Йо-хо-хо и бутылка рому

Окончание. Начало

В сборнике два блока, каждый из которых состоит из трех новелл. Первый называется «Клуб самоубийц». Флоризель, принц Богемский, в сопровождении своего шталмейстера, молодого офицера Джеральдина, однажды, гуляя по вечернему Лондону, зашел в какой-то кабачок. Посетителей было много, но вошедший вскоре после них молодой человек с двумя подносами вел себя странно – он бесплатно раздавал всем сидящим за столиками пирожные. Флоризель разговорился с ним, и тот сообщил, что он несчастен и собирается уйти из жизни. Принц подыграл ему, сказав, что он и его спутник тоже несчастны. В ответ молодой человек пригласил их в Клуб самоубийц.

«– Клуб самоубийц? – повторил принц. – Это что еще за штука?

– Сейчас расскажу, – сказал молодой человек. – Мы с вами живем в век комфорта <…> Но – железные дороги успешнейшим образом разъединили нас с друзьями, поэтому пришлось изобрести телеграф – чтобы и на больших расстояниях люди могли общаться друг с другом. В отелях, например, завели лифты, чтобы людям не приходилось карабкаться какие-нибудь сто ступеней по лестнице. Жизнь, как вы знаете, всего-навсего подмостки, на которых каждому предоставляется возможность кривляться, покуда не наскучит. В системе современного комфорта недоставало лишь одного усовершенствования: пристойного и удобного способа сойти с этих подмостков. Иначе говоря, черного хода на свободу, то есть потайной калитки в царство смерти.

Этот-то ход, <…> эту калитку и открывает нам Клуб самоубийц». 

Заинтересовавшись Клубом и гадая, какой там способ придумали, принц и его спутник попадают в смертельную ловушку.

А дальше… дальше – по тексту.

Название второго блока новелл – «Алмаз раджи».

«Счастливый случай и некое влиятельное содействие помогли Гарри получить после постигшей его тяжкой утраты место личного секретаря у сэра Томаса Венделера – генерал-майора и кавалера ордена Бани. Сэр Томас был человек лет шестидесяти, шумный, самоуверенный и властный. По какой-то причине, за какую-то услугу, о которой нередко ходили сплетни, тут же, впрочем, опровергавшиеся, кашгарский раджа подарил этому офицеру шестой по величине алмаз на свете. Такой дар превратил генерала Венделера из бедняка в богача и сделал скромного и никому не известного служаку одним из львов лондонского света. Владельца индийского алмаза радушно принимали в самых избранных кругах, и нашлась некая молодая, красивая особа хорошего рода, у которой возникло желание завладеть этим…» 

Короче, тоже очень интересная история.

В 1883-м вышло первое издание «Острова сокровищ» под псевдонимом «Капитан Джордж Норт», а вслед за ним – второе, уже под настоящим именем автора. И к Стивенсону пришла мировая известность. Казалось бы, теперь уже можно спокойно жить-поживать в Йере, наслаждаться лесом и морем и выдавать на-гора потрясающую продукцию. Тем более что воображения шотландскому гению было не занимать. Но даже он не смог бы предугадать, что произойдет в недалеком будущем. А произошло вот что: в этот благословенный край явилась холера.

И снова – ноги в руки и бегом. Пусть на сей раз и не к целебным берегам, но зато к своим родным. Место, которое они выбрали на юге Англии, носило длинное название – Bournemouth. Но расшифровывалось оно просто: устье реки Bourne. В Борнмут только что провели железную дорогу, и он уже привлек внимание художников и писателей. Наверное, стоило бы там осесть, но как? Постоянные перемещения, съемные квартиры, невозможность закрепиться на одном месте – вся эта чехарда никак не способствовала укреплению здоровья и Фаины, и Льюиса. И тогда его отец, Томас, сделал, как он написал в сопроводительном письме, несколько запоздалый свадебный подарок – прислал деньги, чтобы купить собственный дом.

