Флюиды господствующей идеологии

Это не цитата из светской хроники, а сообщение СМИ, свидетельствующее о том, что в Европе даже на самом высоком социальном уровне толерантность и уважение к людям других взглядов и цветов кожи ныне не только не скрывают, но и всячески демонстрируют, надеясь, что, беря пример с монарших особ, их добрые подданные и в себе выработают столь похвальные свойства. Ибо венценосная особа прогуливалась с группой недавно иммигрировавших женщин.

Почти ровно сто лет назад большевики пришли к власти в России. Страна к тому времени была обессилена войной, народ – дезориентирован пропагандой леворадикальных партий. Новые правители не только не восстановили экономику, но и окончательно добили ее. Кронштадтский мятеж показал, что социальная база власти сузилась до размеров Петрограда, и это вынудило ее (власть) прибегнуть к тактическим уступкам. Так называемая новая экономическая политика легализовала отдельные элементы рыночной экономики, и это мгновенно изменило ситуацию.

Но большевики не для того брали власть, чтобы потом сдавать позиции, хотя бы и частично. Не дожидаясь утраты командных, как это называлось, высот, к чему несомненно привело бы дальнейшее развитие, коммунистические вожди начали сворачивание НЭПа. В то же время они надеялись найти способы, позволяющие без применения рыночных методов хотя бы частично компенсировать неизбежное падение производства в сельском хозяйстве, одним из которых вполне могло бы стать внедрение научных методов. Тем более что и желающие работать в этом направлении имелись: селекционер Мичурин не только сам предложил свои услуги, но и призывал к этому своих коллег.

И все бы хорошо, но в одном из таких обращений Мичурин говорил: «Плодоводы будут правильно действовать в тех случаях, если они будут следовать моему постоянному правилу: мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача». Это «не можем ждать» оказалось созвучно с ощущением уходящего сквозь пальцы времени, которого большевикам катастрофически не хватало. И не вина Мичурина, что его имя было использовано для прикрытия одной из самых характерных черт тех, кто взял на вооружение левую идеологию, – нетерпения.

Мичуринская биология была перенесена с селекционных делянок также на коровники и свинарники. Обобщив до космических масштабов, ее объявили новым, высшим этапом в развитии материалистической дарвинистской науки о живой природе, как было написано в философском словаре того времени. Победив неовитализм, психоламаркизм, механицизм, вейсманизм-морганизм и другие буржуазные течения в науке, мичуринская биология достигла таких высот, с которых стала понятной как дважды два взаимозависимость органической формы материи и неорганической природы. Из чего были сделаны далеко идущие выводы, согласно которым наследственность организма есть результат лишь изменений в ряде предшествующих поколений в соответствии с изменявшимися условиями среды, а реакционная выдумка хромосомной теории вейсманистов-морганистов с ее мистическими генами вовсе ни при чем.

Но вот беда: оперируя поколениями, трудно убедить строителей нового мира в реальности данных им вождями обещаний. Поэтому марксистская наука немножечко поправила мичуринских биологов. Было сказано, что качественные изменения могут происходить не только в форме постепенного отмирания элементов старого качества и нарастания элементов нового качества, но и в форме внезапного быстрого изменения, что было очень в духе времени.

Пусть читателя не вводит в заблуждение кажущаяся анекдотичность описанного. За этим абсурдом – трагедия огромной страны, миллионы жизней и так называемых простых людей, и ученых мирового уровня, потому что наряду с выращиванием невиданных урожаев ставилась задача выведения нового человека. Что далеко ходить – уже в сравнительно безвредное брежневское время партия докладывала своим членам, что появилась на свет новая историческая общность – советские люди. Слишком уж хотелось вождям еще при жизни увидеть плоды своих трудов.

Примерно то же происходит сейчас и на Западе, где в рамках леволиберального проекта «Разнообразие и мультикультурализм» применяются истинно мичуринские методы. Поскольку брошенные на произвол судьбы гости из Азии и Африки не изъявили готовности служить сырьем в пресловутом плавильном котле, было решено вызвать появление и накопление элементов нового качества, изменяя окружающую среду. Если кто-то подумал, что власти поставили уровень жизни мигрантов в зависимость от количества и качества производимой ими работы, а также беря во внимание их поведение в быту, знайте, что это не так. Это были бы отрицательные изменения окружающей среды. Нет, мы пойдем другим путем, мы будем изменять среду в лучшую сторону, и благодарные сердца, тронутые такой заботой, несомненно отзовутся, и произойдет чудо: из разнообразия возникнет единение, и так далее, и тому подобное.

Вот почему Ее Величество Королева Соня, несмотря на возраст, совершает прогулки по живописным природным маршрутам родной страны. Так норвежские власти пытаются интегрировать в общество женщин из мусульманских стран, многие из которых, как сообщается, большую часть времени проводят дома.

Допустим, что с мусульманскими домохозяйками разобрались. Допустим, что и для глав семейств найдется что-нибудь интегрирующее. А вот как быть с аборигенами, с теми, кто издавна живет там, куда прибыли гости, и которые не всегда еще с пониманием относятся к нуждам и чаяниям недоинтегрированных?

Эта задача, несомненно, должна решаться другим способом, и верится, что он будет найден. Да, собственно говоря, он уже на подходе.

Буквально на днях в прессе появилось сообщение о том, что немецкие и американские ученые в ходе опыта вводили участвующим в эксперименте людям препарат окситоцина и наблюдали после этого, что у последних снижались ксенофобные настроения.

Конечно, о репрезентативности пока говорить не приходится (количество участников не превысило 180 человек), но все остальное было продумано на славу. Судите сами. Добровольцам, возраст которых почему-то составлял 21−24 года, вводили в нос спрей окситоцина. До и после этой процедуры участникам показывали, как сообщалось, изображения нуждающихся в помощи беженцев и мигрантов. И вот – введение препарата увеличивало альтруистические настроения испытуемых с низкой ксенофобией.

Но ведь не у всех же ксенофобия низкая. Да, есть такие. Но и у них ее уровень снижался, правда, параллельно с окситоциновой экзекуцией им приходилось рассказывать о бедственном положении мигрантов и беженцев.

Автор, конечно, далек от мысли, что где-то в штабах левых либералов вынашиваются планы повального окуривания населения окситоцином, но, согласитесь, для чего-то опыты с давно известным и находящим весьма специфическое применение в медицине препаратом проводились, причем явно не в контексте репродуктивности человека, где он вполне уместен, а в рассуждении о том, как уберечь нелегальных мигрантов от нежелательных последствий в процессе взаимного непонимания. Что и настораживает.

Остается надеяться, что это не более чем так называемый встречный план, которым в советское время кипучие энтузиасты из числа начальников среднего звена откликались не только на прямые директивы руководства, но и на не высказанный, но, тем не менее, ощутимый запрос, как бы конденсированный из невидимых флюидов, составляющих господствующую идеологию.

Сергей ВОСКОВСКИЙ