Израильская мадонна (Зарисовка)

Приезжаем на кладбище. Направляемся на участок, где находится наша могила и видим, что с левой стороны от дорожки, по которой мы идем, выгорожен новый участок земли с двумя свежими могилами. Могилы обращают на себя внимание издалека, так как над ними развеваются израильские флаги и флажки разных размеров. Мы подходим к могилам. На них много цветов, рисунков, фотографий из прежней жизни покоящихся тут двух девочек. Имя и фамилия одной из них нам знакома. Эта девочка погибла на музыкальном фестивале Нова 7 октября. С этого фестиваля, проходившего в кибуце Бээри, расположенного на границе с Газой, началась резня безоружных молодых людей, убежденных пацифистов, приехавших повеселиться и расслабиться. О ней много рассказывали по телевизору, писали в интернете. Ее портрет, красавицы достойной обложки любого журнала, несколько месяцев висел на въезде в город, где она выросла и откуда уехала на фестиваль поработать.

Этот Город Йокнеам. Девушка стала символом города. Недавно плакат с ее изображением почему-то сняли и на его место повесили каких-то идиотских зайцев. Как коротка человеческая память….Рядом с могилой этой девочки покоится другая, о которой мы ничего не знаем. Стоя у ее могилы, мы с сыном пытаемся понять, связывало ли этих девочек что-то, кроме даты смерти? В этот момент на кладбище въезжает черный внедорожник и останавливается в метре от нас. Из него выходят мужчина и женщина и направляются к могиле, у которой мы стоим. Мы в некотором замешательстве, такое чувство, как будто мы подглядываем за чужим горем.  Отходим слегка в сторону, но не уходим, какая- то сила нас не отпускает.  Мужчина сразу садится на скамейку, сооруженную возле могилы, и отворачивается. Женщина останавливается и спокойно смотрит на нас. Я инстинктивно спрашиваю:

• Вы родственники этой девочки?
• Да, я ее мама, – так же спокойно отвечает мне она.
  Что- то тяжелое отрывается у меня внутри и бухается на самое дно. Дно чего? Наверное, души… Передо мной стоит воплощенное самое страшное горе, которое может постичь мать – гибель ее ребенка. Изо всех сил пытаюсь сдержать слезы, не получается… Смотрю на сына – глаза у него красные, в уголках блестят слезы. …
  Еще совсем недавно я не знала, как себя вести с тем, кто потерял самого родного человека. В таких случаях всегда думалось:

– Ну что можно сказать и чем помочь  в таком горе?

Это самая распространенная форма защиты большинства людей от излишних переживаний. Что, наверное, естественно. Как правильно заметил один психолог: «Люди боятся заразиться чужим горем». И только те, кто пережил подобную трагедию, знают, что в таких обстоятельствах облегчить страдания и чувство бесконечного одиночества, которое настигает человека в таком несчастье, может только человеческая эмпатия.  Ее никогда не бывает слишком много. С некоторых пор я это знаю…. Я осмеливаюсь задать женщине еще один вопрос:

– Они были подружками?- киваю я на соседнюю могилку.

– Нет, они не были знакомы, просто погибли в один день и в одном месте, – по-прежнему спокойно отвечает мне женщина.  Никакого раздражения, нетерпения, слез.

– А что, она служила наблюдательницей? (в тот день погибло много солдаток, которые служили наблюдательницами на границе).

– Нет, если бы она была солдаткой, то  ее бы похоронили на участке для погибших воинов, там, наверху, – и  женщина кивает головой в сторону верхнего склона горы, где располагается  военное кладбище.-  Дочка отслужила армию год назад. Служила в пограничных войсках. Потом, как это водится сейчас у демобилизованных солдат, уехала гулять в Южную Америку. За месяц до фестиваля вернулась. Вскоре после фестиваля собиралась ехать в Бразилию, уже были заказаны билеты….

Я вдруг почувствовала, что этой женщине необходимо говорить о своем горе. Она готова делиться  с любым, кому есть до этого дело. Пожалуй, с незнакомыми даже легче, по себе знаю.

– Они поехали впятером,  – продолжала женщина, – это были ее новые подружки, с которыми она познакомилась во время путешествия по Южной Америке. Утром 7 октября, когда поступили первые сообщения о нападении террористов, я позвонила дочери, она не отвечала. Номеров телефона ее новых подружек у меня не было. В районе 7 утра каким- то чудом разыскала номер одной из них. Девочка ответила, сказала, что у них все в порядке, они собираются уезжать, идут к машине…Это была последняя весточка от дочери и ее новых подружек. Они все погибли…

– А когда вы узнали об этом?- осторожно спросила я.

– Нам сообщили на третий день. …
Помолчав, глядя на могилку дочери, она как будто себе тихо сказала:

-Хорошо, что не взяли в заложницы… она была такая красавица.

– А у вас еще есть дети?

– Да, два сына. Дочка была средней. Старший отслужил, уехал в Америку поработать, а младший сейчас на срочной службе, служит в бригаде «Голани».

– Так он сейчас воюет в Газе? – спрашивает сын, зная, что в настоящий момент идет война и большая часть войск сосредоточена там.

– Нет, я его не пустила в Газу. Он сидит на базе.

– Как это не пустили? Разве так можно? – спрашиваю я.

– Да. Есть такой закон, если в семье есть погибший, то отправить солдата в боевые части можно только с разрешения родителей. И старшему тоже не подписала разрешение на резервистскую службу, хотя они оба выкручивают мне руки.- Она помолчала и добавила:

-Наша семья уже достаточно пожертвовала для страны… – при этих словах она почему- то посмотрела на небо.

– Отцу, видно, очень тяжело, – кивнула я в сторону окаменевшего на скамейке мужчины.

– Это не отец, это отчим. Он ее вырастил и очень любил. Отец моих детей умер, когда они были совсем маленькие….

– А вы работаете?

– Да, иначе бы я просто сошла с ума ( чем она занимается, не уточнила, а мы не стали спрашивать). Я работаю до четырех, потом сразу сюда. Мы приезжаем каждый день, уже четвертый месяц…
Я немного пришла в себя и невольно стала рассматривать стоящую передо мной женщину. По теперешним временам совсем молодая, выглядит на 40+. Красивая, высокая,  стройная, хорошо одетая, аккуратно уложенные волосы и великолепный свежий маникюр. Почему- то именно он бросился в глаза. Я подумала:

– Какая молодчина!

А еще я обратила внимание на то, как она великолепно сложена. Если бы кому-то пришла в голову идея изваять скульптуру Родина-мать в израильском варианте – лучше модели было бы не найти. Эдакая повзрослевшая настоящая израильская Мадонна,

Жанна Старосветская