“Браво, Ленский!”

Это анекдот про меня. В чем и где угодно меня больше всего интересует еврейское участие и присутствие. Потому и рассказывать о Сан-Франциско – такое болезненное удовольствие, что, за исключением престижной и уныло либеральной реформистской синагоги Эмануэль, почти все, чем знаменит город, было либо построено евреями, либо оплачено их деньгами.

Символ Сан-Франциско, мост Золотые Ворота, самый знаменитый в мире, был возведен по проекту еврейского инженера Леона Моисеефф, уроженца Риги (еще Российской империи), автора Manhattan Bridge в Нью-Йорке, трагически известного своим последним мостом в Такоме. Мост закрутился винтом и рухнул, став пособием для начинающих мостостроителей, разрушив репутацию инженера и приведя его самого к смертельному инфаркту. И хотя заслуга постройки моста Золотые Ворота приписывается рожденному в Цинциннати в семье немецких евреев Джозефу Страусу, и памятник ему стоит заслуженно, потому что мост начинал он и первый проект был его, и он воевал против 2 500 судебных дел, открытых против моста, и он на строительство деньги добывал, но ездим мы по мосту, который начертил и рассчитал Леон Моисеефф.

Красивейший парк Stern («Браво, Ленский!») Grove с концертным залом, построенным наследниками джинсовой империи Levi’s Ричардом и Родой Голдман («Браво, Ленский!») под открытым небом, а неподалеку любимый детьми и взрослыми Сан-Францисский зоопарк, бывший Herbert Fleishhacker ZOO. Герберт Флейшхакер («Браво, Ленский!»), крупный банкир, построил в городе не только зоопарк (я приглашаю всех смотреть на еврейских жирафов с открытой бесплатной площадки) и открытый бассейн, ныне снесенный, но и один из символов Сан-Франциско – Coit Tower. Перед смертью из скромности он попросил его имя с зоопарка убрать.

Напрямую по берегу океана от зоопарка – таинственные руины бассейна Адольфа Сутро («Браво, Ленский!»), когда-то самого большого крытого бассейна в мире. И хотя несколько объектов в городе (Sutro Tower, Sutro Heights) носят его имя, но никто не помнит, что основой публичной библиотеки Сан-Франциско стала личная библиотека Сутро, что его деньги были положены в основание Toland Medical School, начало UCSF, и в землю, на которой UCSF стоит. Так же как никто не помнит, что и благоустройство западной части Сан-Франциско (the Land’s End), все озеленение острова Yerba Buena, через который мы привычно проезжаем, пересекая Bay Bridge, сделано им. Он не только пожертвовал городу всего-навсего 30 миллионов саженцев черноморских пиний, но, работая со школами, организовал их посадку. («Браво, браво, Ленский!»)

Благотворительность джин­сового магната Levi Strauss заслуживает книги. Хотите посмеяться? Он, неженатый и бездетный, построил в Сан-Франциско первый детский сад. Джинсы реально создал не он, а еврей Яков Иофис (Jacob Davis), родившийся, как и Моисеефф, в Риге. Идея Иофиса пригласить Страуса в партнеры была гениальным ходом отца 6 детей, человека без денег и с ужасным английским. Без уже существовавшей мощнейшей торговой империи Страуса, без безупречной репутации Страуса как бизнесмена, без его опыта рекламы и торговых связей Иофис-Дэвис никогда бы патента не получил и никогда не превратил бы джинсы в ходовой товар. Даже высокооплачиваемым юристам Страуса удалось добиться патента только с третьей попытки, и пришлось судить подражателей за нарушение патента. Убрать конкурентов самому Дэвису бы не удалось.

Впоследствии перебравшийся из Невады в Сан-Франциско Дэвис продал Страусу свою долю в компании по производству джинсов, а его сыновья открыли уже собственную компанию по производству одежды. На джинсовые деньги в Сан-Франциско сегодня построено столько, что можно сказать: полгорода – памятник благотворительности владельцев и наследников владельцев фирмы Levi Strauss and Co. Попробуйте пройтись по городу и не увидеть очередную мраморную доску с надписью, что это подарено городу by Richard and Rhoda Goldman Fund. Зигмунд Стерн (Stern Grove) и Рода Голдман приходились Levi Strauss племянниками.

Трудно представить сегодняшним еврейским иммигрантам, что небольшой Сан-Франциско в конце XIX века имел вторую по величине еврейскую общину после Нью-Йорка, и еврейское население составляло 10% города. Сегодня вместе с русскими евреями – только 7%.

