Дух нового Мюнхена

На 5 марта запланирована встреча президента США Барака Обамы и премьер-министра Израиля Биньямина Нетаниягу. Сообщается, что основной ее темой станет проблема ядерных разработок Ирана. Обе стороны не сомневаются в том, что она  стала весьма критичной, однако относительно путей ее разрешения у них имеются разногласия, которые они и попытаются преодолеть.

Интрига, связанная с иранской ядерной программой, давно уже перестала быть таковой, и превратилась, похоже, в настоящий кошмар, по крайней мере, для политиков. Совершенно очевидно, что, ступив на путь бесконечных проволочек, проверок, предупреждений и санкций, международное сообщество показало тем самым руководству этой страны свою боязнь увидеть положение дел таким, каково оно есть.

В результате вырисовывается весьма неприятная перспектива – появление еще одного ядерного государства, возглавляемого, к тому же, крайне радикально настроенными клерикалами. Даже Россия, до сих пор отказывающаяся поддержать антииранские санкции, вынуждена, хотя бы и на словах, в связи с этим «выражать озабоченность». Уже и МАГАТЭ, которое в пору руководства аль-Барадеи было главной ширмой, за которой Тегеран ковал свое вундерваффе, оценивает технологический, организационный и промышленный уровни ведущихся работ как далекие от заявляемых правительством целей. Но и только. До сих пор ни одна из международных организаций и ни одно из правительств всерьез не подтвердили своего намерения не допустить ядерного вооружения Ирана.

А зачем, собственно говоря, мешать этому, говорят некоторые. Вот – Пакистан, государство тоже исламское, к тому же – с традиционно нестабильной внутриполитической ситуацией, а никого это не тревожит. Здесь есть два возражения. Первое – Пакистан находится в состоянии постоянной конфронтации лишь с Индией, и именно для уравновешивания шансов заполучил ядерное оружие. Так, по крайней мере, объясняют в Исламабаде, и в этих словах есть некоторая доля истины. Что касается второго, то это тревога относительно сохранности пакистанских вооружений, которая неоднократно высказывалась. В начале нынешнего века появилась реальная угроза попадания оружия массового поражения в руки террористов. Это «Аль-Каида» и талибы, многочисленные и крупные ячейки которых оперируют в регионе в течение последних десятилетий. В 2001 году США предложили Пакистану свои услуги по охране ядерного арсенала, но получили отказ и заверения в способности самостоятельно решить эту проблему. Тем не менее, в 2008-2010 годах эти опасения получили подтверждение – были отмечены нападения боевиков на пакистанские ядерные объекты, в том числе и на находящийся в Вахе центр сборки ядерных устройств.

Не следует забывать и о том, что Пакистан стал в свое время тем местом, откуда ядерные технологии начали несанкционированно распространяться по миру. Считается, что Абдул Кадыр Хан, руководивший работами, причастен к незаконным поставкам документации, а возможно, и технологий, в Северную Корею, Иран и Ливию.

Из всего сказанного ясно, что, проглядев в свое время Пакистан, мировое сообщество уже нажило себе постоянную головную боль. Допустить, чтобы бомба появилась и у Ирана, означает окончательно похерить договор о нераспространении, последний и уже изрядно разболтанный инструмент, которым ООН надеялась хотя бы в обозримом будущем сохранить ядерный статус-кво.

Тегеран, в отличие от официального Исламабада, отнюдь не думает лишь о собственной безопасности. У его правителей другие заботы. Провозгласив существование в мире Сатаны, да не одного, а целых двух – большого (США) и малого (Израиль) – высшее шиитское духовенство видит цель своей страны в борьбе с ними до победного конца. Этот тезис не камуфлируется, он постоянно присутствует в риторике аятолл и президента. И риторикой дело не ограничивается – Иран, как и любое другое идеологизированное, мессианское государство, широко использует для достижения своих целей «передовые отряды», состоящие из многочисленных террористических организаций, под прикрытием которых действуют и собственно иранские «специалисты». Это также не является секретом, более того, о поддержке всякого рода подобных организаций говорится на самом высоком официальном уровне.

