Безрадостные перспективы

Недавно я наткнулся в российском журнале на статью Герберта Ноткина с жутковатым названием «Мир без нас» («Звезда», 2016, № 3). Кого имеет в виду автор? Мир без людей, что ли? Нет, оказывается, только без России.

«…Вы знаете, мир обойдется без нас… На развитом мире, который не экономит на своем будущем, это никак не скажется; там будут жить дальше, не оглядываясь на нас, и жить так, как у нас не будут жить никогда…»

За что же такой простой и суровый приговор? Оказывается, «всего-навсего» за то, что Россия плохо развивает свою науку, особенно фундаментальную, недостаточно в нее вкладывает. И только? Не слишком ли? Посмотрим…

В 2013 году Российская ассоциация содействия науке (РАСН), созданная по инициативе российских ученых в 2011 году, представила доклад о состоянии науки в РФ, которое по ряду объективных показателей было охаратеризовано как катастрофическое (!).

В то же время теперь уже бывший министр образования и науки Ливанов утверждает: «Сегодня с точки зрения бюджетных инвестиций в науку, что в абсолютном выражении, что в процентах к общим расходам бюджета, мы находимся в пятерке либо в десятке ведущих стран мира». Но он «забывает», что на Западе, кроме затрат государства, существуют еще затраты корпораций, которые в несколько раз превышают государственные, например, в США это в 4–5 раз больше. В результате экспорт высоких технологий России составляет всего лишь 1,2% от экспорта Китая, 3,7% от экспорта США. России на мировом рынке наукоемкой продукции принадлежит всего около 0,3–0,5%, в то время как США – 36%, Японии – 30%, Германии – 17%.

Доля России в общем количестве подаваемых заявок на выдачу патентов составляет, по данным Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), около 2,0% от общего числа подаваемых в мире заявок (в 2011 г. в мире подано 2 140 600 заявок, в РФ – 41 414 заявок). При этом в России проживает 12% учёных всего мира.

По данным Всемирной организации интеллектуальной собственности за 2013 год, РФ находилась на седьмом месте по количеству национальных патентных заявок, но по количеству международных заявок в рамках договора о патентной кооперации занимала лишь 25 место. Импорт интеллектуальной собственности, патентных заявок в 11 раз превышает их экспорт, т. е. страна использует гораздо больше иностранных заявок, чем патентует сама за границей.

В 1990-е годы финансирование науки было сокращено как минимум в 20 раз, практически уничтожена прикладная часть науки, хотя за прошедшие годы были периоды, когда в страну приходили большие деньги от нефти и газа, они вкладывались во что угодно, но не в науку. В научных учреждениях колоссальный парк реликтовых приборов, которым по 40–50 лет, в то время как в современной науке их надо обновлять не реже, чем каждые пять лет.

Согласно докладу ЮНЕСКО по науке 2015 года, Россия в 2013 году потратила на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) 24,8 млрд долларов, что составляет 1,12% ВВП (ВВП России – за 2 триллиона долларов). В то же время США тратят на НИОКР 400 млрд долларов, что составляет 2,81% (ВВП США – 14,5 триллиона!), при этом только на фундаментальные исследования США тратят 65 млрд долларов. Самые развитые и мощные страны Европы: Германия тратит на НИОКР 84 млрд долларов, Франция – 46 (разумеется, приведенные цифры могут быть скорректированы на сегодняшний день). Траты на НИОКР у Японии – 3,47% ВВП, Германии – 2,85%, Израиля – 4,21% (это мировой рекорд!). Средняя величина по ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) составляет 2,42% ВВП. Европейский союз рекомендует своим членам вкладывать до 2,5%, т. е. Россия вкладывает в два с лишним раза меньше. Китай и Южная Корея, которые в последние годы вырвались вперед, тратят на науку 2,8 и 4,15%(!) соответственно. На фундаментальные исследования Россия тратит 0,17% ВВП, в то время как в развитых странах – 0,5–0,6%, т. е. в три с лишним раза больше (конкретно Россия отстает по этому показателю от Швейцарии в 4 раза, от Франции и США – в 3 раза, от Японии – в 4 раза).

Кто же соседи России по некоторым показателям? По инновационным НИОКР компаний Россия 56-я, впереди Руанда – 55-я, чуть позади Иордания – 57-я. По качеству НИИ (непонятно, что это означает) Россия 70-я, отстает от Руанды, но опережает Танзанию. По бюджетам НИОКР компаний Россия 79-я, отстает от Камеруна и опережает Гондурас. По сотрудничеству компаний с университетами в НИОКР Россия 85-я, отстает от Эквадора, но опережает Сенегал. По поддержке инноваций госзакупками высокотехнологичной продукции Россия аж на 124-м месте (из 144 стран), 123-й – Кувейт, 125-й – Парагвай. По обеспеченности учеными и инженерами (ну, тут уж Россия возьмет реванш!), но… почему-то только 90-е место, отставая от Уганды (но и от Руанды, она 85-я), опережая Филиппины.