Но вся еврейская благотворительность Сан-Франциско – мелочь по сравнению с обвалом благотворительности, обрушенным евреями на Нью-Йорк. Особенно это ощущается на Манхэттене.

Уже с настроенной еврейский антенной, я за свой совпавший с недавним терактом короткий визит в Нью-Йорк только и натыкалась на глыбы еврейской благотворительности. На какой станции подземки ни выскочишь – что-нибудь подаренное или построенное городу одним, двумя или группой евреев. Публичная библиотека от Стефена Шварцмана 100 миллионов долларов получила. Хорошо хоть его именем назвали. Двигаемся по Пятой авеню. Музей Метрополитен. Иду прямо в свои любимые залы, где Рембранд, Хальс, Ван Дейк. Не будем распространяться об экономическом расцвете, почти экономическом взрыве, принесенном в Голландию переселившимися из Испании евреями, что и дало расцвет искусств и наук, но даже здесь, в зале, – скромная стоечка с листком бумаги, на котором напечатано, что все эти Рембрандты и Ван Дейки завещаны музею Беном Альтманом, владельцем универмагов готового платья («Браво, Ленский!»).

Перебегаем через дорогу. Ronald S. Lauder’s Neue Galerie. Один из лучших музеев Нью-Йорка. Ron Lauder, cын той еврейской девочки, что создала косметическую фирму Estee Lauder (покупаю их пудру из политических соображений – он поддерживает Израиль и республиканец), подарил городу бесценную коллекцию австрийского и немецкого искусства, сокровищем которой стала «Золотая Адель», знаменитый портрет Адель Блох-Бауер работы Климта. Портрет был высужен многолетним судебным процессом у Австрии как еврейское имущество, конфискованное нацистами. История судебного процесса стала основой фильма Woman in gold, где Марию Альтман, племянницу Адель, как всегда, профессионально играет Helen Mirren. Портрет Адели был выкуплен у владелицы Рональдом Лаудером за 135 миллионов долларов, самую на тот момент большую сумму, заплаченную за произведение живописи.

Читатель, наверное, повторит за моим сыном: «Что ты все время говоришь о еврейских достижениях? Кому и что ты пытаешься доказать?»

Наверное, в первую очередь самой себе.

В Индии есть парии, низшая каста неприкасаемых, которые ходят с метелками, заметая за собой следы, чтобы следы не раздражали высшие касты. Человек, выращенный в российской погромной среде с добавлением сталинского лагерного антисемитизма, с оскорблениями в коммуналке, с кулаком в зубы во дворе, с коллективными избиениями в пионерском лагере, с однопроцентной нормой при поступлении в университет, с многоразовым непринятием на работу из-за национальности, приобретает психологический портрет парии. Он живет с бесконечным ожиданием оскорбления или удара.

В начале 90-х я приехала переводчиком с русской группой в компьютерную фирму. «А нам переводчик не нужен, – сказали мне в фирме, – у нас есть говорящий по-русски инженер Джейкоб В-сон. Он прекрасный специалист и все им расскажет». В аудиторию вошел уверенный в себе, с наработанным годами успешной и высоко оцениваемой работы чувством собственного достоинства молодой мужчина. Когда группа (она была далеко не из самого антисемитского города России – Владивостока) поняла, что он еврей, в комнате немедленно возникла атмосфера недоброй насмешки с презрением на грани издевательства, возникающая в группе пацанов, окружающих еврейского мальчика, чтобы его «проучить».

Никогда не забуду, как у меня на глазах этот уважаемый, достойный американский специалист Джейкоб под коллективным презрением антисемитского взгляда превратился в униженного, суетливого, испуганного русского еврейчика Яшку, ждущего неотвратимых и, как он думает, заслуженных побоев. Он же еврей, пария.

Постоянное восхваление еврейских достижений – это способ для меня выдавить из себя психологию пассивной жертвы антисемитизма. На своих экскурсиях я пытаюсь показать особую силу еврейского народа, который создает не только грандиозные библиотеки, музеи и госпитали, но своим присутствием и трудом, мастерством в торговле и ремеслах создает экономику, дающую базу расцвету искусств и наук. Больше всего это видно в музеях, когда, например, всего несколько поколений еврейского присутствия (евреи, бежавшие из Испании) создали золотой век голландской живописи. Те же бежавшие от насильственного крещения из Испании евреи (их никто не изгонял, просто заставляли креститься, крестившихся и оставшихся сегодня называют марранами) создали жемчужину на Адриатическом море – город Дубровник (нынешняя Хорватия). В синагоге Дубровника висит серебряный занавес для Торы, подаренный королевой Изабеллой ее личному врачу перед отправкой в изгнание.

