Дочь камергера
В 1958 году в журнале «Юность» печаталась повесть Аркадия Адамова «Черная моль» про борьбу с расхитителями на меховой фабрике. (Моль, как известно, является домашним вредителем, портящим меховые изделия.) Предыдущая повесть этого автора, «Дело пестрых» (1956), имела успех, по ней был снят одноименный фильм.
Запомнился колоритный бандит Софрон Ложкин в исполнении комедийного актера Михаила Пуговкина, напевавшего известную в различных вариантах песню: «Без вин, без курева,/ житья культурного…/ Почто забрал, начальник, отпусти». Поначалу я собирался написать не про черную моль, дочь камергера и поэтов-эмигрантов, а про свои успехи в улитководстве за последние 10 месяцев, придумал заголовок «Теперь об этом можно рассказать» и нашел соответствующий эпиграф: «Улиточка, улиточка,/ Едва заметна ниточка — / Твой след в траве густой./ Чуть солнце заалеется,/ И ветром след развеется,/ И скажет смерть: “Постой”». Но такой заголовок уже использовал для своих мемуаров генерал Гровс (Leslie R. Groves. Now It Can Be Told), и я засомневался, подобно Остапу Ибрагимовичу, не решившемуся распространять картину «Большевики пишут письмо Чемберлену» с голым по пояс товарищем Чичериным. Что же касается отрывка про улиточку из стихотворения 1929 года, написанного Марией Вега, то меня заинтересовали жизнь и судьба этой поэтессы. Именно ей приписывают авторство слов романса «Черная моль» («Институтка»): «Ведь я институтка, я дочь камергера,/ Я черная моль, я летучая мышь./ Вино и мужчины — моя атмосфера./ Приют эмигрантов — свободный Париж!»
Мария Николаевна Волынцева (1898—1980) эмигрировала в 1920 году с остатками белой армии сначала в Турцию, оттуда — в Париж. Поэтический псевдоним Вега, по имени самой яркой звезды из созвездия Лиры, ей предложил отец. Вот ее грустные стихи:
Играли все в той снеговой стране.
Играл актер, и вторил зритель каждый.
Когда ушли с котомкой на спине,
В чужих краях, одной томимы жаждой,
Играли мы комедию. Во сне
Летели в рой, рассыпанный однажды,
Как горсть золы, среди могильных плит.
Играть всю жизнь нам русский рок велит.
Хочу привести еще два отрывка, которые оказались созвучными моим ощущениям:
Всю жизнь мне хочется уйти.
Куда уйти? К каким просторам?
По неизвестному пути,
Сквозь чуждый лес, по косогорам,
По самым дальним берегам,
Где пасть скалы чернеет сводом,
Песок горячий льнет к ногам
И пахнут водоросли йодом.
К снегам полярным, к тишине,
К покою бледных очертаний,
И стали часто сниться мне
Разливы северных сияний.
Когда-нибудь я все раздам
И, подарив поклон прощальный
Спокойно прожитым годам,
Услышу зов дороги дальней.
Путь расчищая впереди,
Промчится ветер на откосах,
И я уйду, прижав к груди
Давно предчувствованный посох.
1929
***
Лот говорил о том, что будет скоро
Конец пескам и, встретив свежий сад,
Они найдут в тени, под сикоморой,
Овечий сыр, и мед, и виноград.
Смерчи огня витают над Гоморрой:
Спасется тот, кто не взглянул назад.
1937
Лот, кажется, был уроженцем Содома, но меня затронула последняя строка отрывка. Можно помнить, но оглядываться не надо. (Хотя в целом стихотворение утверждает обратное, поэтесса явно сочувствует жене Лота, так же как Анна Ахматова в стихе «Лотова жена»).
В 1975 году Мария Вега вернулась в Россию, скончалась в 1980 году в Санкт-Петербурге.
Хранительницей архива Марии Веги была русская поэтесса родом с Урала Соложенкина Светлана Львовна (1940—2022), скончавшаяся в ноябре прошлого года. В 1968 году, когда 70-летняя Мария Николаевна жила в Берне, а Светлане Львовне, живущей в Москве, было 28 лет, между ними завязалась дружеская переписка. Светлана писала:
Мария Вега! Окликаю
Вас, как высокую звезду!
Да, Вы — звезда, да, Вы — такая,
И я Вас на земле найду.
В одном из писем Марии Веги упоминается и цитируется русский поэт зарубежья Алексей Масаинов, участник поэтического кружка в Сан-Франциско в 20-е годы прошлого века и праправнук Александра Баранова — первого губернатора Русской Америки. Последнее письмо Марии Веги, адресованное Светлане Соложенкиной, было написано 21 января 1980 года, за неделю до смерти Марии Николаевны. Потом Светлана Львовна вспоминала, как в начале переписки она выслала в письме листочек с пушкинского дуба в Михайловском, чем порадовала уже планировавшую вернуться на Родину поэтессу.
Кстати, возвращаясь к началу заметки, хочу вспомнить один из любимых фильмов моего детства «Тайна двух океанов» по роману Григория Адамова, отца автора повести «Черная моль». В фильме зловредного шпиона играл Михаил Глузский, а чекиста, повязавшего злодея, — Павел Луспекаев.
Иван СЕРБИНОВ
Саннивейл