Теперь рейтинг патентных заявок на миллион населения: Россия на 44-м месте, рейтинг 5,4, уступая Польше, Турции и Сейшельским островам (5,8) – 41, 42 и 43 места, но опережая Объединенные Арабские Эмираты – 45-е место (4,5). А как другие страны, например Португалия? У нее этот показатель 12, США – 138, Южная Корея – 160, Япония – 211, Швеция – 311. Эти данные Ноткин позаимствовал из работы С. В. Наумова «Управление конкурентоспособностью в системе первоочередных практических задач модернизации экономики России», 2013.

Данные не просто удручающие, они анекдотичные. А великие ученые России, ракеты, космос, атомные реакторы, атомные подводные лодки, наконец, и т. д. и т. п.? Конечно, можно сказать, что все эти показатели не так уж и характеризуют состояние науки, что непонятны критерии, по которым производились оценки, в конце концов, можно предположить политизированность этих рейтингов, но все-таки в этом что-то есть?..

Но вот вполне официальные данные по списку двухсот лучших университетов мира. Сравнение списков за различные годы показывает, что они весьма динамичны – одни университеты идут наверх, другие вниз. Как и следовало ожидать, наибольшее число лучших университетов (52) находится в США. На первом месте среди них и вообще в списке – Гарвард. Но уже на втором месте – Кембриджский университет в Англии, которая занимает прочное второе место (26 университетов). Третье – пятое место (по 11 университетов) делят Голландия, Япония и Китай. Канада и Германия (по 10 университетов) занимают шестое и седьмое места. В число передовых входят также Австралия (9) и Швейцария (7), Бельгия и Швеция (по 5 университетов). Надо отметить, что скандинавские страны с небольшим населением (Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия) представлены очень достойно – одиннадцать позиций в списке. По три первоклассных университета имеют Франция, Израиль, Южная Корея и Новая Зеландия. По два – Индия, Сингапур, Ирландия и Россия. Наконец, по одному – Италия, Испания, Греция, Австрия, Южная Африка, Мексика, Малайзия и Таиланд. Представленные в списке российские университеты – это Московский (155-е место) и Санкт-Петербургский (168-е место). Совсем недавно, когда писались эти строки, я услышал по телевидению, что 22 российских университета (!) вошли в новый рейтинг, из них 18, в том числе МВТУ и Томский университет, существенно улучшили свои показатели, а МГУ занимает теперь 108 место. Что ж, дай-то Бог.

По итогам 2014 года наиболее близкими по научной производительности России (количеству статей в научных журналах и их цитируемости) странами являются Бразилия, Иран, Польша, Турция, которые никак нельзя назвать научными державами. Впрочем, по мнению, например, академика Виктора Ливанова, требование формального показателя цитируемости – исключительно вредное, любую формально объявленную стратегию можно обмануть и превратить в полное безобразие, и научная отрасль превратится из области добывания научных результатов в область добывания индекса цитирования. Менеджеры от науки приказывают ученому доложить, сколько статей он напишет в будущем году и сколько на эти статьи будет ссылок! В ответ на это из страны уехала треть докторов наук.

По оценке Мэтью Барроуза, создателя отдела стратегического прогнозирования американской разведки, «главный актив России – человеческий капитал». Этим капиталом РФ распоряжается наихудшим образом.

Как России угнаться, если в число стратегических задач фундаментальных исследований в США включено «содействие даже фантастическим (с повышенной степенью риска) проектам» (!). Например, в 2012 году в США как одно из приоритетных фундаментальных исследований определена квантовая информатика. А что же Россия? А она занимает по доле ВВП на образование 110-е место в мире!

Как итоговую можно привести следующую цифру: расходы США на науку в 16 раз больше, чем в России! По мнению Ноткина, это означает, что в обозримом будущем российская наука американскую не догонит.

Отставание накапливается, в какой-то момент разрыв увеличится настолько, что сил и средств страны на погоню уже не хватит; если такой разрыв образовался, страна отстала навсегда. Там наука ушла вперед и перешла в технологии, про которые Станислав Лем писал, что это «переменная цивилизации, которая сама, хотим мы этого или не хотим, приводит себя в движение, и каждое новое открытие влечет за собой последующие».

Есть ли выход? Ноткин видит его в… талантливых детях. Давно работает в Петербурге Алферовский центр, есть он и в Москве, Новосибирске, открылся в Сочи. Эти дети и могут стать конкурентным преимуществом страны в мировой науке, конечно, при условии, что им обеспечат на родине соответствующие условия и реальные возможности для плодотворной работы. Однако и сейчас эту надежду душит недостаточное финансирование и ЕГЭ – система, готовящая к конвейерному производству, время которого заканчивается, а началось время мелкосерийного и штучного 3D-принтерного производства.

Окончательный вывод: «…первое, что нужно сделать, – это увеличить долю расходов на фундаментальную науку, но не до уровня развитых стран, а выше их уровня!» Благие пожелания… Где деньги взять?

Сан-Хосе

Евгений ШЕЙНМАН