Германия к евреям всегда была малодружелюбна. Почитайте немецкие сказки XVII века: главный злодей – всегда еврей, и если он в конце запутался бородой в колючках, то это справедливость по-немецки. Евреи, бежавшие из Германии как пионеры Запада, не только освоили Калифорнию и Неваду с золотыми и серебряными рудниками (Сутро построил в Комстоке туннель, осушающий и проветривающий шахты), но и помогли победе северян в Гражданской войне и сохранению Америки как единой страны. Как?

За 12 лет с начала золотой лихорадки до начала Гражданской войны они создали огромную сеть магазинов, лавок, снабжавших золотоискателей и потом серебродобытчиков одеждой, едой, палатками, лопатами и всем необходимым, продавая все это на золотой песок, а потом серебро. Только Леви Страусс отправлял в Нью-Йорк из Калифорнии своим братьям-партнерам золотой песок сначала на 2, а потом и на 5 миллионов долларов в год. Примерно то же делали его еврейские партнеры и конкуренты.

Впоследствии президент Улисс Грант скажет, что Авраам Линкольн выиграл Гражданскую войну благодаря калифорнийскому золоту. Бумажные деньги во время Гражданской войны не очень ценились. С золотом из Калифорнии было на что покупать оружие. Было на что снабжать и оплачивать армию северян.

Евреи, прибывшие с территорий Российской империи, заслуживают отдельной русско-еврейской энциклопедии, посвященной их вкладу в Америку. От Джейкоба Дэвиса – Иофиса с его джинсами и Леона Моисеефф с его мостами, от Ирвина Берлина, о котором президент Рейган сказал: «Мы не можем говорить о его месте в американской музыке, он и есть американская музыка», и Айн Рэнд (Алиса Розенбаум), чьи книжные тиражи не превзошли только тиражи Библии, до отца телевидения Давида Сарнов и основателя «Гугл» Сергея Брина. А приехавшие с 90 долларами в кармане и четырьмя чемоданами на семью советские евреи, основавшие сотни компаний и давшие работу десяткам тысяч человек?

Но, как выясняется, самый высокий профессионализм от психологии жертвы не спасает. Реальность поменять гораздо легче, чем ментальность. История с инженером Джейкобом – Яшей и испытанным антисемитизмом русской группы это подтвердила. Увы, у многих евреев психология жертвы выражается американской поговоркой If you cannot beat them, join them. Они присоединяются к враждебным евреям идеологиям и культам и, поддерживая их, иногда бегут впереди погромной толпы. Это можно наблюдать в университетских кампусах, где еврейские профессора-социалисты-коммунисты объединяются с пропалестинскими группировками в нападках на Израиль и даже на произраильских студентов. Именно отсутствие еврейского самосознания гонит их, как мусор в луже при ветре.

По детям своих друзей вижу, что лучшая прививка против антисемитизма – служба в израильской армии или ортодоксальный иудаизм. И те и другие на антисемитов смотрят с достойным презрением. Учитывая, что, в отличие от почти бездетных либеральных евреев-социалистов, натасканных вместе с антисемитами проклинать Израиль без подготовленного текста, наизусть, ортодоксы женятся рано и рожают много детей. Доля ортодоксов среди американского еврейства достигла невиданных еще 10 лет назад 15%. Это основная надежда еврейского народа.

Мои жалкие попытки светского еврейского образования рассказать через экскурсии о вкладе евреев – всего лишь лучше, чем ничего. Трудно вырастить траву на залитой асфальтом атеизма трех-четырех поколений площадке. Увы, преподаватели в еврейских центрах Bay Area жалуются, что меньше 10% детей эмигрантов проходит через бар-бат-мицву. Наверное, родители не боятся оставить детей беззащитными не только перед антисемитизмом, но и перед атеистической религией социализма, которая сейчас заполонила не одни лишь университеты, но и средние школы. Неужели все, что остается от еврейства им и нашим детям, опять задыхающимся от антисемитизма и многократно битым (мы-то знаем, что социализм от антисемитизма не спасает, а наоборот), – это аплодировать в театре и кричать стоя: «Браво, Ленский!»?

Татьяна МЕНАКЕР