Дело осложняется тем, что в мире нет единого мнения о том, что является терроризмом. Идеологическое противостояние двух лагерей во второй половине прошлого века создало в умах многих устойчивый стереотип объяснения правомерности вооруженной борьбы  стремлением к свободе. Причем под угрозой свободе ныне может пониматься все, что угодно, вплоть до существования государств, придерживающихся противоположной точки зрения даже на право этого самого существования. Пример – наличие на карте Ближнего Востока такого государства, как Израиль. Это единственная в мире страна, которую Иран именует нелегитимной и регулярно призывает к ее уничтожению.

Строго говоря, опасность сложившейся ситуации понимают. Но что-либо изменить в ней постоянно что-то мешает. Это и выборы, перед которыми политики не рискуют делать резких заявлений, могущих отпугнуть определенную часть избирателей. И экономическая конъюнктура, заставляющая не учитывать долгосрочные тенденции в угоду сиюминутной выгоде. И зависимость от нефти, немалая часть мировых запасов которой, как известно, находится на Ближнем Востоке. И еще многое и многое.

Сейчас считается весьма правдоподобным, что через год-два у Ирана будет собственное ядерное оружие. И никто не может дать прогноз поведения руководства этой страны, получившего такое оружие в свое распоряжение. Говорят об отсутствии у него средств доставки. Это, однако, дело наживное, хотя и сейчас уязвимыми являются все соседи Ирана, часть Европы и России. Велика опасность и для американских объектов вне США. Создается, однако, впечатление, что, кроме Израиля, это никого  не волнует. Все заявления США и Европы о безусловной поддержке Израиля остаются лишь заявлениями. За этим многие уже видят призрак Мюнхена, когда Чехословакия осталась с Гитлером один на один.

Кажется, остается лишь один путь – военный. Уничтожение иракского реактора будто бы доказало эффективность подобного подхода. Наблюдатели говорят уже чуть ли не о подготовке к атаке на иранские объекты, обращая внимание на определенную концентрацию американских вооруженных сил в регионе. Сообщают о поставке Израилю бомб, предназначенных для поражения подземных сооружений. Всерьез обсуждают количество самолетов, необходимых для того, чтобы гарантированно вывести их из строя. Но американская сторона, как предполагается, на предстоящей встрече руководителей, будет по-прежнему уговаривать Израиль не делать поспешных шагов, дожидаясь, когда дадут результат экономические санкции.

Могут ли помочь санкции? Могут. Именно так случилось с Ливией, которая в конце концов отказалась от попыток создания оружия массового поражения. Но Иран – не Ливия. Каддафи был политическим клоуном, опасным, но клоуном. Он не рвался строить халифат, не ждал прихода мессии и не старался ускорить его. Не таковы иранские аятоллы. Их цель апокалиптична. Им нужно все или ничего. Они могут громоздить горы оружия в надежде на даже мельчайший шанс уничтожить Израиль и максимально болезненно уязвить США. По упорству их можно сравнить с коммунистическими руководителями. Вспомним, в каких тяжелейших для страны условиях они получили ракетно-ядерное оружие.

Руководители Ирана готовы посадить свой народ на голодный паек, но не отступиться. Остановить их может лишь сам народ Ирана, так же, как он в свое время возвел их на престол. И санкции способны лишь подтолкнуть народ к этому шагу.

Но антииранский фронт не един. Одно дело высказывать  озабоченность и совсем другое дело – принимать меры, необходимые для устранения этой озабоченности. Китай и Россия против санкций. О причинах этого можно говорить много, но факт остается фактом – до тех пор, пока у Ирана останется возможность игнорировать санкции, опираясь на поддержку, пусть и пассивную, двух столь крупных государств, ядерная программа будет продвигаться, причем все более ускоренными темпами. Что мы и видим.