Человек и кот

Петр был актером детского театра. Всегда на вторых- третьих ролях и лишь однажды он исполнил свою лучшую роль в спектакле о трех поросятах. С радостью вспоминал, как смеялись дети над его поросенком, как кричали ему: “Убегай,убегай, Нуф-Нуф, там волк!”. И грохот детских ножек об пол.

В год, когда Петру Ивановичу исполнилось шестьдесят, в театр пришел новый худрук и с целью “обновления репертуара и труппы” выпер его на заслуженный отдых. Было немного обидно – ведь отдал почти сорок лет служению театру, но с другой стороны ничего его там не держало: ни друзей, ни ролей, ни достойных денег. Только однажды встретил он в театре девушку Машу, такую же одинокую и незаметную.

Вместе им было лучше, чем поодиночке, и началась у них “гостевая любовь”. Они старались отогреть друг друга в этом бездушном мире и, как ему казалось, без обязательств.

…Когда Маше исполнилось тридцать и они отмечали эту дату в его квартире, она неожиданно заговорила о желании создать семью и родить ребенка. Потом напрямик спросила о его планах. Петр растерялся. Он пытался объяснить Маше, что пока не готов ни морально, ни материально к создания семьи…

Маша заплакала и убежала от него хлопнув дверью.Как оказалась, навсегда. На следующий день девушка уволилась из театра, а спустя нескольких лет кто-то из коллег по театру рассказал Петру, что Машенька ушла работать в военный ансамбль, там вышла замуж то ли за майора или даже подполковника, родила мальчика и выглядит просто красавицей. Рассказали все это не без злорадства, но Петя уже перевернул эту страницу, желал Марии счастья, хотя чувство потери еще долго печалило его.

…Слава богу, Петру было где жить. От родителей осталась двушка в парковом районе и старый “Москвич”, что гнил помаленьку в гараже. Пару лет назад Петр свез автомобиль на свалку, а гараж продал. Квартира кричала, вопила и требовала ремонта, но была крыша и жить было можно, что Петр и делал без особых забот.

Он не заморачивался в быту: раз в неделю уборка и вынос мусора, в две недели стирка, а в приготовлении китайской лапши, яичницы и вареной картошки с селедочкой Петя достиг совершенства. В холодильнике всегда полуфабрикаты, в ящике лук, чеснок и картошка. Это составляло основу его меню, к которому иногда по праздникам добавлялись молочные сосиски и салат из кислой капусты, огурцов и помидоров, а на Новый год приобретались любимый бисквит ” Сказка” и бутылка полусухого шампанского.

В одежде тоже был без претензий. Носил все долго, до первых видимых от потертостей дыр. Рубашки, футболки, белье всегда постираны, но не глажены – считал это лишним. Носил бородку куцую, рыжую, кустиками…В общем, бобыль на пенсии.

Из развлечений были прогулки в соседнем парке и кормление уток на пруду. Птицы его знали и ждали на берегу. В воде шустрые рыбины отбирали у пернатых дармовой корм, а на берег рыбы вылезти не могли, отчего утки и сам Петр Иваныч были только рады. Рыбины ему не нравились: чем-то напоминали мордатого молодого худрука, что выпер его из театра.

В одно будничное утро последнего майского дня Петр сидел на лавочке возле озера и крошил купленную булку, а утки, гогоча и пощипывая его за ногу, требовали еще больше хлебных крошек и внимания к себе…

…Он появился ниоткуда. Вот его не было и вот он здесь! Хвостатый, тощий, помятый, какой-то грязно-серо- рыжий, одинокий – точь в точь кошачий Петр Иванович.

Котище сидел рядом с правой ногой человека,смотрел в сторону и позой своей будто говорил: “Это не мое дело просить, но кусочек булочки я бы съел. С утра во рту ни росинки!”

Кот был фокусником: вот поднес ему человек кусок булочки…и вот она исчезла. Еще кусок – та же история, будто в воздухе растаял. Булка закончилась, а интерес кота к Петру Ивановичу не пропал. Он посмотрел человеку прямо в глаза и как-то ненавязчиво дал понять: “Пора домой! А там возможно в холодильнике будет замечательное вкусное молоко и даже маленький кусочек колбаски, давно забытый хозяином”.

Не надо удивляться, что Петр понимал кошачий язык. Он столько раз играл в спектаклях котов и котят, что их язык стал ему родным.

Кот проводил Петра Ивановича до самого подъезда, но дальше его не пустили и закрыли дверь перед самым носом.

