Иранская ядерная программа: история и перспективы

Ася Перельцвайг преподает лингвистику в Стэнфордском университете и пишет статьи на политические темы для GeoCurrents.info и Maps.com

Подписание на прошлой неделе договора с Ираном вызывает множество вопросов. Насколько далеко зашел Иран в развитии своей ядерной программы (и насколько точно мы знаем ответ на этот вопрос)? Могут ли уже существующие ядерные объекты быть использованы в мирных целях? И, если Иран не будет выполнять взятых на себя обязательств, какие есть у западных стран возможности обеспечить выполнение этого договора? Например, является ли военный удар по иранским ядерным объектам реально выполнимым планом или пустой угрозой? И, если действительно можно покончить с иранской ядерной программой раз и навсегда, разбомбив существующие ядерные объекты, то почему это не было сделано до сих пор?

Почему даже такие политики-«яс­требы» как Биби Нетаньяху и Нафтали Беннет продолжают выступать в поддержку дипломатического пути разрешения конфликта с Ираном?

Для того, чтобы найти ответы на эти вопросы, вернемся в истокам ядерного развития в Иране.

Хотя мировое сообщество начало всерьез беспокоиться о возможности создания Ираном ядерной бомбы только в начале 2006 года, ядерная гонка началась там намного раньше. Исламская революция 1979 года не породила желание Ирана приобрести ядерное оружие, а скорее замедлила процесс его создания. Первые шаги в сторону развития ядерной промышленности в Иране были сделаны шахом Мохаммедом Реза Пехлеви, который опасался Советского Союза, имеющего с Ираном общую границу. В то время США и Израиль были партнерами Ирана по ядерному бизнесу. Например, Израиль поставлял в Иран ракеты, которые могли бы нести ядерные боеголовки. В свою очередь, США продали Ирану первый небольшой ядерный реактор, установленный в Тегеранском университете в середине 1960-х годов. Для работы этого реактора американцы предоставили Ирану 6,5 килограммов урана самого высокого, «военного» качества. Впоследствии еще десять реакторов были куплены Ираном у США, по официальной версии – «для производства электроэнергии». Однако необходимость разработки альтернативных источников энергии, на случай, если в Иране кончится нефть (а Иран обладает самыми громадными запасами нефти), никак не объясняет ни той спешки, ни тех финансовых вложений, которые характеризуют иранскую ядерную программу в последнюю предреволюционную декаду. Уже в 1974-м году западногерманская компания «Сименс» начала строить два реактора в Бушере. Они должны были быть запущены к 1981-му году, но в 1979-м строительство приостановилось, а затем было совсем прекращено. Дело было даже не в послереволюционном хаосе. Великий аятолла Рухолла Хомейни объявил использование ядерного оружия противоречащим исламу и выпустил фетву (религиозное предписание для мусульман), согласно которой весь иранский ядерный проект был прекращен, а производство ядерного и другого оружия массового поражения было запрещено. Контракты с «Сименсом» и другими западными фирмами были аннулированы.

