Диагнозы и симптомы

В марте 1990 года в СССР был принят закон, лишающий компартию монопольного руководства страной. Печально известная шестая статья конституции отныне уравнивала КПСС со всеми другими силами общества. Это было непривычно и вызывало ощущение, что теперь марксистские догмы, не получая государственной поддержки, утратят свою силу и влияние на жизнь людей.

В России, попавшейся в свое время под руку марксистскому экстремизму, так, в общем-то, и случилось. Менее же радикальные социалистические партии, которые Ленин клеймил как соглашательские, родившиеся до Маркса и Маркса пережившие, как-то просуществовали в Европе до самой второй мировой, а после нее и прижились там в условиях восстановительного плана Маршалла. Но никто, наверное, не ожидал, что по истечении какого-то времени нечто подобное проявится в стране, созданной людьми, для которых идеология социального иждивенчества была неприемлема. А именно из этой почвы и вылезают американские ростки марксизма.

Идеи справедливости и социального равенства издавна котировались на ярмарке демагогических приемов. Их применяли в качестве детонатора для возбуждения масс, делавшихся после этого годными для использования в самых разных целях. Неважно, в каких терминах объяснялись истоки бедственного положения народа. Главное было – указать виновных.

Конечно, ни одно из социальных движений прошлого не достигло заявленных целей. Да и не должно было. Революции возносили к власти вождей, менялись так называемые элиты. Разительные перемены произошли лишь в новейшее время, что было связано с развитием технологий. Изменилась и структура общества. Примитивный перенос марксизма в новые условия оказался невозможен, и его потребовалось модифицировать.

Что ж, цели были ясны, задачи определены. Если исчезла оппозиция «капиталист – бесправный работник», ей следовало найти замену. Заговорили о богатом Севере и бедном Юге. О правах животных и растений. О правах меньшинств, среди которых упоминаются и женщины. Вместо буржуя в цилиндре с мешком долларов и сигарой в зубах новым жупелом стал белый мужчина – захватчик, грабитель, стяжатель, насильник и грубиян. Он пьет пиво, много курит, слушает кантри, ездит на большой машине, имеет зарегистрированное оружие и не любит нелегалов. Он считает, что в школах достаточно двух туалетов – «М» и «Ж». Он использует телефон по его прямому назначению, не следит в соцсетях за беременностью певиц и не пишет президенту в Инстаграме, что он его увольняет. Он, в конце концов, не стоит в ночной очереди, чтобы в числе первых купить новый гаджет, – днем ему нужно работать.

Все остальные, не попавшие в первую категорию, относятся ко второй. Это те, кто в новой политической картине мира занял место пролетариев. Об экономической эксплуатации речь не идет. Обиды, нанесенные страдальцам, относятся к тем, что вызывают моральные страдания. Да и о какой эксплуатации может идти речь, когда среди новых врагов народа много тех, кого прежде называли рабочими и крестьянами, а среди самого народа мелькает множество лиц свободной профессии. Здесь творцы софта и гаджетов, музыки и телепрограмм, кутюрье и модели, режиссеры и актеры.

Мы уже говорили, что идейными вдохновителями социальных движений могут быть самые разные люди. Разные по роду деятельности, образованию и по тому, что называется практической сметкой. Фараон Аменхотеп IV стал под именем Эхнатон известен в качестве религиозного реформатора. Оливер Кромвель в начале жизненного пути занимался пивоварением и производством сыра. Ульянов-Ленин родился в дворянской семье, а Джугашвили-Сталин учился в духовном училище. Все эти люди оставили заметный след в истории, манипулируя огромными человеческими массами под самыми разными лозунгами.

Кто в наши дни создает теории, владеющие умами современников? Увы, нельзя назвать пару-тройку имен. Их нет. Это выглядит, как если бы идея носилась в воздухе, и всякий имел шанс оценить ее по достоинству и реализовать на практике.

Но где книги мистера Обамы? Где сочинения господ Клинтона и Гора? Что написала госпожа Клинтон, кроме многостраничной жалобы на неудачу на выборах? Ничего этого нет, да и не нужно.

Идеологическое обеспечение марксизма с американским, так сказать, лицом обеспечивается медиасредствами, включая традиционную прессу, радио, телевидение и Интернет. Сплочение масс происходит на шоу, концертах и спортивных матчах.

В сознание людей с детства внедряются мысли о том, что исламский терроризм – простая реакция на совершенную некогда несправедливость, Что искупить вину можно, лишь открыв границы для всех, кто считает, что он, как говорилось в рекламе, этого достоин, при одном, правда, условии, что он не белый и мусульманин.

Беда в том, что носители этих идей не думают о том, что станет со страной через поколение. А может стать очень плохо. Для этого достаточно лишь задушить ту Америку, которая еще работает в реальном секторе экономики и придерживается умеренных взглядов на то, что еще недавно называлось общественной моралью. Как только справедливость полностью воссияет над разнообразным и мультикультурным миром, производство абсолютно всего будет переведено в страны Азии, Африки и Латинской Америки для обеспечения там полной занятости. Штатам придется все импортировать. Мультикультурный электорат, приученный к велферу в обмен на голоса, потребует не только зрелищ, но и хлеба. Как везде и во все времена, бунт обманутых в своих ожиданиях людей разрушит ту трогательную в своей бессмысленности картину мира, которую начали создавать наши с вами современники. Леваки-либералы, активисты и функционеры Демократической партии, они так увлечены рисованием грядущих метаморфоз, что забывают о том, чем кончаются подобные увлечения.

Причина оглушительных провалов политиков во все времена и у всех народов была в том, что они хотели видеть плоды своих трудов при жизни. Отсюда вечные царства, тысячелетние рейхи, бессмертные учения, поименованные так уже в момент их создания. Но обещания не сбываются, а подданные, клюнувшие на их уловки, обнаружив себя у очередного разбитого корыта, имеют обыкновение зло мстить соблазнителям.

Что же потом? А потом вот что: если у вождей торопливость становится диагнозом, то у подданных она переходит в разряд симптомов. Разочаровавшись в одном вожде и наказав его пулей или презрением, подданные часто проявляют склонность подпадать под влияние другого. Ведь им тоже хочется, чтобы изменения к лучшему произошли еще при их жизни.

А пока каждый занимается своим. Адепты коммунизма готовятся отметить столетие революции. Деятели искусств снимают о ней фильмы и ставят спектакли. Политологи обсуждают возможность рецидивов большевизма в разных странах мира. Они почти уверены, что вероятность этого близка к нулю.

Но именно в это самое время кто-то обзаводится новым диагнозом, даже не пытаясь уберечь своих избирателей от тех симптомов, о которых мы с вами говорили.

Сергей ВОСКОВСКИЙ