Какие войны выигрываются

Не будем поэтому впадать в легкомысленный тон или демонстрировать шапкозакидательную боевитость. Скажем прямо, что в минувшую субботу мир, возможно, прошел в пугающей близости от кризиса, который вполне мог стать началом крупной войны. Прошло всего несколько дней, и мы многого еще не знаем, да это и хорошо – в мире и без того много пугающего. А для того чтобы попытаться разобраться в происшедшем, хватит и того, что было опубликовано.

Итак, суббота, 10 февраля. Как позже сообщила пресса, в этот день израильтяне, пользуясь неожиданно наступившим потеплением, активно посещали природные заповедники на севере страны. То, что в соседней Сирии, то есть в непосредственной близости от Голанских высот, идет война, уже стало привычным: война гражданская, а участие в ней других стран непосредственно еврейскому государству не угрожало. По крайней мере, до сих пор.

А между тем обстановка на сирийской границе накалялась. Проникновение в воздушное пространство Израиля иранского беспилотника, его уничтожение, удар ВВС по базе в Сирии, откуда тот взлетел, обстрел израильских самолетов сирийскими средствами ПВО и поражение одного из них, и, наконец, ответный удар, нанесший серьезный урон противовоздушной обороне Сирии и иранским объектам в этой стране. Таково пунктирное описание событий.

А на этом фоне – сообщения о срабатывании систем воздушной тревоги, об открытии в северных городах бумбоубежищ, о временном приостановлении работы аэропорта Бен-Гурион и частичном закрытии воздушного пространства страны. Но пресса не нагнетала обстановку, а из того, что публиковалось, к концу дня сложилась более или менее четкая картина происшедшего. Пик напряженности был пройден. И только Иран сделал несколько приличествующих его имиджу борца с Израилем заявлений, в которых характеризовал субботние события как свою победу.

Мы тут назвали войну в Сирии гражданской. Сначала она такой и была. Но по мере того, как Асад терял контроль над территорией страны, он все в большей степени оказывался в зависимости от внешней помощи.

Многие помнят, что еще не так давно Сирия сама играла на Ближнем Востоке роль покровителя и арбитра. Играла, но заигралась. После убийства в 2005 году ливанского премьера Харири, в котором многие обвиняют лично Асада, его звезда закатилась.

С тех пор Сирия переживает лишь потрясения, а сам Асад превратился в марионетку, чья судьба висит на тех нитях, за которые его дергают. Не в последнюю очередь это касается Ирана. Именно из-за Ирана в субботу Сирия едва не стала участницей новой ближневосточной войны и одновременно ее жертвой.

Когда слушаешь или читаешь об эпизодах современных боевых действий, в которых авиация поражает объекты противника, перед глазами сами собой появляются картины последней мировой войны. Пикирующие самолеты, встречный огонь зениток, в общем, Перл-Харбор. Но объекты на территории Сирии вполне можно поражать ракетами издалека. Возможно, после того как проникший в страну беспилотник был сбит вертолетом, удар по базе иранских БПЛА в Сирии был нанесен именно так. Поэтому падение сбитого израильского самолета около Хардуфа, в 17 километрах от Хайфы, а не вблизи границы могло быть воспринято как начало войны в воздухе.

Трудно сказать, насколько вменяемые люди в Сирии дали команду о массированном, как сообщалось, применении  зенитных ракет по израильским самолетам. В прессе писали, что именно эта массовость привела к срабатыванию систем предупреждения в израильских городах и открытию бомбоубежищ. Но если допустить, что решение принималось иранцами, то все становится на свои места. Иран официально открестился от владения беспилотником, спровоцировавшим инцидент. Были также сделаны заявления о том, что в Сирии иранских сил нет, а есть только советники и инструкторы, и, таким образом, в глазах прогрессивного человечества Израиль, в случае более энергичного ответа, оказался бы, как это не раз представлялось, агрессором, воспользовавшимся нелепым поводом для нанесения ударов по объектам суверенного государства.

Но эти рассуждения верны лишь при допущении наличия у персон, принимающих решения, здравого смысла. Трудно утверждать подобное о сирийских правителях. Семь лет войны, полная потеря механизма руководства страной, материальная и моральная зависимость от внешних сил – все это может способствовать только утрате связи с реальностью и, как следствие, привести вождя без народа и страны к искушению громко хлопнуть напоследок дверью.

Обе мировые войны, которые человечество пережило, а также множество конфликтов меньшего масштаба личности, их инициировавшие, объясняли желанием помочь. Помочь родственному народу, обществу единоверцев, братьям по классу. Подобные мотивировки оказывали действенное влияние только на верноподданное население. Соответственно подготовленное за десять – двадцать лет, оно находило в призывах руководителей возвышенный смысл. Но те, кто наблюдал за происходящим извне, из того далека, где не действовала гипнотическая аура вождя, за словесной мишурой видели неприкрытый цинизм, жажду власти или желание избежать ответственности. Теократический режим Ирана за сорок лет существования растерял кажущуюся возвышенность над внешним миром, сомнительные преимущества новой организации общества, присущее всему новому мобилизующее влияние во всех сферах жизни. Вождям Ирана хорошо известно, что нет лучшего сплочения, чем война. Обжегшись на Ираке, Тегеран с тех пор избегает непосредственного участия в боевых действиях. Изобретение двадцать первого века, прокси-войны, – вот нынешний инструмент шиитской теократии. «Хизбалла» дотянулась даже до Латинской Америки, но в Сирии Иран желает присутствовать, как говорится, лично. И, конечно же, объяснение этому имеется. Это помощь братскому сирийскому народу, помощь почти единоверцам-аллавитам, помощь палестинскому народу в его святой борьбе с сионистским захватчиком. Кому-то таких объяснений хватает.

Мы сегодня не открыли ничего нового. Возможно даже, что в чем-то мы ошибаемся. Хочу, однако, чтобы читатели осознали две вещи. Первая: несколько дней назад могла начаться новая ближневосточная война. Вторая: война не началась, и одной из причин стало, как ни покажется это кому-то странным, то, что сугубо гражданский министр обороны Израиля продемонстрировал выдержку. А ведь куда как просто было принять, так сказать, вызов и ввязаться в войну. На чужих условиях. Но такие войны выигрываются лишь ценой большой крови.

Сергей ВОСКОВСКИЙ