Иван Бессмертный

Было ему двадцать девять лет, звали его Абрам Балашов, он был старообрядцем и писал иконы. До прибытия полиции его отвели в контору Третьяковки, где он все время сидел в крайне подавленном состоянии духа, закрывая лицо руками и неоднократно повторяя: «Господи, что я сделал!»

Дело было 16 января 1913 года. Какую грядущую кровь чувствовал этот человек на заре последнего бескровного года России накануне почти полувека, отмеченного беспрерывным пролитием крови? Какому кровопролитию рвалось противостоять его предчувствие, его подсознание? Что виделось ему, когда он сжимал серповидный нож? Ужасы Первый мировой? Подвалы ВЧК? Петлюровские погромы? Сталинские лагеря? Миллионы погибших в Отечественную? Крематории?..

Картина была страшно изуродована. Настолько, что хранитель Третьяковской галереи Георгий Хруслов в отчаянии покончил с собой, бросившись под поезд.

Картину долго реставрировали и наконец «вылечили». Абрам Балашов был помещен в тюремную больницу для душевнобольных. Дальше следы его теряются.

И вновь находятся в образе человека, чье имя пока неизвестно, но чье деяние недавно прогремело на весь «русский мир».

25 мая 2018 года, 105 лет спустя после поступка Балашова, за пять минут до окончания работы Третьяковской галереи один из посетителей прорвался в опустевший к этому времени зал Репина, схватил металлическую стойку ограждения и нанес несколько ударов по картине. Толстое стекло, защищавшее работу от колебаний температурно-влажностного режима, было разбито, а холст прорван в трех местах.

На ролике, выложенном в сеть, преступник признает всю тяжесть содеянного и объясняет причину так: «Меня накрыло!» Объяснить этот перл нынешнего сленга, очевидно, подаренный русскому языку современными наркоманами, довольно сложно. Видимо, речь идет о каких-то невесть откуда взявшихся, но сильных ощущениях. Злоумышленник рассказывает о ста граммах водки, которые он якобы выпил в Третьяковском буфете (где водка отродясь не продавалась). В целом же лейтмотив его тридцатисемисекундного объяснения перед камерой все тот же: «Господи, что я сделал!»

Картина повреждена несильно, но вот вопрос: что накрыло сегодняшнего двойника Балашова? Какое страшное будущее страны, потерявшей десятки миллионов на войне с внешними врагами и с собственным народом, предстало его взору в дни, когда прежнее скорбное «это не должно повториться!» заменено залихватским «можем повторить!»? Какие накрыли его будущие волны крови, готовые захлестнуть Россию – и только ли ее одну в нашем-то глобализованном мире?

Безумные глаза царя, осознавшего вдруг непоправимость совершенного им… Кровь из виска его сына, струящаяся по пальцам убийцы…

У скольких эта картина вызывала ярость? Сколько покушений на нее было?

Еще Александр III в свое время запретил ее к показу, положив тем самым начало новой традиции в России, расцветшей в ХХ веке пышным цветом, – традиции гонения на искусство, а П.М. Третьякову, купившему картину, предписывалось «не допускать для выставок и вообще не дозволять распространения ее в публике какими-либо другими способами».

Ее шельмовали многие: от реакционера Победоносцева до интеллектуала Ландцерта.

Эти тоже реинкарнировались. В октябре 2013 года группа историков и православных активистов обратилась к министру культуры РФ Владимиру Мединскому с просьбой убрать картину из Третьяковской галереи, заявив, что данное произведение является клеветническим и лживым и оскорбляет патриотические чувства русских людей.

Одним из инициаторов петиции был известный борец за православное дело и сторонник канонизации Ивана Грозного Василий Бойко-Великий. Кстати, он же воздвиг в Москве две часовни в честь святого благоверного великомученика Царя Ивана Васильевича (Грозного).

Да что там часовни! В 2016 году в Орле забацали ему памятник, и это несмотря на все протесты, на все аргументы противников этого действа о том, что в годы правления Грозного были убиты десятки тысяч людей, сожжены и разграблены десятки городов, в том числе Великий Новгород, а Русское царство проиграло дорогостоящую Ливонскую войну.

Что ж, лиха беда начало! Теперь уже в центре Москвы, в районе станции метро «Китай-город», стоят аж два памятника: поясной работы Зураба Церетели и в полный рост работы Василия Селиванова. А вот памятника десяткам тысяч убитых нет. Если, конечно, не считать картины Репина.

