Как это было на самом деле, или Крестный путь легальной эмиграции

От редакции. Представляем вам нашего нового автора – Веру Жукову. Вот что она о себе написала: Former member of the Professional Union of Journalists of USSR. Now PsyD, Doctor of Psychology. Licensed MFT. Black belt in Karate-Do, Adjunct professor from the University of Phoenix.

На наш взгляд, поднятая ею тема заслуживает обсуждения. Поэтому мы с удовольствием предоставим вам возможность рассказать о своем крестном пути. Почему вы приняли такое решение – уехать? Как это было? Плюсы и минусы. Все, что вы посчитаете нужным и достойным упоминания.

 «Я предвижу в ближайшем будущем кризис, который лишает меня присутствия духа и вызывает дрожь по поводу безопасности моей страны. Корпорации будут возведены на престол, последует эра корpупции в верхах, власть денег в стране будет стремиться укрепиться за счёт пристрастного отношения людей до тех пор, пока вся власть не сосредоточится в руках меньшинства и Республика будет уничтожена».

 Авраам Линкольн, 1809–1865

Тем, кто не знаком со мной лично, сообщаю наперёд, что я далёкий от политики человек. Вот решила взяться за перо. А побудило меня к этому сложное положение в стране. Я не узнаю Америку, какой она была, к примеру, двадцать лет назад. И эти перемены, по-моему, не к лучшему. Авраам Линкольн, возможно, был пророком. Он верил в соблюдение законов страны и призывал их соблюдать для блага Республики и её будущего. Думаю, что причин для нежелательных перемен много. Коснусь только одной из них – серьёзных разногласий по поводу нелегальной иммиграции.

Мы стали вольными или невольными свидетелями нескончаемых дебатов о нелегальных иммигрантах. Мнения по этому вопросу разделили людей невидимой границей. Иногда эта граница даже проходит внутри одной и той же семьи. Есть те, кто искренне обеспокоен судьбой нелегальных иммигрантов. Другие играют в политические игры. Третьи, не имея своих твёрдых убеждений, просто подсоединяются к тем, кто способен на данный момент убедить их. Мне показалось уместным процитировать известную личность. По-моему, сказано искренне и по теме.

Из речи на 73-м Венецианском кинофестивале режиссера Андрея Кончаловского: «Мы же очень часто начинаем дело, а потом оно оказывается недобрым, и мы говорим: мы не знали. Но более искренние и отважные люди говорят: да, я знал, что это будет зло. Зло же очень часто выглядит как добро. Очень часто самые страшные вещи делаются с абсолютным убеждением или под предлогом того, что делается добро. Это очень благородная мысль – права человека, личности, демократия, а что в результате? Это случается очень часто в истории человечества, когда зло выглядит как добро и очень соблазнительно».

Не буду отнимать ваше время перечислением фактов о нелегальной иммиграции и того урона, который она наносит обществу. Вы – читающая публика и в эру, когда информация доступна, при желании найдёте всё, что вас заинтересует. Просто в силу данной мне возможности попытаюсь обосновать моё мнение.

Много жарких дебатов в прессе по поводу прав нелегальных иммигрантов, какие распространяются на законопослушную часть населения страны. Может, я принадлежу к небольшому числу случайно уцелевших в джунглях нашего общества динозавров, потому что считаю, что любые привилегии тесно связаны с обязанностями. Не выполняешь обязанности – не ожидай привилегий. Нарушил существующий закон страны – отвечай по закону. Иначе для чего тогда эти законы созданы?