Дома Петр Иванович сел на кухонный табурет и задумался. Ему было жалко кота…и себя тоже жалко. Оба такие забытые и брошенные, никому не нужные…

В дверь позвонили.

“Наверное, это кот,”- подумал Петр Иванович и рассмеялся. Напрасно смеялся. За дверью стоял сосед-пьянчуга, и на руках у него сидел новый лохматый знакомец.

-Твой? – спросил сосед.- Вот нашел здесь у двери. Хотел себе забрать…Ведь хорош? А, ладно, тебе отдам! На! С тебя магарыч!

– Большое спасибо!- сказал Петр Иванович и взял кота на руки,- а магарыч сейчас вынесу.

Зашел в квартиру, выпустил кота, взял припрятанную на черный день бутылочку лимонного ликера (мама очень любила) и вынес соседу.

-А покрепче нету?- спросил сосед.- Понял. Нету! Нормальный баннер.Я тебе – ты мине!

-Бартер,- машинально поправил Петр Иванович, закрыл дверь и пошел на кухню. Кот висел на ручке холодильника. Висел и выл, как маленькая, но свирепая тигра, что схватила добычу и никому ее не отдаст.

Петр снял кота с ручки и посадил на холодильник. Тот, продолжая выть, прыгнул ему на плечо.

“Погоди, парень,”- сказал Петр Иванович. Он открыл холодильник, достал кусок колбасы “Отдельной”, пачку молока и глубокую чистую тарелку, которая почему-то оказалась внутри холодильника. Хотел нарезать колбасу на кусочки, но пока искал но́ж, она исчезла, как раньше исчезали куски булки – мгновенно.

Молоко кот пил жадно, разбрызгивая его вокруг себя и задыхаясь от счастья.

Допив молоко в тарелке, слизал его с линолеума, потом с лапы и… упал, выставив живот для чесания.

“Нет,- сказал Петр. Надо привести тебя в божеский вид. Будем мыться!”

Сытый кот висел как тряпка на руке своего нового хозяина, пока тот нес его в ванную. Также стоически вытерпел он мытье и только фыркал, когда вода с мылом текла по его хитрой морде.

Петр Иванович завернул кота в старое полотенце, отнес на кухню и уложил под батарею. Потом взял большую миску и приспособил ее для кошачьего туалета, набросав туда клочки рваной газеты.

Кот сразу заснул, и Петр тоже пошел спать…Не мог уснуть два часа – придумывал имя для кота. Остановился на Базилио или ласково – Базик, а если сердито, ругая, то просто Баз! Придумал и сразу уснул. Утром обнаружил Базика, спящего на его кровати. Вымытый кот превратился в красавца писаного, шерсть не серая, а черно- рыжая, блестит в лучах солнца, словно дорогой мех.

Пока Петр умывался, то решил и себя привести в порядок: побрился начисто, потом помыл голову и посмотрел в зеркало. Впервые за последние годы. Он посмотрел на себя и увидел довольно симпатичного мужчину – не старый еще и даже моложавый в свои шестьдесят пять.

… Петр Иванович приготовил завтрак с неизменной яичницей, помидорами и тертым сыром, нарезал хлеб, выложил все на тарелку, а кот уже сидит рядом на стуле, смотрит в глаза и так требовательно как бы говорит:

“А я? Если я не человек, то мне горемыке и кушать не надо? Голодному что ли ходить…здесь, по кухне!”

Потом грустно-грусно мяукнул, будто сказал:

” Дядя, дайте кусочек!”

Петр Иванович поставил на стол вторую тарелку, положил рядом нож и вилку, а в тарелку положил небольшой кусок яичницы.

Кот посмотрел на Петра:

“Дядя, а давай меняться? Бартер! Я тебе дам свой кусок, а ты мне свой…Не хочешь?Ладно!”

Пренебрегая приборами, Базик, уже не торопясь, съел свой завтрак, потом облизал тарелку, морду, лапы и хвост. Глядя на хозяина, ждал, что же будет дальше?

Петр Иванович о чем-то думал довольно долго, потом открыл шкаф и из коробки от обуви вытащил лежащие там “похоронные”. Он их собирал по крупицам десять лет, добавив солидный куш за гараж. Собирал, зная, что некому будет его похоронить, а так соседи найдут деньги и записку, чтобы похоронить его, пусть скромно, но по – человечески, а не как бомжа под очередным номером. Взял несколько купюр по пять тысяч и вышел из квартиры. Путь его лежал в ближайший строительный магазин, где он прикупил белую водоэмульсионную краску для потолка, обои для комнат и коридора и красивую в цветочек клеенку для стола. Пришлось ходить дважды. Во второй раз  были куплены еда и песок для кота, а для себя – десяток яиц, два пакета молока, батон белого хлеба, пять пакетов китайской лапши, овощи и фрукты – все, чтобы хватило на неделю.