Ах да, еще голубь на кресте центрального купола Софийского собора в Новгороде. По легенде он прилетел туда в 1550 году, когда «святой благоверный великомученик» «разбирался» с Новгородом, глянул вниз и окаменел от ужаса.

А что же он такого увидел? А увидел он, если верить «Повести о походе Ивана IV на Новгород» («Изборник», серия «Библиотека всемирной литературы», М., 1969), как новгородцев обливают зажигательной смесью, а затем обгорелых, но еще живых сбрасывают в Волхов, «а жен их, мужеск и женск пол младенцы» он повелевает «взяху за руце и за нозе опако назад, младенцев к матерем своим и вязаху, и с великия высоты повеле государь метати их в воду»; как священников и монахов после различных издевательств забивают дубинами и сбрасывают туда же; как опричники, разосланные на 200–300 километров по округе, уничтожают все живое. Из 30 тысяч жителей Новгорода пятнадцать было уничтожено. Затем настала очередь Пскова…

Отметился «великий праведник» и в еврейской истории.

Побывавший в России иностранец Петрей в доказательство веротерпимости царя писал: «Как ни был он жесток и неистов, однако же не преследовал и не ненавидел никого, кроме жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живьем, либо вешал и бросал в воду».

Правда, особо развернуться душелюбу не удалось: ручонки оказались коротковаты, но во время Ливонской войны, когда русские войска захватывали города и крепости, в которых проживали евреи, он оттягивался по полной. Стрельцы сжигали евреев живьем, вешали или топили отказавшихся креститься вместе с детьми.

Еврейское сказание о семье Баркан повествует следующее:

«Была лютая зима. Завоевал московский царь Иоанн Грозный Полоцк и повелел всех евреев с женами и детьми, всех до единого, согнать к берегу реки Двины, к месту нынешнего Алтштодта, что близ княжеского замка. Собрали всех евреев, их жен и детей, числом 3000 душ*, и поставили всех у реки Двины, как приказал царь. И лишь двое детей — мальчик, сын одного когена, и девочка, тоже дочь когена, во время суматохи были забыты и не приведены к берегу Двины. И приказал Иоанн Грозный поставить всех евреев на лед реки и затем разрубить лед. И были все потоплены, числом 3000 душ. Спаслись только те двое детей… их приютили добрые люди. Выросли оба и сочетались браком, получив имя Бар-Коген (Баркан). Они-то и положили основание новой общине и семье Барканов». Когда при мне один «русский израильтянин» особенно бурно возмущался памятниками Бандере в Украине, я спросил его, как он относится к памятникам Грозному в России с учетом факта полоцкой резни и подобных явлений. Суть ответа сводилась к тезису: «Но любим мы его не за это».

А за что? А за то, что в годы его правления империя выросла в два раза. Понятно вам? Еврей, живущий в Израиле, любит И. Грозного за то, что тот в два раза увеличил территорию чужой страны. Во как!

Ну что уж тут говорить о последней реинкарнации Ивана, о том самом «эффективном менеджере»? По опросам ВЦИОМа, 62% россиян согласны с тем, что доски, бюсты и другие атрибуты, рассказывающие об успехах Иосифа Сталина, нужно размещать в публичных местах, а 65% граждан против установки знаков, напоминающих о его преступлениях.

Более 40% россиян оправдали сталинские репрессии, а 43% россиян считают, что без сталинских репрессий нельзя было сохранить порядок в стране.

Четче всего это еще в допутинские или раннепутинские времена формулировал Проханов: «Я сталинист. Я сторонник имперского мышления». Ну а «наши» не отстают. Ведь хозяин всегда прав. Ра-вняйсь!

Ладно в России – там знаменитый девственник Анатолий Вассерман публично клянется в любви к великому вождю. Но и в Израиле. Недавно интернет облетела фотография пассажира иерусалимского трамвая в майке с портретом Сталина и надписью на иврите. Знает ли ее обладатель, что он жив только потому, что менеджер сдох, не успев ликвидировать его родителей или деда с бабкой? Может, и знает. Но любит он его не за это.

…В общем, сплошные реинкарнации. Бессмертен Абрам Балашов, бессмертен Победоносцев, перевоплотившийся в Бойко-Великого. Но главное – словно Кощей, бессмертен сам Иван, продолжает жить в бесчисленных русских и, увы, многих еврейских душах. Это самое страшное.

Александр КАЗАРНОВСКИЙ, Израиль