Ситуация резко изменилась после смерти Хомейни в 1989-м году. В отличие от своего предшественника, новый великий аятолла Али Хаменеи придерживался и продолжает придерживаться более прагматических взглядов: любые средства, включая ядерные, хороши для защиты Ирана и распространения Исламской революции. Поэтому ядерная программа была разморожена, хотя и оставалась секретной почти семнадцать лет, и только в 2006-м году Иран официально объявил об отмене антиядерной фетвы Хомейни. Первыми, к кому Иран обратился за помощью, были иранские ученые-ядерщики, покинувшие страну после Исламской революции, которым иранские власти предложили после десятилетней эмиграции вернуться на родину. Тогда же были предприняты попытки вынудить «Сименс» закончить начатое строительство в Бушере, что, благодаря своевременному вмешательству США, так и не произошло. Тогда Иран обратился к неожиданному партнеру: при шахе ядерное оружие разрабатывалось против России, а теперь Россия принимала активное участие в иранском ядерном проекте. После развала Советского Союза многие физики-ядерщики оказались не у дел, большинству месяцами не платили зарплату. В этом хаосе иранским вербовщикам было несложно найти желающих работать в Исламской республике, даже за относительно небольшие деньги. «Утечка мозгов» сопровождалась и утечкой ядерных материалов, которые охранялись уже далеко не по всем правилам. Но ядерное сотрудничество между Россией и Ираном было не только делом нескольких ученых-одиночек и аферистов, ловивших рыбку в мутной воде. Договоры подписывались и на государственном уровне. В 1995-м году Министерство Российской Федерации по атомной энергии подписало договор с Ираном о поставке ядерного реактора в Бушер за 800 миллионов долларов. Это был легководный реактор, который не мог быть использован для военных целей, но уже через три года Москва продала Тегерану тяжеловодный ядерный реактор, официально предназначенный «для научных исследований», но который мог быть использован и для создания ядерного оружия. Этот реактор был установлен в Эраке и запущен в действие в начале 2006-го года. В дополнение к реакторам Иран приобрел у России зенитные ракеты, установленные впоследствии вокруг ядерного комплекса в Бушере и других стратегических объектов. С российской помощью Бушер был превращен в настоящий «ядерный город», большая часть которого скрыта от любопытных глаз под землей. Кроме того, Россия на протяжении многих лет активно поддерживала ядерную программу Ирана на политической арене. Однако некоторые источники, в том числе израильский журналист и писатель Ронен Бергман, автор книги «Секретная война с Ираном» (The Secret War with Iran, 2008), считают что Москва вела более запутанную игру и вовсе не собиралась давать Ирану возможность создать ядерную бомбу. Бергман пишет, что Россия собиралась под каким-нибудь надуманным предлогом оставить строительство в Бушере незаконченным. В поддержку этой версии он приводит тот факт, что многие из ученых и инженеров, работающих в Бушере, были вывезены секретными ночными авиарейсами обратно в Москву без ведома иранских властей. Тем не менее, Иран был нацелен на приобретение ядерного оружия, с российской помощью или без нее.

Как далеко успел Иран зайти в своем ядерном развитии? Согласно тому же Бергману, путь к ядерной бомбе можно разделить на четыре этапа. Первый этап—это добыча и переработка урановой руды. Иран начал работать в этом направлении в 1990-е годы, после того как в центре страны были найдены урановые залежи, по предварительным оценкам содержащие не менее 500 тысяч тонн урана. Россия помогла Ирану с оборудованием и «ноу-хау» для переработки урановой руды. Так что первый этап уже Ираном определенно пройден. Второй этап заключается в переводе урана в состояние газа (uranium hexafluoride или UF6). По данным, которые цитирует Бергман, уже к 2008-му году Ирану удалось произвести 10 тонн этого газа, достаточных для создания не одной, а почти двух ядерных бомб. Третий этап на пути создания ядерного оружия заключается в обогащении урана, что и является ключевым вопросом недавно заключенного с Ираном договора, согласно  которому тот должен приостановить действие центрифуг, увеличивающих концентрацию урана. Главный центр по обогащению урана находится около города Нетенз (Натанза) в центральном Иране, где работает более 50 тысяч таких центрифуг. Еще один огромный комплекс по обогащению урана был запущен в действие в 2009-м году около города Кум. Когда у Ирана будет достаточно обогащенного урана, он сможет перейти к последнему, четвертому этапу, который заключается в том, что урановый шар помещается в специальное устройство, состоящее из многочисленных зарядов, расположенных вокруг уранового ядра и взрываемых в один и тот же момент, в результате чего создается направленная внутрь взрывная волна и запускается цепная реакция. Хотя Иран продолжает работы по обогащению урана, похоже что и в этом четвертом направлении предпринимаются серьезные шаги. Уже более пяти лет назад представители МАГАТЭ обнаружили специальные камеры, используемые для испытаний подобных взрывных устройств, во время инспекций в ядерном центре около города Парчин.

