Cпуск

Проходя полянку, всю в желтых цветах:

«Ребе, я хочу, чтобы меня здесь похоронили!»

«Даже не думайте про это. Вы еще мне должны».

«Еще долго мотылять?»

«Если вы устали – я могу понести шоколадку. И будем каждый час меняться».

Полянка осталась сзади, и мы вышли на длинный и какой-то удивительно безрадостный хребет. Он некруто поднимался куда-то вдаль, почти не виляя. Вершины еще не было видно. Мелкий гравий под ногами, странные обрубки почти сгоревших деревьев и далеко внизу абсолютно мертвая и плоская пустыня. Говорить расхотелось. Прохлада леса осталась в лесу. Здесь, на хребте, все встало на свои места – иди, пока не дойдешь. Делалось для того, чтобы внизу и позже громко доказывать, что без этого – никак. Почему громко? А все равно не слушают.

Незадолго до этого побывали в малонаселенной местности. Страна озер и рек. Но высохших 50 000 лет тому назад. Русла сохранились. Как и кисельные берега, которые под незаходящим даже ночью солнцем перешли в глину. Финиковые пальмы и другие фиговые усохли в кактусы. А диплодоки сжались до гремучих змей. Местность очень малонаселенная. За три дня встретили двоих. И все в одном джипе. Мы уже с полчаса искали выход из высохшего русла, а они все смотрели на нас из джипа, высунув ствол ружья в окно. Было очень тепло. Тарантул размером с чайное блюдце только слегка поджался, когда я сел на камень рядом. Ну кто в такую жару может быть агрессивным? Жара, трехдневный подъем и горячая вода с привкусом полистирола убедили нас в том, что легкая, необременительная прогулка, такая, как сейчас, просто необходима. Это к тому, как мы здесь и сейчас очутились.

Наконец, показалась вершина. Потом оказалось, что нам показалось. Подъем становился то круче, то не так, но не кончался. Если четыре часа назад мы цитировали Швейка, а час назад еще изредка смотрели по сторонам, то сейчас просто чувствовали, что подъем продолжается. Не видели, а чувствовали. На несколько мгновений, чтобы «не потерять дыхание», остановились у самодельного указателя с остроумной надписью «Вершина – там!». К сожалению, стрелка указывала в том же направлении, что мы и карабкались. Другими словами, вершина была наверху, а не внизу, как мне хотелось последние два часа.

Стало ясно, что вершина уже совсем рядом, так как вдруг пошел град. Не дождь, а самый настоящий град. Всего полчаса назад – ни одного облака. Сейчас, правда, их тоже не было – все небо стало каким-то серым. И очень быстро. Очень кстати вспомнилось «Природоведение», которое я проходил лет 30 назад. Там утверждалось, что град – явление кратковременное. Согласен. Но по сравнению с чем? С геологическим периодом? Мы рванули с вершины почти сразу, как только оставили наши имена в металлической коробке, которая была спрятана под одним из валунов. Там лежала тетрадь и обкусанный карандаш. В тетради были имена тех, кто нашел эту коробку.

Забыл упомянуть, что это был конец августа. Температура в долине уже неделю превышала достижения прошлых лет. Здесь же, на хребте, нас и все вокруг бил ледяной град. Куски льда, ударяясь о гравий, залетали в ботинки и почти сразу обволакивали ступни ледяной жижей. Рикошетом от валунов ледяные куски летели в лицо, царапая почти до крови. Глаза прикрывали руками. Град не усиливался и не ослабевал. Он, как и белесое небо, не имел конца. Гравия под ногами больше не было. Лед, растаяв от прикосновения с расплавленной землей, мгновенно охлаждался до льда снова. Все наши попытки идти быстрее, чтобы согреться, не привели ни к чему. Хребет превратился в неровное стекло. Ледяной град и пронизывающий холод, прилипшие к телу полусмерзшиеся футболки, ссадины от падающих вертикально льдинок, ледяная вода, переливающаяся через верх ботинок… И тут пошли молнии.