Для ясности приведу примеры на бытовом уровне. Платишь по кредитной карточке всю сумму – освобожден от процентов. Водишь машину без аварий – награждён страховой компанией скидкой как хороший водитель. Интересно, что вряд ли ожидается в этих случаях другая причинно-следственная связь. Однако удивительно, что этот здоровый рационализм терпит крах, когда заходит вопрос о так называемых правах нелегальных иммигрантов. Еще удивительнее то, что о проблемах легальных иммигрантов пресса особо не распространяется. Легальные иммигранты тоже, как правило, не инсценируют публичных драматических представлений. Хотя это не означает отсутствие сложностей в жизни людей, прошедших крестный путь бюрократии нескольких стран из уважения к законам тех стран. Многие из них пережили угрозу для жизни, потерю карьеры, разбитые иммиграцией семьи… Всего не перечислишь. Однако возникает ощущуние, что некоторые представители нашего общества создали для себя удобную иллюзию, что легальная иммиграция – это как переезд из Нью-Йорка в Сан-Франциско: немного неудобств, но в общем ничего особенного.

Эти иллюзии по поводу легальных иммигрантов и поддержку нелегалов оскорбительны для людей, переживших многое, о чём им тяжело вспоминать даже по прошествии лет. Эти иллюзии разбиваются о действительность, как волны о волнорез, когда послушаешь рассказанные разными людьми истории, связанные с крестным путём легальной иммиграции.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ СКРИПКИ

Я – концертирующий музыкант, преподаватель. Я и моя семья стремились к лучшей жизни, к свободе. Конец 1980-х – это начало разгула национализма, неуверенность в завтрашнем дне. А у меня росли две дочки.

Когда нам повезло и после всех перипетий мы получили разрешение на отъезд, тут я столкнулся с большой проблемой – вывоз моей скрипки. Она не была какой-то знаменитой, но это был мой инструмент, к которому я был привязан незримой нитью. Я испытывал особые, сентиментальные чувства к своему инструменту. И это был мой хлеб. Скрипка была австрийская, мастера Швейцера. Я её купил за две тысячи рублей. А правило гласило, что если инструмент оценён в две тысячи рублей и выше, то вывозить его не разрешается, потому что он считается достоянием государства при том, что это мой личный инструмент, купленный за мои деньги. Мне в жизни везло. Я всегда был окружен приличными людьми. Но вот когда пришлось столкнуться с официальными организациями, тут всё изменилось. В общем, мой инструмент я покупал трижды: когда купил, когда заплатил чиновнику 2000 за оценку в 1,999 рублей и пошлину государству в полной сумме стоимости инструмента.

Киевский официальный оценщик музыкальных инструментов, которые вывозились из страны, принял меня на дому. У него было два стеллажа, доверху заполненных музыкальными инструментами людей, подобных нам… Виолончелями, скрипками… Он сказал: «Хорошо. Ты мне платишь две тысячи, а я её оцениваю в 1999 рублей…» Ещё возникла проблема со смычком. У меня смычок был сделан из особого бразильского дерева фернамбук, а не из синтетического материала, который используется теперь. Это добавило проблем. К счастью, этот чиновник возглавлял специальную комиссию, которая выдала официальный документ на право вывоза инструмента. Он оценил скрипку в 1,999 рублей и выдал официальный документ, который разрешал вывезти мой инструмент из страны. К сожалению, на этом мытарства скрипки не закочились. Уезжали мы с Украины, из Харькова, в 1990 г. по израильской визе через Вену. Вся эта процедура с вывозом скрипки заняла не менее чем полгода.

И вот скрипка добралась до границы. В пограничном городке Чопе мы должны были пройти таможню и пересесть на другой поезд, Москва-Прага. В тот вечер туда приехала московская таможня делиться опытом. И на нас устроили «показательные выступления». Вещи не просматривались, а просто швырялись под потолок. Начался этот так назывыемый досмотр за пятнадцать минут до отхода поезда, хотя в тот вечер мы были единственными отъезжающими за границу. Первое, что я услышал, когда таможенники открыли футляр со скрипкой, что она никуда не поедет, несмотря на все официальные разрешающие вывоз скрипки документы с приложенными к ним фотографиями. Буквально до самого отхода поезда мне пришлось спорить, чтобы отстоять мой инструмент. Слава богу, поезд немного задержался. Но когда мы с детьми выбежали на перрон, поезд уже тронулся. И опять нам повезло с хорошими людьми. Один из пассажиров, увидев нас бегущими за поездом и на ходу забрасывающими вещи, дернул ручку аварийного тормоза, и поезд остановился…

Было страшно, конечно… Со временем это забывается, но вспоминать всё ещё непросто… И это только один штрих из «эскиза» отъезда…

Михаил В.

ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО «СВОБОДА»

Мы покинули Францию в 2003 г. и эмигрировали в США, где больше свободы выбора в том, как образовывать детей, и особенно когда речь идёт о домашнем образовании. Тогда нашим детям было три, пять и семь лет. Хотя во Франции по закону можно обучать детей дома, однако такой выбор не поощряется, и родителям, которые выбирают домашнее образование, поддержка оказывается очень незначительная. В США существует широкий выбор: чартерные школы, образование по интернету и т.  д. В Европе, как правило, государство решает за родителей, как они должны обучать своих детей. В США по установившейся традиции делается больший акцент на личную свободу человека. Но я разочарована тем, что одновременно с этим государство всё больше и больше контролирует все аспекты нашей жизни.

Ещё одной причиной иммиграции послужило то, что у мужа могли быть лучшие перспективы реализовать себя профессионально, что помогало поддерживать семью на его заработок. Мой муж – американский гражданин. Мои дети – тоже. Я приехала по туристической визе и прошла все каналы, которые требовались по закону, чтобы получить вид на жительство. Оплатила все расходы. Пришлось проходить интервью с представителем иммиграционных властей, которая с невероятным рвением пыталась вывести нас на чистую воду. Она заставила принести наш свадебный альбом, который вызвал у неё скептическую оценку. Она даже подвергла сомнению действительность нашего брака при том, что мы к этому времени были женаты тринадцать лет и имели трех детей. Нам пришлось связаться с её начальником, чтобы прекратить такое отношение.

Мои надежды на лучшие перемены в связи с иммиграцией оправдались. Наши дети получили хорошее домашнее образование до поступления в высшее учебное заведение. Это произошло благодаря помощи и поддержке публичной чартерной школы. Наши две дочери поступили в Принстонский университет: одна в пятнадцать, а другая в семнадцать лет. Наш сын учится в двенадцатом классе на отлично и уже стал профессиональным музыкантом, впрочем, как и его сёстры. Я живу в собственном доме, который люблю.

Многие годы мой муж трудился, принеся в жертву свою карьеру профессионального музыканта, чтобы создать условия для семьи и детей.

Хочу добавить: если мы живём по закону, то мы уважаем закон страны и следуем ему. Иначе уважение к закону – пустой звук. И тогда жертовать годами ожиданий разрешения на легальный въезд в страну, проходить процесс легализации потеряет всякий смысл. Легальный процесс, чтобы стать членом американского общества, требует силы воли, терпения и целенаправленности.

В заключение скажу, что в США мы имеем хорошие законы, но их надо применять. Иначе кто знает, сколько миллионов нелегальных иммигрантов нарушат наши границы.

Мириэм Ле Ван

ПРОЩАНИЕ С МЕЧТОЙ ДЕТСТВА

Я не столько стремился в Америку, сколько хотел уехать из СССР. Подавал на выезд в несколько стран, но ответа не получил. Однако мне не пришла мысль въехать в другую страну нелегально. Также было бы странно предъявлять претензии к этим странам. Дескать, как это так, они меня к себе не приглашают. С моей точки зрения, человек может предъявлять законные претензии к своей стране, если отдаёшь ей гражданский долг, соблюдаешь её законы, а в ответ испытываешь полное беззаконие и нарушение твоих гражданских прав, но не к стране, которая тебе ничем не обязана. Поскольку я подходил под одну из американских иммиграционных программ, то подал документы на иммиграцию в США. На получение разрешения ушло три года. И каких…

