«И воздастся Америке по грехам ее!»

Кот в мешке

От редакции. Мы продолжаем публиковать не потерявшие своей актуальности статьи недавно покинувшего этот мир замечательного публициста Виктора Вольского (Евгения Львовича Островского, 1938-2015)

Мне повезло. Будучи иммигрантом, я не до конца проникся мироощущением и закидонами аборигенов. Это позволяет мне взяться за обсуждение наиболее взрывоопасной проблемы, которую американцев приучили обходить за версту и которую можно назвать в подлинном смысле третьим рельсом отечественной политики. Нет, я не имею в виду систему социального страхования: речь идет, конечно, о расовом вопросе.

Пятого ноября 2008 года Америка проснулась в новом мире. Революционная волна, поднятая в 1960-х годах антивоенным движением, докатилась до порога Белого Дома и внесла в Овальный кабинет левого радикала. Президентом Соединенных Штатов стал Барак Обама, который никогда не смог бы претендовать даже на самую низкую должность, требующую допуска секретности. Грандиозный проект, запущенный левыми полстолетие назад, увенчался полным успехом.

*   *   *

В 1973 году президент  Ричард Никсон упразднил всеобщую воинскую повинность. Как только опасность отправки во Вьетнам миновала, антивоенное движение растаяло, словно утренний туман под горячими лучами солнца, вскрыв потаенные мотивы его участников. Оказалось, что «революционерами», сотрясавшими воздух лозунгами о солидарности с «борющимся народом Вьетнама»,  на самом деле двигала лишь забота о собственной драгоценной шкуре, а на вьетнамцев им было абсолютно наплевать. В конце концов, кто они такие, эти вьетнамцы? Еще один «далекий народ, о котором мы ничего не знаем», как отозвался в 1938 году о чехах предавший их в Мюнхене Невил Чемберлен.

Революционным вождям, которые рассчитывали по примеру Ленина и его большевиков “превратить империалистическую войну в гражданскую” и на плечах антивоенного движения прорваться к власти, пришлось на время оставить радужные надежды. Необходимо было все начинать с начала. После долгих дискуссий на вооружение были взята стратегия, разработанная еще в 1930-х годах видным итальянским коммунистом Антонио Грамши.

Сидя в фашистской тюрьме, Грамши на досуге размышлял над марксистской теорией и в конце концов пришел к выводу, что основоположник  ошибался, возлагая все свои надежды на пролетариат. А прав был Ленин, указывавший, что мелкобуржуазная стихия ежечасно, ежеминутно порождает капитализм, думал итальянец: рабочий класс только и мечтает о том, чтобы обуржуазиться. В силу этого его можно в лучшем случае считать орудием революции, но никак не ее субъектом.

По Грамши, только культурная гегемония является необходимой и достаточной предпосылкой коренного преобразования общества.  Из этого следует, что интеллигенция, будучи единственным истинно революционным классом общества, должна повести борьбу за командные высоты в культуре, в СМИ, в школе и академическом мире. Если революционерам удастся внушить свои представления широким массам и перетянуть их на свою сторону, они смогут захватить власть без единого выстрела.

Руководствуясь рецептом итальянского коммуниста, американские левые выступили в “Великий поход на захват институтов общества” (названный так в честь знаменитого Великого похода Народно-Освободительной армии Китая во главе с тогдашним кумиром американских радикалов Мао Цзэдуном).

У них было ключевое преимущество перед европейскими единомышленниками — Великий Американский Первородный Грех Рабства. Весь могучий пропагандистский аппарат левых был переориентирован на раздувание расовой вины общества. Расизм был провозглашен самым низменным из пороков, самым тяжким преступлением против человечности, а искупление греха расового неравенства – единственной подлинно высокой целью любого человека, не лишенного совести.

Расовая вина была избрана в качестве тарана при штурме командных высот. Естественные союзники леворадикальных сил — негритянские националисты — взяли на себя задачу постоянно бередить расовые раны, не давая им затянуться. Все социально-экономические вопросы должны были впредь рассматриваться через расовую призму, все пороки общества – сводиться к расовой составляющей.

