Девятый день месяца ава

Ранним утром девятого числа летнего месяца ава, и без того помеченного бесчисленными драматическими событиями в жизни евреев, началась реализация одностороннего отступления Израиля из Газы и Северной Самарии, названного программой размежевания.

Не так уж и давно, лет двести – триста назад, было естественным считать, что над колыбелью каждого ребенка в самом начале его жизни возникают некие сущности, стремящиеся повлиять на судьбу новорожденного. Сущности были и добрые, и злые. В зависимости от того, в каких пропорциях сказывалось влияние этих, как их называли, фей на дитя, жизнь последнего могла варьировать от почти райского существования до испытаний, приписываемым нахождению в аду.

Государство – тот же организм. Оно также подвержено влиянию тех, кто присутствовал при его рождении и по мере своих сил и разумения так или иначе таковому содействовал. Возьмем для примера США. Вряд ли кто-то станет утверждать, что южане или северяне не желали американским штатам лучшей, как говорится, доли. И те, и другие во время революции и Войны за независимость были стойкими борцами с метрополией. Что не помешало им с 1861 года по 1865 столь же стойко воевать друг с другом. Победили северяне, но южанам дали возможность спокойно жить и, как говорится, трудиться на благо отчизны.

Второй пример. Все российские партии социал-демократического толка сходились на необходимости устранения монархии и установления республиканского строя. Разногласия между ними начались после выполнения первого пункта – свержения царизма, который, впрочем, развалился почти что сам. Потом началась гражданская война. Большевики победили в военном плане, уничтожили всякую оппозицию в плане политическом и получили в свое распоряжение одну, как известно, шестую часть суши, которую за семь десятилетий умудрились превратить в поле новых боевых действий.

Современное государство Израиль родилось в результате взаимодействия самых различных сил. Силы эти были как внешние, к которым относились, в частности, представители британской дипломатии, сочувствовавшие сионистам, так и те, что можно условно назвать внутренними.

Условными они были лишь на тот момент, потому что основатели сионизма жили в Европе. Они стали действительно внутренними после переезда этих вождей в тогдашнюю Палестину. То, что сложение векторов всех этих сил, зачастую направленных в прямо противоположные стороны, привело к созданию национального дома евреев на их исторической родине, можно считать громадной удачей. Из двух предыдущих примеров лишь Штаты показали возможность нахождения консенсуса в общенациональном масштабе. Россия же, даже пробыв семь десятилетий в личине Советского Союза, вернулась к тому, с чего начала, выйдя из Первой мировой.

Израиль судьба миловала. Были и здесь моменты, когда казалось, что до гражданской войны осталось всего ничего, но – пронесло. И вот, после того, как лебедь, как говорится, рак и щука взялись с поклажей воз везти, эти неприспособленные к совместному существованию персонажи все же умудрились как-то договориться. Самые разные люди стояли у истоков современного Израиля. То были сионисты, но лишь это их и объединяло. Религиозные последователи хасидских цадиков видели в современном еврейском государстве некий курьез, так как они всегда знали, что Эрец Исраэль в том виде, в котором он когда-то исчез, будет обретен лишь по пришествии машиаха. Однако удобства существования здесь, связанные с тем, что Израиль – государство все же еврейское, пересилили налет некошерности. Светские евреи, прибывшие из евроейских стран, нашли, что их атеизм или гностицизм не только не засчитываются им здесь в вину, но и служат красивой обложкой жизни в государстве «как у других». Наконец, религиозные антисионисты, считающие, что их суровый мессианизм, заставляющий адептов не только критиковать Израиль за «неверие», но и просто не признавать его, не находили нужным скрывать свои контакты даже с такими врагами страны, как иранские руководители.

После того, как закончен был, так сказать, поход, после того, как отгремели военные дни, дни войны за независимость, настала пора строить на основе достигнутых побед страну, в которой можно просто жить. Сразу же, однако, выяснилось, что окружающие Израиль соседи с этим вовсе не согласны. В ходе последующих боев страна приросла, так сказать, новыми землями – Синаем, Газой, Голанами и Иудеей с Самарией. На этом этапе началось то, что через много лет привело к «размежеванию».