Они нашли то, что им нужно, в западной, скалистой части города. Фанни назвала их новое жилище Sea View – «Вид на море». Но Льюис изменил его на Skerryvore – именно таким было имя самого высокого в Шотландии маяка, оборудованного инженерами из семейства Стивенсонов. А перед входной дверью Льюис установил модель этого самого маяка и каждый вечер зажигал в нем огонь. Романтично…

Впрочем, в книгах, вышедших из-под его пера под негромкий шелест морской волны, только раз аукнулась романтика – в «Принце Отто». А еще были «Новейшие арабские ночи», «Похищенный», но самой главной стала «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Просто так, для информации: с появления кинематографа и до сегодняшнего дня эта вещь экранизирована более 60 раз.

…Как добро и зло могут мирно соседствовать в одном и том же человеке? Такая мысль завладела Льюисом в 1885 году, когда очередной приступ болезни уложил его в постель. Собственно, она волновала его и раньше, но сейчас она зазвучала особенно настойчиво в воспаленном мозгу и потребовала действий. Не обращая внимания на температуру, больной пристроился у стола и писал, писал, писал, не отрываясь. Через три дня он выложил перед женой рукопись, на которой четко выделялось заглавие: «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Он всегда давал Фанни новую вещь для ознакомления и прислушивался к ее мнению.

Закончив чтение, его беспристрастная критикесса произнесла:

– Ты подаешь эту историю под неверным углом зрения – как прямолинейный рассказ, а надо бы – как аллегорию.

Вернула мужу рукопись и ушла в город по своим делам. Когда она возвратилась и зашла в комнату, Льюис сидел на кровати с термометром во рту. Он молча указал на свежую кучку пепла в камине – это было то, что осталось от рукописи. Но он не ограничился тем, что сжег только что написанную повесть. За следующие три дня создал новый вариант и предложил его в журнал. А там издатель решил по-своему и не мешкая выпустил творение Р. Л. Стивенсона отдельной книгой. Часть тиража в твердой обложке, часть – в бумажной, дешевой.

Блестящие отзывы в критических статьях были убедительно подтверждены читателями. В первые шесть месяцев разошлось 40 тысяч экземпляров – не только среди элитных любителей чтения, но и среди широкой публики.

В 1887-м умер отец Льюиса. Серьезная потеря – Томас активно поддерживал литературные опыты сына. Но в то же время уход из жизни главы семьи сделал сына финансово независимым. Теперь можно было подумать об эффективности следующего шага в борьбе с болезнью. Европейские и американские попытки найти лечебный оазис успеха не имели. Оставалась, пожалуй, лишь одна, интересная, но до сих пор еще не испробованная площадка – острова южных морей. Уже само название звучало заманчиво, подогревая постоянную тягу Льюиса к приключениям, к встречам с новым, незнакомым.

Решение было принято. Их ждал сложный путь. Стартовать предстояло из порта на Североамериканском побережье. А дальше… а дальше маршрут сложится сам собой.

27 августа 1887 года в Лондоне на борт парохода Ludgate Hill ступила группа из пяти человек. Роберт Льюис Стивенсон (RLS, как его часто называли), уже широко известный автор, – в надежде найти себе наконец климатический рай. Его любимая жена Фанни – с сожалением расставшаяся с Борнмутом, где успела вырастить милый садик. Ее сын Ллойд, недавно ему исполнилось 19, он бросил учебу в университете, поскольку литература притягивала его куда более сильно, чем наука. Он мечтал купить новейшую пишущую машинку и ринуться в дебри словотворчества под крылом знаменитого отчима. Четвертым членом этой команды была Мэгги, вдова, мать RLS. И последняя в группе – служанка Валентина, после родной Южной Франции познавшая уже английский стиль жизни и теперь готовая принять американский.

Среди привычного набора чемоданов выделялся один не совсем стандартный предмет багажа – ящик шампанского. Подарок Льюису от его друга, Генри Джеймса, – чтобы не очень скучали в длительном путешествии. Джеймс в эти годы становился выдающейся фигурой англоязычной литературы. Его роман «Портрет женщины» пять лет назад уже стал мировым бестселлером.

Судно, на котором Стивенсоны отправлялись за тридевять земель, не являлось фешенебельным океанским лайнером. Более того, они решили именно на этом этапе малость сэкономить. Так что их корабль проходил по категории грузопассажирских. Первый сюрприз новоявленным мореходам преподнесла остановка в Гавре. Здесь на палубу погрузили группу лошадей и веселую компанию обезьян. Они предназначались для одного из американских зоопарков.