Тактика увенчалась полным успехом. На протяжении последующих десятилетий американцев постепенно выдрессировали взирать на расовый вопрос как на альфу и омегу политики. Единственным серьезным недостатком расово-социалистического движения было отсутствие подходящего знаменосца. Тощий пул наличных кандидатов состоял либо из откровенных уголовников вроде “Черных пантер”, либо из мелкотравчатых жуликов типа Джесси Джексона или Ала Шарптона, промышлявших неприкрытым расовым шантажом.

Но вот на сцену выступил Барак Обама. Этот приятной внешности молодой человек, высокий, стройный, с глубоким красивым голосом и безукоризненным вкусом в костюмах, наделенный ораторским даром, живым умом и харизмой, уже составивший себе репутацию как “низовой агитатор” по заветам автора “Катехизиса радикала” Сола Алински (см. «Радикальный багаж»), выглядел идеальным кандидатом и был сразу же взят на заметку левыми вербовщиками. Перспективный юноша поступил под опеку грандов национального радикального движения – легендарных террористов-«уэзерменов» Билла Эйрса и Бернардин Дорн (см. «Мы достанем вас через ваших детей!»). Именно они организовали в гостиной своего чикагского дома политический дебют Барака Обамы.

Через короткий срок политический эскалатор довез его до самой вершины властной пирамиды Демократической партии, которую к этому времени полностью подмяло под себя леворадикальное крыло. У желторотого, никому не известного штатного сенатора из Иллинойса, с зиявшим пустотой послужным списком, должна была быть какая-то очень серьезная поддержка, чтобы на него нежданно-негаданно свалилась честь выступить с основным докладом на номинационном съезде Демократической партии 2004 года.

В том же году, опираясь на свою неожиданную славу и поддержку чикагской политической машины, он безжалостно растоптал своих соперников на праймериз и, оставшись практически единственным кандидатом (срочно привезенный из Мэриленда «варяг» — республиканец Алан Киз был не в счет), благосклонно позволил избирателям Иллинойса выбрать себя в Сенат США. А по прибытии в Вашингтон Обама без промедления начал готовиться к борьбе за президентство.

Стержнем его кампании был расовый фактор. Играя на старательно раздуваемом левой печатью страстном желании американцев морально очиститься  путем поддержки чернокожего кандидата, сам Обама, штаб его предвыборной кампании и масс-медиа повели мощную пропагандистскую кампанию, убеждая избирателей, что, лишь проголосовав за Обаму, они смогут доказать чистоту своих помыслов и искупить грехи прошлого.

В то же время избирателям  внушалось, что голос, поданный против Посланца Надежды и Перемен,  а равно любая попытка усомниться в его величии и провиденциальной миссии (не говоря уже о критике в его адрес) будут считаться верным признаком закоренелости и глубины расистских инстинктов. “Выступая против Обамы, ты расписываешься в своем расизме!” — таков был фактически главный лозунг предвыборной кампании младшего сенатора от Иллинойса.

Приведя своего кандидата к победе, могучие либеральные силы, стоявшие за возвышением Барака Обамы, несомненно, рассчитывали и впредь манипулировать своим ставленником как вечно благодарной марионеткой. Однако их ожидал весьма неприятный сюрприз. В анналах истории не счесть скромных, непритязательных людей, выдвинутых могущественными покровителями на руководящие посты именно за эти качества в расчете, что они будут вечно Бога молить за своих покровителей и безоговорочно повиноваться их приказам. Но освоившись у власти, вчерашние марионетки обычно претерпевают чудодейственную метаморфозу: они расправляют крылья, воспаряют ввысь и «отворачивают лик свой» от давешних благодетелей.

Нет никаких оснований сомневаться в том, что Барак Обама – радикальный социалист, истово исповедующий крайне леворадикальные взгляды.

Это явствует из всей его биографии и его “предельно осмотрительного”, как он сам выразился, подбора друзей и союзников – все сплошь марксисты, радикалы, террористы или их пособники. Однако он не только социалист, но и нечто куда более зловещее – негритянский националист.

