Как быстро проносится время

Документ стал одним из первых, который подписал Ахмадзай после вступления в должность президента. Хамид Карзай, его предшественник, отказывался сделать это, требуя обещаний того, что западный контингент «не будет вмешиваться во внутренние дела государства и наносить авиаудары по гражданским объектам». Белый дом, что было совершенно ожидаемо, подобных гарантий дать не мог. Это и понятно, если учитывать специфику тактики и стратегии террористов.

Ну вот, подумал я, посмотрев на заголовок. Черт меня, что ли, дернул упомянуть о быстротечности времени этаким поэтическим, так сказать, образом. Сначала мне это даже понравилось. Не то, чтобы я ощутил себя поэтом. О возможности складно составлять строки я узнал еще в пятом, кажется, классе, прочитав статью Маяковского «Как делать стихи», и ловко ею пользовался в интересах стенгазеты. Теперь же я, как бы это сказать, усовестился вроде и ввел подуманную мысль в интернетовский поисковик.

Результат подтвердил пронзившее меня сразу же после указанного мыслительного акта прозрение о том, что графомания суть болезнь, коей все возрасты покорны, и заставил усомниться в приемлемости заголовка. Потом, однако, подумалось: а ведь, действительно, оно, время, проносится быстро.

Кажется, совсем недавно мы, жители Ташкента, вслушиваясь по ночам в непривычный гул самолетных двигателей над городом, гадали о том, что это могло значить. Это был декабрь 1979 года. Через несколько дней нам все объяснили. О том, что афганская революция в опасности, что братский народ ждет помощи, что промедление смерти подобно, потому что… И так далее.

30 сентября Афганистан и США подписали соглашение об обеспечении безопасности после 2014 года

А еще раньше, в 1976 году, когда я летел из Ташкента в Одессу с посадкой в Минводах, я, можно сказать, вблизи увидел творцов грядущей афганской революции. Делали ее военные, а костяк их составляли те, что учились в Одессе. Там, как мне рассказали одесские знакомые, находился какой-то учебный центр, пользовавшийся у горожан дурной славой – его питомцы не отличались кротостью нравов, с чем было связано множество инцидентов. Собственно говоря, это я и сам понял, когда группа пассажиров-афганцев, как стало известно от стюардесс, сойдя в Минводах, не явилась вовремя на посадку, из-за чего отлет задержался на пару часов. После того, как все нашлись и были доставлены на борт, революционеры не успокоились, а включили магнитофон, и до самой Одессы мы слушали музыку.

Все это я говорю для того, чтобы читатель понял, кто заварил в Афганистане кашу, которая расхлебывается по сей день. Распропагандированные советскими преподавателями офицеры из не изжившей еще феодальных отношений страны взялись делать социалистическую революцию. Она кончилась печально для всех – для афганского народа, для советских солдат, вовлеченных в конфликт, да и для самого Советского Союза, для которого эта война стала смертельной.

«Мы завершаем ту работу, которую начали. За последние несколько лет мы работали над передачей ответственности за безопасность в стране афганскому народу, – говорил президент США в мае. – Год назад афганские войска приняли на себя командование военными операциями. С тех пор их численность и мощь продолжала расти, в то время как они шли на огромные жертвы ради своей страны. Это, в свою очередь, позволило нам сократить численность наших собственных войск со 100 тысяч до приблизительно 32 тысяч на сегодняшний день».

Предстоящий уход войск США и Европы из Афганистана заставлял задуматься правительства многих государств, ощущающих на себе последствия здешних событий. В постсоветских среднеазиатских республиках всерьез опасались инфильтрации на их территорию инсургентов, оказавшихся за рубежами этих стран в результате внутренних конфликтов. В России предсказывали возрастание наркотрафика. Казахстан, где религиозный экстремизм до сих пор не получил распространения, всерьез оценивал опасность его роста.

И вот как будто бы проблема начинает решаться. Конечно, есть, как всегда, критики США, заявляющие о том, что таким образом легализуется американская оккупация региона. Что теперь, после того, как присутствие западных войск в стране легализовано на длительный срок, наркотики из Афганистана хлынут на север, то есть в Россию, что и является, мол, задачей Вашингтона.

На это можно возразить. Если говорить об оккупации, то даже максимальная численность «ограниченного контингента советских войск» в Афганистане, составлявшая  на сентябрь 1986 года 120 000 человек, не позволяла контролировать всю страну. Что же касается наркотиков, то бывшие ташкентцы до сих пор вспоминают об охватившей Узбекистан волне наркомании, сопровождавшей советско-афганскую войну.

Вообще говоря, это был шок. Ташкент, центр среднеазиатского военного округа, стал воюющим городом. Отсюда шли поезда на Термез. Отсюда, с авиабазы Тузель, летели транспортные самолеты на Кабул. С аэродромов в предгорьях западного Тянь-Шаня работала боевая авиация. Военный госпиталь Ташкента впервые после 1945 года был заполнен ранеными, которых везли из той же Тузели в санитарных автобусах. Одни лежали на подвесных кроватях, другие сидели у окон. В госпитальном саду их можно было видеть гуляющими по аллеям. На костылях и без них. С перевязанными головами и руками.

Это было страшно. Не из-за того, как они выглядели. А потому, что было непонятно, почему они так выглядели. Ведь газеты и телевидение сообщали лишь об очередных успехах апрельской революции и о том, что на древнюю землю Афганистана пришел субботник.

Время идет быстро. Уже мало кто помнит, как все начиналось в Афганистане. А я вспоминаю все это и думаю: как легко разворошить вполне благополучную, пусть и достаточно отсталую страну, пообщав ей с три короба. И как трудно эту страну успокоить, вновь дав ей возможность развиваться, пусть и не слишком быстро, но зато полностью в соответствии с собственными возможностями.

Сергей ВОСКОВСКИЙ