Как торгуются иранцы

Иранцы – очень тонкие психологи и умеют талантливо торговаться, быстро оценивая покупателя по его физиономическим и психодинамическим характеристикам. Это проявляется во всём: в обычных жизненных отношениях, в торговле с Обамой по ядерной программе, в закупках товаров, запрещённых к продаже в Иран, просто на обычном базаре. История, о которой я расскажу, выпукло демонстрирует вышесказанное.

Когда мы жили в Хиллсборо в Калифорнии, я часто ездил за покупками в небольшой иранский продовольственный магазин в Сан Матео. Будучи бакинским бакинцем, я там находил всё, чего моя душа желала – зелень, специи, сладости, крупы, овощи и т.д. Я никогда не торговался, покупал сразу много всего. С хозяином лавки общался, как с бывшим соседом. Он знал, что я из Баку и что разбираюсь во всём многообразии восточных кулинарных нюансов. У нас в Калифорнии было много друзей иранцев. Не исключено, что хозяин лавки имел обо мне кое-какую информацию от них. В то время я был очень богат, и не исключено, что он знал от иранца Макса, содержавшего магазин ковров в Сан-Матео, что я у него за пару лет приобрёл около 30 дорогих персидских ковров. Так или иначе, но хозяин лавки был в курсе того, что я очень напоминаю “нового русского”.

Однажды в течение месяца хозяин лавки отсутствовал. Помощник сказал мне, что он в Иране. В лавке у стены находилась небольшая полочка с рукодельными товарами. Там практически не было ничего такого, что могло бы привлечь моё внимание, хотя я помешан на иранском рукоделии. Ювелирные изделия, чеканка по металлу (у меня два иранских самоварных набора невероятной красоты), иранская миниатюра, ковры –  при виде всего этого, у меня начинают мелко подрагивать руки, выделяется слюна и я начинаю судорожно хвататься за бумажник. И вдруг на полке после возвращения хозяина из Ирана появляется чайный сервиз, при виде которого я чуть было не потерял сознание.

Сервиз включал шесть стаканчиков армуды и шесть блюдечек, сахарницу и два заварных чайника. В основе сервиза были белые фарфоровые предметы германского производства и ширпотребовские стеклянные стаканчики с талией, называемые армуды – грушеподобные. Всё это было вручную расписано тончайшей золотой и пурпурной персидской вязью. На чайниках и сахарнице были изображены портреты каких-то исторических личностей, очевидно шахов.

Словом, я влюбился с первого взгляда и просто не в состоянии был себе представить, как я дальше буду жить без этого чайного сервиза. Хозяин лавки внимательно наблюдал за выражением моего лица. Я тоже немного иранец по манерам и от моего вгляда не укрылось то, что хозяил лавки напряженно вглядывался в моё лицо. Я понял, что он сейчас назовёт какую-то совершенно заумно-нереальную цену. Так и оказалось на самом деле. За этот чайный сервиз, учитывая его рукодельное происхождение, ценитель мог бы заплатить 150-200 долларов. Простой западного происхождения колхозник-малхозник больше 60-70 долларов за это чудо природы ни за что бы не заплатил. Когда я спросил о цене, то хозин лавки сказал, что цена сервиза 750 долларов, но мне, как постоянному клиенту, он продаст за 650. Я сказал, что это очень дорого и что за 200 долларов я у него сервиз куплю. Но он мне ответил, что это не его сервиз и что он был бы рад, но не может мне его продать дешевле 650 долларов. И в этом случае его чистый заработок будет всего 25 долларов, но мне он может продать сервиз без прибыли для себя за 625 долларов. Я отказался, но продавец уже знал точно, что я сервиз обязательно куплю.

Я обычно бывал в иранской лавке раз в неделю, иногда чаще. Когда я в следующий раз приехал, хозяин сказал, что договорился с хозяином сервиза о снижении цены и  может мне продать за 590. Я не успел отреагировать, как к полке с сервизом подошел молодой иранец, которого через пол года я увидел на улице, идущим вместе с хозяином. Я проезжал мимо на машине, они меня увидели и одновременно помахали мне руками. Но на данный момент молодой иранец изображал из себя человека, впервые попавшего в лавку. Он оглядывался по сторонам так, как если бы впервой оказался в этом помещении. Иранец подошел к полке с сервизом, ткнул в него пальцем и спросил по-английски о цене. Хозяин ответил, что сервиз не продаётся, поскольку у него уже есть покупатель. Молодой иранец пожал плечами, изобразил на лице досаду и спросил о цене просто для себя, чтобы знать, сколько такой сервиз может стоить. Хозяин назвал цену в 750 долларов. Иранец достал бумажник и посмотрел с видимой  надеждой на хозяина лавки. Тот энергично замахал перед его лицом руками.

Я ещё не ответил на предложение купить сервиз за 590 долларов, но хозяин уже по моей физиономии знал, что за такие деньги я покупать не буду. Когда представление с подставным псевдо покупателем было закончено и он, ничего не купив, вышел из лавки, хозяин мне сказал:
– Ты знаешь, я вижу, что тебе этот сервиз очень понравился. Я знаю, что ты к Ирану и к его людям очень хорошо относишься. Я подумал, что ты такой хороший покупатель, так долго у меня берёшь товары и не торгуешься… Мне просто приятно будет этот сервиз тебе подарить на память. Я с хозяином этого сервиза договорюсь. У нас хороший совместный оборот и мы как-нибудь сочтёмся. Забирай сервиз. Он твой!
Я неплохо разбираюсь во всяких психологических финтах, но такой ход был для меня неожиданным. Я сказал, что не могу принять такой дорогой подарок, и быстро удрал из лавки. Я просто не знал что делать в этом случае.

На следующий день я приехал в иранскую лавку, сказал хозяину, что согласен заплатить зоо долларов, на что он мне ответил, что денег от меня не примет, поскольку этот сервиз – подарок мне от него на память. Тогда я положил на стол 400 долларов и пошёл к полке с сервизом. Краем глаза я заметил, что физиономия хозяина расплылась от счастья. Он положил моих четыре сотенных в карман, притащил картонный ящик, быстро упаковал сервиз и пожал мне руку, крепко затем прижав к груди. Когда я уже садился в машину, хозяин выбежал из лавки, положил мне на колени коробку с пахлавой и продекламировал четверостишие на фарси, прижимая руку к сердцу.

Леонид Андреев