Что же удерживает израильских лидеров от нанесения военного удара по иранским ядерным объектам? Существует как минимум четыре причины для такой сдержанности. Во-первых, информация об иранской ядерной программе, имеющаяся у западных разведывательных организаций, политических лидеров и военных, далеко не полная. Вспомним, что Иран работал над бомбой почти семнадцать лет без всякого международного надзора. Кроме того, основная масса разведданных по иранским ядерным объектам собирается с помощью спутниковой фотосъемки, а такие «картинки» можно интерпретировать очень по-разному, особенно с учетом того, как много объектов Иран помещает под землей. Иногда о размахе ядерного строительства можно судить только по количеству земли, которую вывозят с места строительства ядерных объектов. К сожалению, очень мало информации поступает от агентурной разведки. Главным источником такой информации был генерал Али Реза Аскари, один из важных функционеров Корпуса стражей Исламской революции, сбежавший на Запад в 2007-м году. В обмен на вывоз семьи из Ирана он предоставил ЦРУ массу важной информации об иранской ядерной программе, впоследствии подтвержденной еще одним перебежчиком, бывшим иранским консулом в Дубае. Так, например, Аскари рассказал о том, что Иран экспериментирует с обогащением урана при помощи лазера. Этот процесс еще сложнее и дороже, чем использование центрифуг. Постоянный поиск альтернативных методов и готовность Ирана вкладывать огромные деньги в разработку методов, которые до сих пор не были успешно использованы ни в одной стране, подчеркивают стремление Ирана заполучить ядерную бомбу любыми средствами.

Вторая проблема заключается в том, что у Ирана очень много ядерных объектов. Кроме упомянутых выше стратегических объектов в Бушере, Нетензе, Эраке и Парчине, существуют также ядерные центры в Эсфахане, Эрдакане и Тегеране, урановые месторождения в Сарханде и Язде и многие другие объекты. Уничтожение одного или нескольких из них может приостановить ядерную гонку на некоторое время, но вряд ли решит проблему окончательно. Даже для того, чтобы разбомбить ключевые центры в Нетензе, Эраке и Эсфахане, Израилю понадобится использовать три маршрута, проходящие через воздушное пространство как минимум шести стран, ни одна из которых не является большим другом Израиля: Ливан, Сирия, Турция, Иордания, Саудовская Аравия и Кувейт. Хорошо хотя бы то, что некоторые из этих стран, особенно Саудовская Аравия, ничуть не меньше самого Израиля переживают по поводу возможной иранской бомбы. И, хотя у Израиля есть необходимые самолеты и ракеты для нанесения удара по иранским ядерным объектам, нужно помнить, что эти объекты хорошо защищены, как ракетами «земля-воздух», так и «человеческим щитом». Именно в расчете на возможную израильскую атаку, Иран окружил свои ядерные комплексы мирными населенными пунктами, например, оставив рыбацкие деревушки Халейла и Бандарга с обеих сторон от комплекса в Бушере. Помимо защиты самих комплексов, Иран озаботился также и приобретением ракет, таких, как «Шихаб-3» с дальностью действия около 1300 километров. Такими ракетами Иран может обстрелять не только Израиль, но и американские объекты в регионе и даже некоторые районы Европы.

Но самой главной проблемой, как с точки зрения возможной бомбардировки Ирана, так и с точки зрения недавно подписанного договора, является то, что Иран успешно «экспортирует» свой ядерный проект. Согласно информации, полученной ЦРУ от Аскари и впоследствии подтвержденной другими источниками, Иран активно сотрудничает с Сирией и Северной Кореей по разработке ядерного оружия. Этот «тройственный союз» зародился летом 2000-го года, когда делегации из Тегерана и Пхеньяна приехали в Дамаск на похороны президента Хафеза Асада. В отличие от Ассада-отца, Башар Асад является большим поклонником «Хизбаллы», которую субсидирует Иран, и гораздо более, чем Асад-старший, расположен к сотрудничеству с самим Ираном. В результате трехсторонних переговоров было выработано следующее «разделение труда»: Сирия выделяет территорию, удобно расположенную поблизости от Израиля, Северная Корея предоставляет «ноу-хау» и оборудование, а Иран оплачивает проект, выделив на это до двух миллиардов долларов. На эти иранские деньги северокорейские инженеры строили ядерный объект в Дейр-эз-Зор в восточной Сирии вплоть до сентября 2007 года, когда израильские самолеты разбомбили объект. Эксперты, изучавшие фотографии, сделанные во время налета на Дейр-эз-Зор, подтвердили, что там был ядерный реактор, производивший плутоний для создания ядерного оружия, и что единственный реактор, подобный разрушенному там, находится в Северной Корее. Так что, даже если Иран и выполнит «букву» подписанного им договора и приостановит находящиеся в стране центрифуги, обогащающие уран, это совсем не означает, что иранскому ядерному проекту приходит конец.

Ася ПЕРЕЛЬЦВАЙГ