Обама пытается проводить в жизнь политику своих либеральных единомышленников, но в то же время внимательно прислушиваясь к своим истинным менторам – адептам теологии негритянского освобождения. Социалистические взгляды президента вытекают прежде всего из его расового самосознания, его революционное мировоззрение диктуется не столько «прогрессивной» идеологией, сколько цветом его кожи. Короче говоря, душой и сердцем Барак Обама принадлежит не столько Биллу Эйрсу, сколько Джеремайе Райту.

Но не все ли равно, скажете вы? Так ли уж велика разница между черной и белой ветвями леворадикального движения? Действительно, обе преследуют, казалось бы, более или менее одинаковые цели. И белые радикалы, и черные сепаратисты ненавидят Америку и ее капиталистическую систему; и те, и другие стремятся к ее уничтожению; и те, и другие стоят за перераспределение национального богатства в пользу “униженных и оскорбленных” дома и за рубежом. Однако, если копнуть поглубже, между этими на первый взгляд одинаковыми отрядами левой орды пролегают глубокие различия. По сути дела, они не более чем тактические союзники, временные попутчики, преследующие в конечном счете разные цели.

*   *   *

В юности Барак Обама прошел через обычные терзания полукровки, пытающегося выбрать для себя расовую идентичность. Подобно большинству мулатов, он сделал выбор в пользу своего черного естества и воспринял идеологию негритянского национализма, замешанную на ненависти ко всему белому, как он сам открыто признает в своих книгах. Переехав в Чикаго по окончании учебы, Обама записался в прихожане модной Троицкой церкви пастора Джеремайи Райта, пламенного последователя и ученика Джеймса Коуна — главного теоретика теологии негритянского освобождения.

Газета Investor’s Business Daily писала, что «Коун, сменивший профессорскую мантию на пастырскую рясу, убежден, что, скрестив марксистскую теорию с евангелием, афроамериканцы смогут освободиться от экономического ярма, взваленного на них белым капитализмом». «Негритянская религия и марксистская философия, — обещает он, — совместно укажут нам путь к построению абсолютно нового общества».

Согласно теологии негритянского освобождения, божественная справедливость восторжествует, когда чернокожий Иисус Христос (да-да, она учит, что Царь Иудейский Иисус Назаретянин был негром!) дарует афроамериканцам силы раз и навсегда расправиться с «белой плутократией», разрушить «белые» институты власти и заменить их своей собственной «системой, основанной на негритянских ценностях». Коун пишет, что «негритянская теология принимает любовь Божию только при условии, что Всевышний благословит нас на уничтожение белого врага» и всех его институтов. «Быть черным – значит жаждать уничтожить все, что эта страна любит и обожествляет», — пишет Коун.

Пастор Райт принял теологию негритянского освобождения как ключевую доктрину Троицкой церкви. Как признает сам Коун, «именно Джеремайя Райт взял ее из моих книг и принес в церковь». Investor’s Business Daily отмечает, что церковь пастора Райта требует от своих членов клятвы на верность «негритянским институтам» и «негритянскому руководству», обязывает их делать покупки только  в негритянских магазинах и призывает их добровольно отказаться от соблазнов бытового благополучия во имя торжества сепаратистской идеи. Придуман даже весьма неуклюжий термин «среднеклассность» (Боже упаси пользоваться «белым» словом  обуржуазивание) – грех, которого неграм следует избегать как огня.

Приверженцы Обамы утверждали, будто он вступил в конгрегацию Троицкой церкви из сугубо прагматических соображений (не очень лестная защита, не правда ли?) – чтобы заручиться поддержкой влиятельного пастора, располагающего обширными связями. Но, хотя безоглядный оппортунизм, безусловно, составляет неотъемлемую часть психологического портрета 44-го президента США, это отнюдь не означает, что он лишен глубоко прочувствованных убеждений.