«Я получил даже большее наслаждение, чем ожидал, от нашего удивительного плавучего зверинца, – писал Льюис Генри Джеймсу. – Жеребцы стояли, словно загипнотизированные движением, глядя сквозь ворота на наш обеденный стол, и дружно моргнули, когда тарелка с грохотом полетела на палубу и разбилась. А обезьяны в своих клетках выпендривались одна перед другой».

В Нью-Йорке Стивенсон сразу оказался в кольце почитателей – как-никак европейская знаменитость. Интервью, встречи. Издатели журналов наперебой предлагали ему немалые суммы за еженедельные колонки, за 12 статей в год на любые темы, за будущую книгу и так далее. Льюису, для которого Штаты были всего лишь временной остановкой, все эти предложения, равно как и новые американские друзья, начали надоедать.

Фанни между тем укатила в Калифорнию – повидаться с родственниками, а заодно присмотреть подходящий транспорт для продолжения задуманного ими маршрута. Прощальный вечер в Нью-Йорке Льюис провел с Марком Твеном. Сидя на свежем воздухе в Вашингтон-сквер, они всласть наговорились о своих чисто профессиональных делах и интересах. После чего RLS отправился в Сан-Франциско.

Яхта Casco, выбранная Фанни, должна была устроить ее семейство по всем параметрам. Около 30 метров длиной, быстроходная, роскошно оборудованная. Единственная загвоздка – владелец был скептически настроен по отношению к шотландскому писателю: все эти известные авторы немного чокнутые, сдашь ему судно в рент, а он еще какой-нибудь фокус отмочит. К тому же окружают его странные люди, например среди них старая женщина, ей уже 58, а вдруг она помрет в пути?

Однако после продолжительной беседы с автором «Острова сокровищ» владелец с большим удивлением убедился в том, что его собеседник – человек разумный и даже чувствительный. Сговорились: рент на полгода, по 500 долларов в месяц, плюс все путевые расходы и ремонт. А яхту поведет ее нынешний капитан, работающий у хозяина.

Вообще-то была еще одна (кроме поиска климата) причина, почему RLS, покинув твердь земную, ринулся в неустойчивую и необъятную, качающуюся под ногами водную стихию. Причем причина парадоксальная: Льюис воспринял нагрянувшую славу как обременительное ярмо. Он привык к свободе – мыслить, творить, вести себя так, как он считает нужным. Слава же требовала соблюдать некие условности, она подстерегала за каждым углом и повергала его в депрессивное состояние. Зато в океане – тишь да гладь, да божья благодать: куда ни глянь, лишь вода и свежий ветер. А для разнообразия еще немножко разбросанных на тысячи миль друг от друга кусочков суши. И всюду можно оставаться самим собой.

Casco покинула Сан-Франциско 28 июня 1888 года. Через месяц они достигли Маркизских островов, пройдя почти 5 000 км, а оттуда прибыли на Таити – еще 1400 км. Стивенсона интересовало все, что связано с местным населением, особенно языки и традиции. Это была так называемая Французская Полинезия. Уже в течение ряда лет за владение маленькими островными государствами посреди Тихого океана спорили великие державы. Оно и понятно – важный плацдарм.

Таити послужил путешественникам первым привалом. Приятно походить по земле, позагорать, поплавать и возвращаться в комнату, которая не качается. Тем более что следующий водный переход опять исчислялся тысячами километров.

В январе 1889-го закончился срок, на который была зафрахтована Casco. Как раз к этому моменту семейство прибыло на Гавайи. Яхту отослали домой. Вместе со служанкой, Валентиной. Обычная история из тех, которые происходят с девушкой на судне: роман с одним из членов команды. Никуда от этого не денешься. Их свадьба состоялась уже в Калифорнии.