На следующий день Петр, переодевшись в старые спортивные штаны и рубашку, поискал в интернете, как смыть старую краску и покрасить потолок новой… К вечеру потолок был покрашен.

Он редко, но метко делал руками все добротно, хотя и тратил на работу больше времени, чем профессионал. Потом снова интернет и вот замеряны стены, нарезаны обои, заварен клейстер и приставлена к стене лестница. Метр за метром покрывались стены шпалерами: с цветами в спальне и геометрическим рисунком в гостиной. В перерывах кормил кота и себя, заменил обрывки газет в кошачьем туалете на песок и снова за ремонт. Долго отмывал Петр пол, пока тот не заблестел как новенький. Закончил ремонт вечером на шестой день и заснул уставший, даже не сняв рабочие штаны. Утром все было новое, красивое, уютное. В такой квартире хотелось жить долго и совсем не думалось о похоронных. Отмылся в очищенной от ржавчины ванной и вновь уменьшил на несколько купюр похоронные, чтобы зайти в недорогой магазин мужской одежды, провести там невыносимые пару часов и выйти с новыми джинсами, несколькими футболками, модной курткой на кнопках и с сине – красными фирменными кроссовками.  Дома переоделся во все новое и понял,что теперь и он, и квартира полностью соответствуют красоте Базика.

Жили мирно. Кот занял подобающее ему место в домашней иерархии.Не унижался, с достоинством принимал служение ему человека. Иногда снисходил и позволял себя погладить и даже почесать за ушком, включая такое урчание,что Петр млел от наслаждения. Вечерами они любили поговорить о жизни и ее превратностях, о любви и дружбе, о том как вовремя они нашли друг друга.Теперь Петр Иванович на остатки похоронных иногда покупал неплохое красное вино и уже темными вечерами, сидя у торшера, выпивал бокал – другой. Базик обычно лежал на подушечке рядом с ним и никогда не осуждал за выпивку, а даже смотрел на это снисходительно.

Все было бы хорошо, но время от времени, особенно по весне, кот исчезал из дома на несколько дней и Петр всегда пугался,что не вернется Базик, сгинет под колесами машины или не найдет дорогу домой. Потом привык и спокойно ждал своего квартиранта.Тот обязательно возвращался, всегда исцарапанный,с вырванными клоками шерсти, но бодрым, даже веселый, с улыбкой на морде( как казалось Петру) и после процедуры мытья,что было необходимо, говаривал вечерком:

“Неплохо гульнул, хозяин! Какая была кошечка! Как любила! Гулял, пока живот не слипся от голода!”

Петр Иванович вздыхал, не завидовал, но…завидовал!

А однажды в дверь позвонили.На пороге стояла миловидная женщина в японском халате-кимоно и с кошкой на руках.

-Скажите, это ваша рыжая скотина, кошачий Казанова?

– Мой,- сказал Петр Иванович,  от растерянности даже не обидевшись на слово “скотина”.

– Вы знаете, что мне уже некому отдавать котят. Они уже есть у всех родственников, друзей и знакомых друзей. По котенку от вашего…бля..на! Если еще будет, то принесу вам под дверь! И решительно зашагала прочь, но не далеко. Оказалось,что живет она рядом, в соседней квартире. Звали ее Екатерина Савельевна и купила она квартиру у соседа Петра Ивановича, когда вышла на пенсию.

После первой встречи стали заходить друг к другу, то она за молотком,то он за утюгом или солью. Причин должно было быть много, так как им хотелось видеть друг друга. Заходили и оставались на вечер. Говорили много, вспоминая детство, молодость, встречи и расставания. Потом долго прощались, провожая друг друга от квартиры до квартиры. Потом стали ночевать друг у друга, когда засиживались допоздна и “метро уже не работало”. Им хорошо было коротать вечера, сидя у торшера вместе. Рядом на подушках дремали Базил и Марго, кошка соседки.

Екатерина как-то свезла Марго к ветеринару и отныне опасность котятотворения исчезла.

