Июльские визиты «старого друга» в Китай – зловещий знак для Москвы
Как сообщили сегодня государственные СМИ Китая, председатель КНР Си Цзиньпин встретился в четверг в Пекине с легендарным американским дипломатом Генри Киссинджером. 100-летний Киссинджер также встретился на этой неделе с главным дипломатом Китая Ван И и министром обороны Ли Шанфу. При этом никаких подробностей о переговорах не разглашается.
Однако стоит отметить, что, по словам китайских высокопоставленных чиновников, Китай встречал «старого друга». Немудрено. Киссинджер, занимая пост госсекретаря и советника по национальной безопасности в администрациях президентов Ричарда Никсона и Джеральда Форда, сыграл ключевую дипломатическую роль в нормализации отношений между Вашингтоном и Пекином в 1970-х годах.
В этой связи сложно не вспомнить о первом визите корифея американской внешней политики в Пекин, который не только для Китая, но и для СССР имел судьбоносные последствия. Визит кардинально изменил ход истории, дал старт превращению Китая в сверхдержаву и определил мировоззренческие основы международной политики на многие десятилетия вперед, а также, несомненно, заложил основу для системного ослабления Москвы.
По странному стечению обстоятельств (возможно, в этом есть намеренный символизм Киссинджера) тот первый визит, прошедший под завесой строжайшей секретности, состоялся ровно 52 года назад, в июле 1971.
За три года до этого, в 1968, к власти в США пришёл Ричард Никсон, имевший свой особый взгляд на американскую внешнюю политику, краеугольным камнем которой должна была стать система сдержек и противовесов между разными центрами силы. Гарвардский профессор и внешнеполитический советник проигравшего на республиканских праймериз Нельсона Рокфеллера Генри Киссинджер получил предложение от нового главы Белого дома стать советником по национальной безопасности.
Особенности подходов Киссинджера в ведении дипломатии сводились к проведению переговоров между сторонами с помощью посредников на неформальном уровне.
Только с их успехом, по мнению Киссинджера, можно было рассчитывать на конструктив встречи на высшем уровне между лидерами двух государств. В международную историю этот дипломатический стиль вошёл под термином “челночная дипломатия”.
Занятно, что история с визитом Киссинджера в Китай началась с пинг-понга – любимого вида спорта действующего президента Казахстана.
В Японии проходил мировой турнир по настольному теннису и представители американской команды «с погонами под майкой» использовали это как шанс для налаживания неформальных связей с китайцами, которые без долгих колебаний пошли на контакт.
После того, как в апреле 1971 американская сборная по пинг-понгу посетила Китай, Никсон объявил о возможности получения китайцами американских виз и использовании Пекином долларов в качестве международной торговой валюты. Это стало сигналом для возможной дальнейшей нормализации отношений между США и КНР, находившихся на тот момент в жестком клинче из-за войны во Вьетнаме и китайской военной угрозы прикрываемому Вашингтоном Тайваню.
Итогом длительной и сложной работы Киссинджера стала встреча Никсона и Мао Цзэдуна в Пекине в 1972 и установление полномасштабных отношений между двумя державами с открытием посольства КНР в Вашингтоне в 1979. Важной составляющей этих отношений для обеих сторон была договоренность о разрядке вокруг Тайваня в обмен на поддержку Соединёнными Штатами Китая в его противостоянии с Советским Союзом. Противостоянии, которое после вооружённого столкновения на острове Даманский казалось чреватым реальной большой войной между двумя коммунистическими гигантами.
Смысл китайского маневра Вашингтона был не просто в том, чтобы натравить одного врага на другого. Напротив, лобовое глобальное столкновение, способное уже тогда привести мир к ядерной катастрофе, Белый дом категорически не приветствовал. Политика Никсона, искусно проводимая Киссинджером, заключалась в переформатировании возможного военного конфликта в сложную равновесную систему из нескольких составляющих.
Чтобы эта система работала в пользу США, Вашингтону необходимо было обеспечивать её равновесие и поддерживать раскол между коммунистическими оппонентами. Свой агрессивный потенциал они должны были реализовать в обоюдном противостоянии, тратя на это ресурсы – пока при относительном мире, в приподнятой атмосфере кооперации американское государство наращивало бы свою экономическую и военно-политическую мощь.
Разумеется, данный принцип никогда не определял и не мог определять американскую внешнюю политику во всей её полноте. Но свою роль в том, что холодная война закончилась тем, чем она закончилась, китайский маневр Генри Киссинджера, безусловно, сыграл.
Сдерживающий фактор Китая в холодной войне был для СССР крайне изматывающим. Не будучи решающим – но вместе с тем отвлекая и принуждая консервировать значительные силы. Напомню, вплоть до 1990 года вдоль границы с Китаем СССР держал 7 общевойсковых и 5 отдельных воздушных армий, 11 танковых и 48 мотострелковых дивизий, небезосновательно считая китайское направление более опасным, чем западное.
Впрочем, возвращаясь к текущему визиту Генри Киссинджера в Пекин уместно предположить, что аксакал американской внешней политики вряд ли пытается повторить свой манёвр 52-летней давности. Другие времена, иные расклады. Между Пекином и Москвой подписано соглашение о «безграничной дружбе».
С одной стороны, это позитивный момент для Москвы, которая, увязнув в войне против Украины, с каждым новым днём вынуждена всё больше полагаться на экономическую, финансовую, технологическую, военно-техническую помощь Китая, за что Пекин получает практически безграничный доступ к российским ресурсам. Но вот с другой стороны…
Перед своим 100-летием в мае нынешнего года Генри Киссинджер в интервью журналу The Economist сравнил нынешние отношения США и Китая с периодом перед Первой мировой войной и нарисовал схему того, как, в соответствии с его видением, должно развиваться будущее. Патриарх особо подчеркнул, что президент Джо Байден и председатель Си Цзиньпин должны признать опасность войны и взаимного уничтожения.
Призыв Киссинджера остановить эскалацию, обращённый к Вашингтону и Пекину, сам по себе замечателен и своевременен. Однако для Москвы он должен быть как скрежет гвоздя по стеклу.
В своих рассуждениях, упирая на опасность войны между США и Китаем, представляя её как самую большую и единственную угрозу человечеству, Киссинджер полностью игнорирует Россию, окончательно и бесповоротно вычёркивая Москву из треугольника глобального баланса сил (Вашингтон – Пекин – Москва), который сам же и создавал 52 года назад.
По мнению ветерана американской дипломатии, в мировом балансе главная роль теперь отводится только двум глобальным центрам – США и Китаю, и двум крупным региональным – Евросоюзу и Индии. Место России в новой архитектуре низведено до роли второстепенного объекта в зоне контроля и ответственности Поднебесной. При такой конфигурации и ключи к прекращению войны в Украине должны находиться вовсе не в Кремле, а в пекинской государственной резиденции Дяоюйтай.
Справедливости ради, стоит отметить, что Москве от позиции и рассуждений 100-летнего «старого друга» Пекина – ни холодно, ни жарко. Как говорится, наплевать и растереть. И, наверное, это будет правильно.
Только дело ведь в том, что 52 года назад Киссинджер не ошибся, вовремя уловив назревающий ход истории. И его тайный визит в Пекин в 1971 вольно или невольно стал для Москвы своего рода зловещим предзнаменованием, точкой отсчёта для неумолимого движения СССР к своему историческому краху. Так что, конечно, можно плюнуть и растереть. А можно и задуматься…
Или фарш содеянного уже не прокрутить обратно?
Тимур Сейтмуратов