А в Гонолулу, столице Гавайев, жила дочь Фанни, Белла. Ее муж проявил себя отличным художником, к нему тепло относился сам король. Кстати, нелишне напомнить, что здешние островитяне были уже не теми аборигенами, которые 110 лет назад съели Кука. Они стали культурными и правильно питались. RLS и Фанни подружились с королем Гавайев Калакауа и наследницей трона принцессой Каиулани. Чтобы не забираться далеко от океана, сняли домик рядом со знаменитым (сегодня) пляжем Вайкики – Waikiki. В те времена он был практически пустым. Тем лучше, никто Льюису не мешал, и он закончил там свою повесть «Владелец Баллантре».

Казалось бы, жизнь наладилась надолго, но шесть месяцев на Гавайях не принесли RLS успокоения. Его мать, Мэгги, возвратилась в Шотландию. У него самого пока не было четких планов на будущее. Но ясно было одно: оставаться здесь не имело смысла. Погода не такая теплая, как ожидалось, и чувствовал он себя неважно. С другой стороны, Льюис понял, что остров этот слишком цивилизованный. Кареты с упряжкой лошадей, пыльные улицы, прибывающие точно по расписанию пароходы, газеты, электричество и даже телефон у короля.

Фанни тоже было немножко не по себе. Ей нравилась первобытная жизнь в тропиках, среди добродушных дикарей (как она называла их в письме). Правда, любая дорога отсюда – это снова качка и качка, а она страдала морской болезнью. И все-таки уехать пришлось.

Они взяли в рент очередную яхту, с симпатичным названием – «Экватор», и двинулись в путь. На сей раз Фанни была единственной женщиной на этом торговом судне. Муж, еще четырнадцать мужчин в команде – и она одна. К Рождеству достигли архипелага Самоа.

Корабль пришвартовался в порту Апиа на острове Уполу. С первого взгляда все выглядело симпатично. Острова небольшие. Жара не изнуряющая. Постоянно дует легкий ветерок. По уровню цивилизации здешнему населению далеко до Гавайев – так это же отлично! А отдельные проблески современного комфорта очень удобны. Например, из Апиа регулярно ходили почтовые пароходы в Сидней и Сан-Франциско. Что для Льюиса послужило настоящим подарком – он мог отправлять созданные им произведения по всему миру.

В 1890-м RLS купил земельный участок в 4 километрах от Апиа – вверх по горе. По величине, скажем прямо, немаленький – около километра на полтора км. Пять ручьев в своем стремительном беге украшали ландшафт, им аккомпанировали несколько водопадов. Тут же мирно паслось полсотни коров. А вид с этой высоты открывался просто замечательный – на окружающие леса, горы, на порт, где стояли на рейде военные корабли. Да и участок назывался поэтично – Vailima, что на языке жителей Самоа, собственно, и значило «Пять ручьев». Льюис принял фундаментальное решение: здесь будет его жилье, его резиденция.

Пока строили дом, его будущий хозяин отправился в Сидней. Собирался оттуда добраться до Лондона. а затем и до Эдинбурга. Навести порядок в делах, пообщаться. Но его внутренний «кровавый Джек» тоже не дремал и наложил на вполне разумные замыслы вето. Когда в Австралии, после незапланированного постельного режима, он снова поднялся на ноги, было уже не до поездок. Пришлось вернуться на Самоа.

Дом получился удачным, в два этажа. Даже с камином. Понятно, камин в тропиках нужен, как холодильник в Антарктиде. Но климат влажный, вокруг вода, и, по-видимому, его использовали, чтобы быстро высушить одежду Льюиса, – с его легкими сидеть в мокром было опасно.

Итак, все шло более-менее нормально, если не считать одного обстоятельства. С повседневными работами вокруг жилища и на плантации успешно справлялись островитяне. А вот нанять их обслуживать дом внутри было совершенно невозможно. Слишком резко отличались культура и традиции местных жителей от европейских стандартов. В первую очередь это касалось приготовления пищи. Скажите, ну разве человеку, родившемуся и жившему в Британии, можно было отказаться от сидевшего в крови расклада: завтрак с непременной для шотландца овсяной кашей; главное священнодействие дня – обед, в час пополудни, с мясом, картошкой и салатами; затем чай с тортом – где-то около четырех – пяти, и завершающий финальный аккорд – ужин, где вслед за супом подавали рыбу, сыры, кофе! Притом что всегда и всюду бывали кухарки и рестораны. А тут возникла чуть ли не критическая ситуация – продукты есть разные, в том числе незнакомые, а готовить некому. Устраивая какую-либо встречу, Стивенсоны поначалу просили гостей приходить со своей едой.