Петр не смог совершить такого же святотатства с котом и Базик по прежнему исчезал по весне и проводил дни далеко, где-то на крыше или в других местах кошачьих свиданий. Пришло время, когда Екатерина и Петр поняли,что вместе жить лучше и веселее, что в их судьбу пришла нежность, забота, что спать вместе теплее. Решили сдавать квартиру Екатерины, а жить у Петра.На смену картошке и яичнице пришли борщи, каши, разносолы. Петр пополнел, посолиднел.Эта новая жизнь ему нравилась, и вечерами он сидел, обнимая Катюшу и выпив по бокалу вина, они уходили в спальню, закрывая дверь от надоедливого кота. Марго вполне обходилась без близости с людьми и довольствовалась вкусной едой и теплой мягкой подстилкой.

Так и жили, пока однажды Базик не исчез.

Петр подождал день, неделю, но, когда кот не вернулся через десять дней, он запаниковал. Целый день писал объявления и еще день развешивал их по всей округе. Ему иногда звонили и говорили, что видели кота то на улице, то у магазина.В квартире Петра наступили тяжелые дни . Он не мог ни есть, ни пить. Вечерами ходил по окрестным дворам, облазил все подвалы и чердаки, даже обращался к частному сыщику, который искал пропавших животных, но все напрасно. Екатерина обижалась, что Петр совсем забыл о ней. Прекратились вечерние посиделки и однажды, поворчав, она уехала вместе с Марго на пару месяцев к своей сестре в Москву.

Остался Петр один с тоскливой жизнью и грустными мыслями…

Через пару дней после отъезда Екатерины позвонили в дверь.

На пороге стоял тот же пьяный сосед,а на плече у него лежал ободранный, серый от грязи, но веселый Базик!

Та же последовательность: соседу бутылка, коту мытье и кормежка, Петру радость и удовольствие созерцать кота вечером на подушке у его ног…

-Почему ты невзлюбил Катю? Ты же из-за нее ушел? Да?- спросил Петр Иванович.

– А почему она Марго то сметанки нальет вместо молока, то бульончик ей сварит, а мне шиш!

– Действительно, чего тебе ее любить?- ответил за кота его хозяин.

Ведь видел Петр все это, но не хотел упрекать Катю, раздражать ее. Катюша в гневе была не очень сдержанна, могла Петра и подальше послать…

Вновь потянулись вечера вдвоем с разговорами и вином, с тихим спокойствием, радующим душу.

Когда вернулась Катя и вновь стала баловать Маргошу с открытым пренебрежением к Базику, Петр не выдержал и высказал все, что хотел:

-Кошки – наши младшие друзья, и нельзя любить одного и пренебрегать другим. Он, Петр, этого не позволит!

И тут заговорило в Екатерине ее нутро. Крик стоял в доме Петра Ивановича:

– Ты был тупым и им остался!Я тебя кормлю и пою, мы живем на мои деньги за сдачу квартиры! Твой ублюдочный дворовой кот – без роду и племени! Впрочем, как и ты.

– Катюша,- сказал Петр,- я может, и дворовой, но обижать слабых не дам! Пусть у тебя все будет замечательно!…

Ты можешь пожить у нас, пока не освободят твою квартиру.

– Обойдусь я,- сказала Екатерина Савельевна, – поживу у сестры.

Она собрала свой чемодан, посадила в переноску Марго и ушла, как говорят, не попрощавшись.

Петр Иванович совсем на нее не обиделся, а только погрустил немного и позвонил ей через пару дней, чтобы спросить:

– Как доехали? Потом помолчал немного и сказал,что скучает.

Екатерина тоже помолчала и сказала:

– Выбирай – или я, или твой ублюдочный кот. Пришел с мусорки – пусть туда и отправляется!- и отключилась.

Вечером в гостинной Петр сидел в старом удобном кресле и читал детективный роман Стаута, а Базик лежал у его ног на маленькой подушке – думке и дремал, даже немного похрапывал и вздрагивал во сне. Снился ему пес свирепый и лающий с мордой Марго, а рядом ее хозяйка с веником и мокрой тряпкой. Не для уборки, а с отвратительным желанием ударить его или даже укусить!

Петр Иванович отложил книгу, наклонился и погладил кота:

– Не отдам я тебя никому! Пусть ее! Будем вместе время коротать. Мне с тобой хорошо, только ты не уходи надолго. Вот я от женщины отказался, потому что нельзя ставить человека перед выбором: что важнее друг или любовь. Я выбрал друга, а ты от любви не отказывайся, а просто давай как-то знать,что ты жив и здоров!

– Хорошо,- сказал Базик. Потом повернулся на другой бок и внутри его заработал маленький моторчик!…

Утром раздался звонок. На пороге стоял неизвестный молодой человек в рваных шортах, рубашке поло и огромным рюкзаком за плечами. Потом оказалось, что это троюродный кузен Петра Ивановича из далекой и незнакомой Австралии.

Александр Сокур