воротам, перелезли через них (ворота всего метра два) и пошли вдоль едва видимых следов шин. Не было ни сторожевых вышек, ни камер обзора, но меня не покидало ощущение, что мы не одни.

Быстро приближающееся облако пыли вскоре подтвердило мое ощущение. Облако притормозило в десятке шагов от нас и оказалось джипом. Из него вышли два подтянутых парня в одинаковых футболках, на которых было написано огромным шрифтом «44».

– Хелло, – это я сказал.

– Хелло. По-английски понимаешь?

– Да.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Мы вот прочитали при входе «Думаешь, сегодня повезет?», и мы подумали, что…

– Смешно. Дальше ходу нет. Это частная собственность.

– А золото здесь добывают?

– Уже сказал – заворачивайте.

Они подождали, пока мы дошли до машины. Моя жена заметила, что почти повсюду, и не только здесь, вдоль дорог всегда забор в виде колючей проволоки. Мой ответ «Мы живем в свободной стране!» был встречен саркастическим молчанием. Молчание длилось секунд шестьдесят. Я сразу припомнил ситуацию, когда наше дружелюбное, но постоянное пререкание по любому поводу прекратилось аж на несколько часов.

Это произошло несколько лет назад. Мы заблудились в лабиринте каньонов. Моя жена – заядлый фотограф, и, если есть хоть малейший выбор между промерзнуть до костей головного мозга или поймать хороший кадр, она, безусловно, выберет второй вариант. Это при условии, что я возьму на себя первый. В общем, мы запутались в бесконечной сетке больших и маленьких каньонов. Мы были без рюкзаков, фонариков, воды и теплой одежды. Мы же вышли просто размяться и щелкнуть пару снимков. А, ну да, чуть не забыл: у нас были с собой ключи от машины, одна кредитная карточка и фотокамера.

Получилось так, что, пытаясь выбраться, мы очутились на каком-то каменистом плато. То есть какое-то время мы карабкались вверх. Все попытки в полной темноте найти путь вниз были безуспешны. Ползком и на коленях мы искали хоть какой-нибудь пологий склон. Без вариантов. Ледяной ветер из ущелья – это все, что мы могли почувствовать. Я, все еще на коленях, пытался нащупать хоть какой-нибудь керн*, который бы указал путь к тропе. Ничего. Мои почти в панике ищущие пальцы натыкались на разные предметы. То, что я считал керном, начало медленно двигаться. Когда я наконец пришел в себя после успокаивающего комментария моей жены «Это все твоя вина!», мы не спорили более трех часов. Такие ничего не значащие выражения симпатии, как «Как нормальный человек может смотреть через видоискатель камеры на один и тот же камень более часа?» или «Ты не остановил машину, когда мне надо было в туалет, и поэтому…», не считаются. Однако вряд ли можно было бы найти более любящую и заботливую пару, но только после того, как мы спустились с плато и нашли свою машину. Мы обнялись, признали наш… то есть мои ошибки – и все обошлось. И я думал, что…

– Ты засыпаешь за рулем?

– С чего ты взяла?

– Потому что у тебя такой же отстранённый взгляд, как когда я прошу тебя остановить машину. И по любой причине.

– По любой причине? Насколько я знаю, есть только две: сделать снимок или туалет.

– И что из этого?!

– Ничего. Эй, видишь эти горы впереди? Как насчет небольшой остановки?

– Окей.

Она любит собирать камни, много читала по минералогии и способна забыть обо всем, собирая камни под брутальным солнцем. А я могу пока взобраться на одну из этих безжизненных гор.

– Слышь, ты поглядывай в мою сторону, пока взбираешься в гору. Просто чтобы быть уверенным, что со мной все в порядке.

– Прекрасно! А если я на полторы мили в стороне и на полмили вверху, то тогда как? Ты хочешь, чтобы я остался здесь, при машине?

– Неплохая мысль. Но твое выражение лица из молока сделает творог за минуту, так что сделай мне одолжение – лезь на эту идиотскую гору!

– Окей, я буду на тебя посматривать сверху. Не о чем беспокоиться. Здесь никого нет на десятки миль. К тому же у тебя при себе этот жуткий ледоруб и…

– Это не ледоруб. Это специальный геологический молоток…

– Неважно. Я уже ушел.

– Будь осторожен. Я еще слишком молода, чтобы стать вдовой.

– Ну… ты симпатичная, так что в случае…

– Ты уже уберёшься?!

Подъем был ничем не примечательный. Пологие холмы перекрывали доступ к основанию горы. Все было бы ничего, если бы не практически заваленный каменными обломками весь склон. Несколько раз я останавливался и смотрел назад и вниз. Я видел миниатюрный блестящий квадратик, что было моей машиной, и медленно движущуюся крохотную точку среди больших камней. Ну, понятно, кто это. Все вокруг выглядело очень плоским, безжизненным, но настолько беспредельным и непокоренным, что дух захватывало. Именно непокоренным. Обычно так говорят о горах. Здесь – пустыня.

Сверху все подходы к горе – сухие русла, какие-то исковерканные, глубокие и мелкие. Вроде какой-то монстр расцарапал все подножье горы гигантскими когтями. Останавливаясь несколько раз, чтобы вытряхнуть гравий из ботинок, я понемногу начал приближаться к вершине. Возьмите гравий, песок, кактусы, кусты креозота, глину, кучу огромных валунов, смешайте в гигантском процессоре, подержите полученное пару тысячу лет под солнцем – и вы получите эту гору. Валуны, которые кажутся такими же неподвижными, как и сам пейзаж, срываются с места при малейшей попытке опереться на них.

