Борьба добра со злом

Встреча была случайной и мимолетной, когда я гулял в Проспект-парке. Женщине было около 40. Одной рукой она вела девочку лет трех-четырех, в другой у нее был самодельный – в духе времени – плакат. Кусок картона со словами: «Евреи против апартеида. Свободу Палестине!» Она возвращалась с демонстрации.

Я с трудом сдержался, чтобы не спросить ее, разделяет ли она мнение первого духовного лидера ХАМАСа шейха-инвалида Ахмеда Ясина о том, что «любого еврея можно считать военным поселенцем, и наша обязанность — убить его», или то, что «освобождение всей Палестины от моря и до Иордана — наша стратегическая цель, и нет цели более святой и важной».

Какой смысл? В свои 40 она не знает историю или подробности конфликта? Или не понимает, что невозможно ни о чем договариваться с людьми, цель жизни которых – смести тебя и твой род с лица земли?

Что нужно, чтобы понять это? Ответ напрашивается один: одна ночная тревога, одна пробежка в бомбоубежище и один оглушительный удар ракеты в твой дом. Потом сыплющаяся с бетонного потолка крошка, удушающие клубы пыли, судорожные попытки вдоха и звон в ушах, который не проходит несколько часов. Это тебе надо, дура?

Не исключаю, что ответом будет вопрос: а палестинцев, значит, можно бомбить?

Моим ответом, ясное дело, будет ссылка на информацию самого ХАМАСа о его достижениях в борьбе с сионистами: «1117 акций, 87 из них совершены террористами-смертниками. В терактах погибли 1365 израильтян и 6411 были ранены. По Израилю выпущены 11093 ракеты. 848  шахидов  принесли себя в жертву ради достижения целей ХАМАСа».

Что еще добавить? Что тебе нужно, чтобы твоя дочь, которую ты сейчас держишь за руку, выросла, пошла на дискотеку или в пиццерию и больше не вернулась к тебе? Чтобы ты хоронила ее в закрытом гробу, потому что то, что собрали и сложили в него, на нее больше не похоже? В этом мысленном диалоге все ответы и вопросы звучали миллион раз. Имеет ли смысл повторяться, зная, чем кончится эта беседа? Ничем.

Почему они такие? Воображения нет? Напротив, именно потому, что воображение есть, но оно включается только для создания идеальных героических образов, титанов бури во имя света. И потому: «Пусть сильнее грянет буря!» Именно это воображение помогает сделать благородного бойца сопротивления из парня с до последней степени зас…нными (извините, а совсем не промытыми) мозгами, который надевает на себя пояс шахида и садится в автобус, где едут дети. Или рыцарей в белом из осатаневших садистов, которые терзают уже полуживых израильских солдат, случайно попавших к ним в руки.

Очевидно, что за этим умением видеть мир именно в таком героическом ракурсе кроется какой-то психологический феномен. Или психический. Этот же феномен мы видим в погромном лете прошлого года. Миллионы белых людей встали под знамена БЛМ после гибели Джорджа Флойда. Для них не имело ни малейшего значения то, что они превратили в святого мученика наркомана и уголовника. Это проявление того же феномена, о котором шла речь выше. Стихия революционного погрома не только захватила их, но и позволила оправдать его.

Научно-исследовательский Фонд Кайзера сообщает, что летом 2020 года 26 млн человек хоть один раз да приняли участие в акциях БЛМ, которые, как правило, сопровождались грабежами, поджогами, членовредительством, а иногда и убийствами. Институт информации страхового бизнеса добавляет, что потери прошлого лета по страховым полисам составили один миллиард долларов. Это были самые дорогостоящие беспорядки за всю историю США. А каковы потери не по страховым полисам? Можно подсчитать, сколько потерял Target или Best Buy, а как подсчитать сколько потерял владелец небольшого ресторана или магазина, который вкладывал в него не просто деньги, а всю свою жизнь? Неважно! Пусть сильнее грянет буря!

Апогеем этой психологической аномалии становится ведущий одного из левых каналов, который стоит на фоне полыхающего до неба пламени и докладывает своей аудитории, что в целом протесты носят мирный характер. Он не болен ли? Наверное, болен. И не он один.

А ведь последствия протестов БЛМ-антифа совершенно реальны: летом прошлого года Нью-Йорк, Миннеаполис, орегонский Портленд, Сиэтл, Остин и другие города сократили финансирование своих полицейских управлений. По мнению пламенных революционеров, это должно было положить конец жестокости полицейских. Каков реальный результат? Судите сами: в Нью-Йорке с июля 2020 и вплоть до конца марта 2021 количество убийств выросло на 11,8%; в Лос-Анджелесе – на 38%; в Миннеаполисе – на 49%; в Портленде – на 270%. В 67 больших городах США (об этом сообщает Washington Post) число убийств подскочило в среднем на 28,7%.

Нормальный человек схватится за голову: Господи, что я натворил! Это немедленно надо исправить! Ни фига! Эти потерь не считают, их уже несет новый порыв. И точно так же, как эти борцы за счастье человечества собирали деньги на внесение залогов для освобождения погромщиков в Миннеаполисе, они будут добиваться легитимизации террористов ХАМАСа, а цель станет общей – Палестина от реки и до моря должна стать свободной. От евреев. Вас не удивляет, что среди сегодняшних участников акций протеста против израильского апартеида от Сан-Франциско до Нью-Йорка участвует масса людей, в чьих жилах столько же арабской крови, сколько у сенатора Уоррен – индейской? Меня – нет. Потому что это – не главное!  Главное – не пропустить очередную кампанию освобождения очередного угнетенного народа. Им хочется справедливости, движухи, адреналина. Пусть сильнее грянет буря!

Почему они такие? Почему эти защитника добра так часто оказываются на стороне зла? Тут, конечно, нужен психолог, но у меня, кажется, есть свое объяснение этого феномена.

Увлекающая их борьба привлекательна в первую очередь тем, что она наполняет их жизнь смыслом. Причем благородным смыслом.

Болеть за угнетенных – это тебе не болеть за «Спартак» или за «Манчестер Юнайтед». Так их борьба становится стилем жизни. Она предполагает уже не только участие в уличных шествиях и поединках с полицией. Это еще и непрекращающийся конфликт с массой окружающих тебя людей и институтов, это постоянное чувство ненависти к оппонентам, ежесекундная готовность опознать врага, оскорбить его, опозорить, добиться увольнения с работы. В этом букете острых ощущений ты найдешь всё, от животного страха до оргазмического восторга. И это вызывает то насыщение адреналином, которое не дает борцу думать о последствиях своей борьбы. Это и позволяет ему считать происходящие на его глазах грабежи и поджоги мирным протестом, а запуск четырех с лишком тысяч ракет на головы мирного населения – освободительной войной. У наркоманов то же самое: они не видят себя со стороны и не думают о последствиях.

Свой собственный социальный порыв эти борцы видят в контексте социальных потрясений, которые сродни природным катаклизмам. Их увлекает мощь стихии, которую они вызывают к жизни, и это рождает у них ощущение собственной силы. Но, поскольку собственные силы их невелики, они подсознательно солидаризируются с теми, у кого силы есть, будь то погромщики из БЛМ, поджигатели из антифа или террористы из ХАМАСа. В их глазах они “фридом-файтеры”, боевой авангард, добро с кулаками. Это «добро» может потом свернуть шею и им, как это уже не раз происходило в истории, но в том-то все и дело, что о «потом» никто не думает.

Источник: www.yarmolinets.com

Cropped photo by Patrick Perkins on Unsplash

Вадим ЯРМОЛИНЕЦ