Как всегда к месту, я вспомнил, что после вспышки молнии до раската грома надо посчитать секунды и разделить на три. Это и будет дистанция до того места, где ударила молния. Но я никак не мог вспомнить, как считать, если молний штук двадцать сразу и они какие-то неправильные. И гром у них неправильный. Посчитать невозможно, ибо разряд, удар и грохот – одновременно. Я не испугался. Испуг – это момент, реакция на ситуацию. А какой же это, к черту, испуг, когда разряд – удар – грохот, разряд – удар – грохот, разряд – удар – грохот? И так в течение трех часов. Все у меня внутри сжалось, я стал маленьким-маленьким, совсем никаким. Хотя все равно на голом, как череп, хребте мы были самыми высокими точками. Но ни спрятаться, ни остановиться, ни даже идти быстрее мы не могли.

Скользя по обледеневшему гравию и пробираясь между валунами, я вдруг почувствовал, что мне все стало как-то безразлично. Я просто устал бояться. А что взамен? Полная апатия. Ну грохнет, но так я ничего и не почувствую. 50 миллионов вольт, какая разница? Плевать я хотел на все, сяду сейчас прямо на лед. Не хочу больше идти. Не хочу. Мне страшно. Мне так страшно, что у меня стучат зубы. От холода? Нет. От дикого страха. Как это может быть и страшно, и безразлично сразу? Не знаю. Мне было так. Я уже начал идти медленнее, когда увидел… В нескольких шагах от меня повис синеватый канат. Он не доставал до земли всего пару метров. А потом последовал такой удар, что земля под ногами заходила, как живая, и все на мне, включая камеру в кармане, встало дыбом. Ничего подобного я никогда не слышал. Я увидел, что мой напарник слегка присел. Наверное, я сделал то же самое. Безразличие исчезло. Желание сесть на лед исчезло.

Но что-то, видимо, осталось, поскольку я заскользил вниз по склону, едва не обгоняя идущего впереди напарника. Мы чувствовали себя мишенями, которые снайперы не пробивают только потому, что могут это сделать в любой момент. А так, для смеху, вокруг да около, да чуть сверху, да чуть под ноги. А когда наскучит… Далеко внизу зачернел массив леса. Идти стало легче. Молнии не прекращались. Как и град. Только теперь до меня начал доходить смысл обугленных и искореженных стволов, торчавших вдоль хребта. Еще минут через 40 вступили в лес. По листьям шумел дождь. Дождь – не град. Неподалеку в белесой каше неба что-то сверкнуло.

«Ребе, десять секунд! Это аж три километра!»

«Ну что, ребе, вроде вырвались… Да… У меня, когда прямо в нас долбануло, остатки волос как встали дыбом, так и до сих пор…»

«Страшно… А чего это вы?..»

«Да вот… Тут журнал регистрации на восхождение… Пишу: “Киса и Ося здесь были. Не убило».

«Ребе, у меня хреновое предчувствие. Двигаем отсюда. А переодеваться не будем. В долине такая жарища, что все высохнет».

Все высохло раньше. Соприкоснувшись с накаленным сиденьем машины, шорты стали заскорузлыми и сухими. Футболки присохли к телу. Ботинки еще парили около двух часов. Долгая дорога через прожаренную долину. Небо все еще белесое. Далеко и высоко над хребтом мелькают блестки. Все время что-то громыхает.

А через три дня уже в самолете прочитал, что уникальный ледяной град вызвал колоссальный сход грязевых потоков в пустыне. Эти потоки заблокировали джип на дороге аж до дверных ручек. А валуны, принесенные этой глинистой жижей, раздавили машину и всех, кто в ней был. Это произошло через два часа после того, как мы проехали по этой дороге.

Может, и в следующий раз повезет?

Орандж Каунти, Калифорния

Alveg SPAUG