Начну с прошлого, чтобы было понятно настоящее. Моя мечта быть физиком сформировалась в детстве. Помню, как в третьем классе на уроке нас всех спросили, кем мы хотим стать. Дети называли профессии врача, моряка, лётчика. Все очень изумились, когда я сказал, что мечтаю заниматься физической химией…

До иммиграции я работал физиком в научном институте. Даже заведующий лабораторией, довольно известный учёный, получал зарплату меньше, чем помощник слесаря на заводе. Условия работы были, откровенно говоря, просто унизительными. Мы занимались теоретической физикой, твёрдыми электролитами. Наши теории пользовались интересом у местных и зарубежных учёных. Но денег у лаборатории не было. С трудом добились покупки одного компьютера. Держалась наука на энтузиазме учёных. Незадолго до отъезда в США подошёл срок защиты моей докторской диссертации, которую защитить не получилось. Однако до защиты многие годы жизни ушли на научные исследования, создание теорий, публикации одиннадцати научных статей в международных журналах по физике. А главное – на осуществление своей детской мечты: заниматься физикой твёрдого тела.

Первой моей работой в США стала должность уборщика в ресторане. Получал минимальную зарплату, но надо было с чего-то начинать, чтобы оплачивать счета за скромное жильё и питание. Никогда не пользовался никакими социальными программами. Правда, первые четыре месяца получал бесплатную медицинскую страховку. И как беженцу мне оплатили один месяц за квартиру. Следующей ступенькой в моей зарубежной карьере стала работа чернорабочего на заводе. Я должен был целый рабочий день пробивать дырки в металлических платах. Проработав так около года, я почувствовал, что мой так называемый психологический лимит исчерпался, и бросил работу. Накатилось состояние какой-то безысходности и чувство, что почва уходит из-под ног. Умом понимал, что надо переквалифицироваться, но душа не хотела распрощаться с мечтой, которая сформировалась в детстве и продолжала жить во мне. Не буду утомлять всеми перипетиями. Скажу только, что реальность вынудила распрощаться с мечтой. Сегодня я работаю архитектором по созданию компьютерных сетей. В отличие от теоретической физики, эта профессия более популярна и даёт возможность неплохо зарабатывать. Но для меня, как и для некоторых других людей, деньги – не всё. Они, конечно, нужны, чтобы быть относительно независимым. Однако где-то глубоко в душе я храню уголок для моей потерянной в процессе иммиграции мечты.

Иногда меня посещает мысль: а что же потеряно для науки в связи с потерей моей детской мечты?..

Вадим, физик

Спасибо всем трем добровольцам, которые поделились своими историями. Эти истории – не какие-то особенные. Я уверена, что среди читателей найдётся немало людей, которые могли бы рассказать что-то более необычное. Суть здесь совсем в другом. Проблемы легальных и нелегальных иммигрантов во многом пересекаются. И те и другие хотят лучшей жизни для своих детей, своей семьи, большей безопасности и уверенности в завтрашнем дне. И те и другие приносят что-то в жертву: будь то карьера, юношеская мечта, общение на родном языке и т. д. Однако одни относятся с уважением к закону страны, а другие ставят во главу только личные интересы. В связи с этим вспомнились слова известного польского писателя Станислава Лема: «Современная цивилизация: обмен ценностей на удобства». Но я не совсем пессимистка. Я верю, что вокруг нас, при более близком рассмотрении, есть много замечательных людей, для которых мораль – это не пустое устаревшее понятие из-за того только, что это понятие нематериально, что его нельзя пощупать или укусить. Для таких людей жить по морали и по закону важно, и также очень важно передать это следующему поколению, как передают эстафету. Но, в конечном счёте, каким путём идти по жизни и какую эстафету передавать следующему поколению, этот выбор остаётся за вами, уважаемые читатели.

Вера ЖУКОВА