Я уже был недалеко от вершины, когда что-то блестящее привлекло мое внимание. Это был металлический ящик, плотно притянутый к почти вертикальной горной стене ржавым тросом. Он был не более чем в 70–80 футах от меня, но добраться до него я не мог. Между горой, на которой стоял я, и очень крутым горным склоном, на котором находился этот ящик, была пропасть как минимум метров в 150 глубиной. Дотянуться до него можно было бы, если спуститься вниз и подняться на ту гору. Там была еще одна особенность, которую я распознал значительно позже.

Насколько это было возможным, я подобрался к краю пропасти, чтобы рассмотреть этот ящик. Горный склон частично скрывал его, но кое-что я рассмотрел. Это был стандартного типа металлический ящик вместимостью килограммов десять без видимых ручек или замков. Ржавый трос, где-то полдюйма в диаметре, опоясывал его. Оба конца троса уходили в горный склон. Я захотел рассмотреть получше, но осыпающиеся края у меня под ногами не дали мне это сделать. Не знаю почему, но этот ящик я окрестил Клад. Вот так, с большой буквы.

Довольно быстро я добрался до вершины. Вид ни с чем не сравнимый. Лунный ландшафт. За исключением дороги, которая выглядела как темно-серая нитка на сером фоне. Надеясь, что жена меня видит, я помахал рукой во Вселенной.

Расцарапанный кактусами, пыльный, потный, с кучей гравия в ботинках, я добрел до машины. Наша очень долгая поездка домой не показалась мне долгой, потому что я рассказал о Кладе жене.

– А чего ты считаешь, что это клад?

– Потому что я не думаю, что UPS складывает там не доставленные адресатам посылки. Место совершенно безлюдное. Этот ящик точно был спрятан, и увидел я его только потому, что, видимо, был оползень или землетрясение приоткрыло его.

– А внутри…

– Form 1040 на налоги из штата Миссисипи за последние сто лет. Может, золотой песок, может, динамитные шашки, может, поздравительные открытки к Пейсаху, кто знает… Я не смог добраться.

– Еще раз будешь пробовать?

– Не уверен. Добираться долго.

– Да уж. Но это была интересная находка.

– Точно.

Через неделю я уговорил своего младшего поехать со мной. У соседа я одолжил огромные ножницы, чтобы резать трос, и мы поехали. С трудом я нашел ту гору. Мы начали подъем очень энергично. Это продолжалось минут двадцать. Но потом юность, энергия и целеустремленность с лёгкостью выдвинули моего сына намного вперед. Он поднимался в так называемом альпийском стиле. Я же служил передвижным базовым лагерем. Мы поднимались по той горе, на которой находился этот ящик. В рекордное время мы добрались до того места, где по идее он должен был быть. Напрягая мышцы и выкручивая позвоночник, мы в конце концов смогли его увидеть.

И только сейчас я обратил внимание на особенность, которую не заметил ранее. Мы не могли дотянуться до него через верх, потому что он был скрыт от нас горным карнизом. Мы не могли спуститься к нему, так как крутой склон был дико нестабильным и все время осыпался под ногами при малейшем движении. Мы не могли дотянуться до троса ни через верх, ни сбоку.

Да, мы могли видеть ящик с другой стороны пропасти, с другой горы. И это всё. И даже если чудом мы бы смогли перерезать трос, то ящик бы свалился в долину. А долина находилась с другой стороны горы и была очень труднодоступной. Там даже троп видно не было – какие-то каньоны и сухие русла.

Мои мрачные мысли были деликатно прерваны моим сыном:

– А если это не ящик?

– А что?

– Может, типа крепления какой-нибудь мачты или вышки.

– Ну… может быть. Но давай всем говорить, что это точно был ящик. И в любом случае достать его невозможно.

– Для нас. Но кто-нибудь, возможно, сможет…

– Да, если он купит эту гору и снесет бульдозером ее до основания, метр за метром.

– Вот если бы у нас был динамит…

Всю дорогу домой мы обсуждали различные способы добраться до этого ящика. По моему скромному мнению, этот ящик должен быть набит алмазами, чтобы хоть частично компенсировать расходы, связанные с его извлечением. Может, поэтому этот ящик там и находился до сих пор.

Когда мы вернулись домой, моя жена рисовала во дворе.

– Как, уже? Я надеялась, что ты мне будешь звонить из Швейцарии со всеми этими деньгами, что ты вытащил из того клада.

– О да! Две выматывающие поездки без отдыха, завтра на работу, выброшенные деньги на бензин, езда через колдобины, пылюка, расстройство желудка, порезы от кактусов. Приведи мне хоть одну причину, хоть одну, дьявол его матери, причину, почему мы так проводим уик-энды?

– Ну, я не знаю, как ты, но у меня их больше чем одна.

Она улыбнулась и выложила на стол передо мной пластиковый мешочек, полный молочно-белых опалов, которые она собрала, ожидая меня.

* Керн – небольшая пирамидка из камешков для обозначения тропы.

Alveg Spaug ©2022