В течение двух десятилетий Обама был верным последователем преподобного Райта. Пастор Райт, по словам Обамы, «указавший ему путь к Христу» (не забудем: речь идет о «чернокожем» Христе), обвенчал его с женой Мишель и крестил обеих его дочерей. Хотя за Обамой никогда не водилось чрезмерной (или хотя бы даже обыкновенной) щедрости в плане благотворительности, он и его жена на протяжении лет пожертвовали на свою церковь десятки тысяч долларов.

Обама признал (и это подтверждено рассказами очевидцев), что он регулярно посещал богослужения в церкви своего ментора и вел себя как образцовый прихожанин, с большим вниманием и явным удовольствием внимая яростным проповедям пастора, смеясь и аплодируя вместе с другими верующими особенно сочным высказываниям с амвона.

Несложный подсчет показывает, что Обама прослушал около 500 проповедей Джеремайи Райта. И нужно быть очень наивным, чтобы поверить президенту, будто за все эти годы он никогда – ни разу! – не слышал ни единого предосудительного слова из уст огнедышащего проповедника, регулярно обрушивавшегося с гневными проклятиями на «куклусклановскую Америку» и молившего Всевышнего обрушить на нее небесную кару.

Обама не отрицал, что доктрина негритянского освобождения составляет часть  информационного пакета, который выдается каждому новому прихожанину Троицкой церкви, а также излагается в ориентировочных лекциях, читаемых новичкам. Супруги Обама получили указанные информационные пакеты и прослушали указанные лекции, и, следовательно, должны быть знакомы с постулатами радикальной идеологии.

Если Обама был всего лишь чисто номинальным прихожанином церкви Джеремайи Райта, не разделявшим мировоззрения своего пастора, зачем он таскал за собой на богослужения своих маленьких детей? Зачем он подвергал их идеологической обработке со стороны пастора, которого не раз и не два восхвалял как своего «дорогого друга», как своего «ментора», как свой «нравственный компас»?

Короче говоря, у нас есть все основания считать, что Барак Обама – фанатичный негритянский националист, политика которого диктуется, в первую очередь, его расовым мировоззрением. Можно с уверенностью утверждать, что он находится под сильным влиянием афроцентристов, жаждущих мщения и репараций.

Политика откровенного поощрения негритянского бандитизма, проводившаяся его близким другом и единомышленником, gеnеral attorney Эриком Холдером, тому красноречивое свидетельство.

Позиция Обамы и его дружков объясняется не только тем, что яд вэлферовского паразитизма глубоко пропитал психику не только получателей льгот, но и их благодетелей, мешая им сопротивляться домогательствам  “жертв расизма”. И не только тем, что в конечном итоге расовое самосознание превыше всего, даже идеологии.

Как минимум столь же важно и то, что силы пастора Райта располагают чрезвычайно могучей союзницей в Белом Доме – первой леди Мишель Обамой, угрюмой и властной женщиной с волевым характером, которая, насколько известно, страстно ненавидит белых и все белое. Безраздельно командуя своим мужем, она, судя по всему, истово исповедует идеологию негритянского национализма и не позволяет президенту отклоняться от генеральной линии.

*   *   *

На днях лидер «Нации ислама» Луис Фаррахан выступил с амвона баптистской церкви в Майами с пламенной речью. Выразив надежду на то, что «10 000 бесстрашных единоплеменников поднимутся на борьбу с тиранией четырехсотлетнего врага», этот воинственный расист открыто призвал к расовой войне. Министр юстиции Лоретта Линч не нашла в его словах ничего предосудительного.

“Я трепещу за мою страну, памятуя о том, что Всевышний справедлив и что терпение Его не безгранично”, – писал Томас Джефферсон, предвидевший, что в один прекрасный день Америке придется дорогой ценой расплачиваться за институт рабства. Белые либералы еще горько пожалеют, что они вызвали к жизни своего Франкенштейна. Пастор Райт, вероятно, и сам не сознавал, насколько он был прав, зловеще предупреждая: “И воздастся Америке по грехам ее!”

12 августа 2015 г.

Виктор ВОЛЬСКИЙ