В какой-то момент показалось, что проблема решена: наняли повара-немца, нашелся такой в Апиа. Увы, деликатесы германской кухни попробовать не удалось. Мало того что повар оказался алкоголиком, так еще и лентяем. Распрощавшись с ним, Льюис и Фанни набрали группу сообразительных аборигенов и стали их обучать тому, чего не умели сами…

В то же время Фанни не ждала у моря погоды и все же научилась готовить вполне приличные блюда из того, что росло и паслось на островах. Льюис не мог пропустить такого триумфа и в ноябре 1890-го с гордостью писал другу в Англию: на днях у нас был замечательный обед – тушеная говядина с картошкой, печеные бананы, горячие ломти только что испеченного хлеба и ананасы в красном вине!

В общем, жизнь наладилась – устойчивая, уверенная, обеспеченная. Связь с лежавшим у подножья горы городом осуществлялась самым надежным способом – на лошади верхом. Все комнаты большого дома были заняты – сюда, на Самоа, приехали и мать Льюиса, Мэгги, и дочь Фанни, Белла.

RLS работал с удовольствием, энергично и вдохновенно, наконец-то у него были идеальные условия для творчества. Описывал впечатления от покоривших его оазисов цивилизации в бескрайнем Тихом океане. Написал «Катриону» – продолжение «Похищенного». Взялся за новый замысел. В этом земном раю можно было жить и жить беззаботно долгие годы.

14 ноября 1894 года Льюису исполнилось сорок четыре года. По этому случаю был устроен настоящий пир, в котором, кроме членов семьи и друзей, участвовали работники их обширного хозяйства и пассажиры двух кораблей, прибывших в Апиа. Чтобы гости не остались голодными, зарезали упитанную корову, 20 свиней, 50 кур и 17 голубей. К мясному и птичьему добавили фруктов – 800 ананасов и 200 больших связок бананов. Именинник находился в отличной форме, легкие его не беспокоили.

Третьего декабря Фанни проснулась с предчувствием, что должно произойти что-то нехорошее. Льюис ее успокоил и посоветовал отвлечься от дурных мыслей. Как обычно, в первой половине дня он работал, а переодевшись к обеду, обнаружил, что Фанни все еще не в себе. Чтобы поднять ей настроение, он принес бутылку фирменного бургундского. Стоя на нижней ступеньке лестницы, он разговаривал с женой, когда внезапно схватился за голову с отчаянным криком: «Что за страшная боль! Я выгляжу не странно?»

Фанни и слуга подхватили его и довели до кресла, где он сразу потерял сознание. Попытки привести его в чувство не дали результатов. Фанни на лошади поскакала в город за помощью. Прибывший вскоре доктор поставил диагноз: кровоизлияние в мозг. Через час, не приходя в сознание, Роберт Льюис Стивенсон скончался.

На следующий день, 4 декабря, проститься с ним пришли сотни людей. Его любили и уважали за нрав, за щедрость, за то, что был хорошим человеком. И вдруг – так неожиданно. Так рано… Игра сыграна. Не надо больше искать приключений, не надо думать о новых маршрутах… И сюжетах… Он лежал, накрытый флагом Великобритании, некогда владычицы морей. Друзья подняли его и на плечах доставили к тому месту, которое он выбрал заранее для своего последнего пристанища. Оно не очень далеко от дома. Оттуда хорошо виден океан…

… Шли годы. Конечно, Льюис и предположить не мог, что здесь, на Самоа, будет его музей. И еще разные музеи в городах, где он бывал. И будет всемирная слава. Школы его имени. Десятки фильмов по его книгам. Переводы на огромное количество языков. И что его портрет появится даже на деньгах. Сто лет спустя после его кончины, в 1994-м, Королевский банк Шотландии выпустил два миллиона купюр достоинством в один фунт стерлингов. На каждой – портрет Роберта Льюиса Стивенсона, а ее серийный номер начинается с RLS.

Самуил КУР