Любая, даже самая демократичная, система правления подразумевает все же, что в промежутках между выборами, ставящими во главе государства тех или иных людей, эти люди, пользуясь выданным им избирателями мандатом, могут реализовывать идеи, не имеющие преобладающей поддержки народа. Хотя и привлекательные для очень многих его, народа, представителей.

Так получилось, что никто толком не знал, что делать с вновь приобретенными землями. Кто-то предлагал использовать их в качестве платы за признание со стороны арабских соседей. Кто-то считал, что их следует осваивать и заселять, выполняя таким образом заповедь, по которой евреи должны жить в дарованной им стране.

Само собой получилось, что задачу заселять и осваивать взяли на себя религиозные сионисты. Придержать и оставить на потом, для размена, конечно же, склонны были военные, те, кто знал, что миром кончаются войны, а для того, чтобы мир был предпочтителен и для противника, этому противнику неплохо что-то предложить.

«Гуш Эмуним», «Союз верных» – вот как называлось движение, объединившее поселенцев. Они создавали форпосты, строили поселки. Они находились в постоянной готовности отбить нападение арабов. Это был своеобразный фронтир, люди которого готовы были не жалеть живота своего за возможность исполнить назначенную им высшими силами роль.

Военных это устраивало. Для достижения стратегической цели, весьма слабо связанной с религиозным обоснованием движения, государство оказывало ему весьма значительную помощь. До поры до времени.

Наступил момент, когда боевые генералы, сменив пропыленные мундиры на гражданские пиджаки, пошли во власть. Здесь все оказалось не так. Вместо врагов здесь были так называемые партнеры и коллеги. Вместо оружия приходилось противостоять дипломатическим маневрам и демаршам. Неожиданностями грозили не танковые клещи, а резолюции Совета безопасности ООН. Это было странно и непривычно. Кроме того, генералы не становились моложе, а, стало быть, от них не приходилось ждать озарений, суливших ошеломляющие, хотя и жутко рискованные победы.

Синай отдали за мирный договор с Египтом. В Иудею и Самарию привезли Арафата и создали ему квазигосударство в обмен на маячивший где-то за горизонтом призрак примирения. Кто-то подумал о том, что будет с поселениями, создание которых поддерживалось государством?

А подумать следовало бы. Потому что с Синая вывели не только армию, но и эвакуировали несколько поселений – правда, малочисленных. Однако ценой был договор с Египтом, и народ, как сказано было задолго до того, безмолвствовал.

Мировому сообществу это пришлось по душе. Вслед за Синаем неплохо было бы уйти из Газы, Иудеи и Самарии. Большинству членов ООН вообще был бы предпочтителен демонтаж Израиля по примеру ЮАР, но не всё, товарищи, сразу.

И опять стратегические якобы цели перевесили не только сионистскую мечту, но и обычный здравый смысл – ведь были люди, говорившие, что и Газа, и Иудея с Самарией в том случае, если оттуда вывести армию, станут оплотом терроризма. Было обещано, что после размежевания на одну-единственную ракету из-за границы (вот как!) мы ответим им так, как отвечали Египту, Сирии и Ливану.

Многие дали бы что угодно за то, чтобы узнать, каким образом Шарон планировал ответить ХАМАСу в Газе и не получить от мирового сообщества того, что получает Израиль в ответ на каждую антитеррористическую операцию. Но – увы…

Шарон был велик. Настолько велик, что позволил себе буквально навязать обществу «размежевание». Поезд, как говорится, давно ушел, но и сегодня говорят о беспрецедентном давлении на правительство и параламент, на явное использование кнута и огромное количество розданных пряников. Но – чего не знаем, о том говорить не будем.

Все равно, сегодня, через десять лет после «размежевания», никто не может всерьез говорить о том, что это был шаг, который принес народу Израиля хоть какое-то облегчение. Он, скорее, сродни «ословскому процессу». И то, и другое событие привели лишь к появлению новых жертв.

Они показали всему прогрессивному человечеству, что, умело подходя к делу, Израиль можно подвести к той черте, из-за которой трудно вернуться. И сделать это именно девятого ава.

Сергей Восковский