Ариэль Шарон, человек и миф

А ведь до этого было еще создание легендарного спецназа 101. Сейчас мало кто помнит, что до 1967 года Израиль вел войну на истощение с террористами, именовавшими себя федаюнами. Они приходили из сектора Газы, Иудеи и Самарии, пересекая ночью ту самую невидимую границу, к которой президент Обама опять хочет оттеснить Израиль, и нападали на мирные города и поселки. Люди, ложась спать, строили баррикады у дверей, на окнах были железные решетки, работы в поле были связаны с каждодневным риском, а поездка в Эйлат была весьма долгим и опасным предприятием, и пассажирские автобусы отправлялись на курорт не иначе, как в сопровождении армейских джипов. Для борьбы с террористами-федаюнами Ариэлю Шарону было поручено создать спецназ, и он успешно с этой миссией справился. Надо ли говорить, что Арика боготворила вся страна. Его имя было на слуху у всего мира.

Когда две недели назад прошло сообщение, что состояние Ариэля Шарона резко ухудшилось, мне позвонила моя давняя приятельница из Владикавказа и спросила, правда ли, что раввины прокляли Ариэля Шарона и именно поэтому у него произошло кровоизлияние, после которого он впал в кому на долгих восемь лет. Я ответила, что это правда, что такой обряд, «пульса ди нура» проводился в 2005 году после так называемого размежевания. Была даже попытка привлечь к судебной ответственности раввинов, но Верховный суд иск отклонил. Впрочем, букет болезней уже к моменту вступления Ариэля Шарона в должность премьер-министра в 2001 году был таков, что никакой нужды в обрядах не было, хотя проклинали его после 2005 года многие.

Но вернемся к самому началу, в 1928 год. В деревне Кфар-Малаль у четы репатриантов из бывшей Российской империи рождается сын Арик. Мама Вера говорила с ним по-русски, и этот язык Арик сохранил на всю жизнь. Как и многие молодые люди в то время, он начинал свой путь с охраны еврейских поселений, а затем принимал участие в Войне за Независимость, и тогда на долгие годы подружился с Сирилом Керном, который, правда, вернулся потом в Южную Африку. Я советую запомнить это имя, ибо оно еще всплывет в нашем рассказе. Шарон был тяжело ранен под Латруном и закончил войну в должности офицера батальонной разведки. В 1952-53 годах он учился в Иерусалимском университете, а затем вернулся в ЦАХАЛ и создал знаменитый спецназ 101. В 1956 году Шарон возглавил бригаду десантников и со своей бригадой принимал участие в Синайской кампании 1956 года. Затем его направили на высшие офицерские курсы в Англию, а после окончания курса он в течение трех лет возглавлял пехотное военное училище.

В 1962 году он был назначен командиром танковой бригады, затем начальником оперативного отдела штаба и параллельно завершил учебу на юридическом факультете Тель-Авивского университета. В 1966 году он стал главным политруком ЦАХАЛа, то есть возглавил отдел агитации и пропаганды при генштабе. Танковые сражения на Синае, которыми он командовал в 1967 и 1973 годах, вошли в историю военного дела Израиля и всех военных академий мира. В декабре 1969 года он становится начальником Южного военного округа, но назначения на должность начальника генштаба не получает и уходит в 1972 году в отставку. Войну Судного дня он встретил в резерве, и только подковерными интригами можно объяснить тот факт, что на тот момент спаситель Израиля был в резерве, а не во главе действующей армии. Он получил резервную бронетанковую дивизию и с ней возглавил операцию по форсированию Суэцкого канала. Его дивизия взяла в кольцо египетскую армию, что и оказало решающее влияние на исход войны Судного дня.

Ошибается тот, кто думает, что в армии нет своих «политических» интриг. Недаром нынешний министр обороны Израиля Моше (Буги) Яалон объяснял, почему он, начальник генштаба, даже в офисе ходит в высоких ботинках: «Слишком много змей под ногами». Именно тогда, в армии, Ариэль Шарон понял, что влиять на события он сможет, только находясь в большой политике.

Понимание это пришло давно, в 1967 году, накануне Шестидневной войны. Когда кабинет премьер-министра Леви Эшколя медлил и не решался отдать нужный приказ, Ариэль Шарон предложил Ицхаку Рабину, тогдашнему начальнику генштаба, временно арестовать кабинет министров, объявить по радио о чрезвычайном положении и начале войны. Министры, по его словам, были бы только рады, если бы нашелся человек, готовый снять с них бремя ответственности. Рабин отказался. Исход войны решили летчики Эзера Вейцмана и танкисты Ариэля Шарона. Правда, после этого инцидента старые мапайники решили, что допускать Шарона к вершинам власти нельзя, и он понял, что в родной социалистической партии МАПАЙ ему делать нечего.

Перед вступлением в большую политику он отправился за советом и благословением к Любавичскому ребе. Это было накануне войны Судного дня. Ребе ответил, что его стезя – поле боя, и ему ни в коем случае не следует идти в политику. Шарон выслушал совет и поступил наоборот.

В 1976 году Шарон создал партию «Шломцион», украв программу у Йосефа Тамира. Как вспоминал потом Тамир, Ариэль обратился к нему с предложением о создании совместной партии и попросил для ознакомления партийную программу партии Тамира. На следующий день он объявил о создании партии «Шломцион» с украденной программой. Шокированному Тамиру он весьма цинично заметил: «А ты разве не знал, что меня и в армии все называли негодяем?». В свою партию он зазывал всех подряд, включая таких известных левых деятелей, как Йоси Сарид и Амос Кейнан, и изъявлял готовность к «созданию палестинского государства, разбросанного в Иудее и Самарии». Левизна Шарона опять-таки не была большим сюрпризом для тех, кто знал его еще до провозглашения государства. В те годы мапайник Ариэль Шарон принимал участие в «Сезоне», когда сторонники Бен-Гуриона преследовали бойцов ЭЦЕЛя и ЛЕХИ, арестовывали своих оппонентов, нещадно пытали их и избивали. А затем выдавали британским властям. Старые бойцы помнят, как молодой Ариэль расхаживал с рукоятью мотыги, принимал участие в облавах и избиениях политических оппонентов. То есть, Шарон был готов пойти хоть вправо, хоть влево, но после 1973 года идея создания палестинского государства и возвращения освобожденных территорий была крайне непопулярна, и Шарон предложил лидеру партии «Херут» Менахему Бегину объединить ряды, создав партию «Ликуд» («Объединение»).

В 1977 году, после исторического поражения «Аводы», к власти пришло правительство «Ликуда» во главе с Менахемом Бегиным, и Ариэль Шарон возглавил в этом правительстве министерство сельского хозяйства. Вот тогда он сказал: «Нашу судьбу определит то, насколько нам удастся спланировать и осуществить программу заселения огромных территорий». Под руководством Шарона с 1977 по 1982 год было создано 60 новых поселений в Иудее, Самарии, Иорданской долине и секторе Газы. Правительство начало освоение Синая, но Менахем Бегин вступил в переговоры с Анваром Садатом на основе формулы «мир в обмен на территории».

Первоначально в планы Бегина вовсе не входила сдача Шарм-а-Шейха или Ямита с прилегающими поселками, но когда Анвар Садат занял бескомпромиссную позицию, Менахем Бегин обратился за советом к двум генералам – Эзеру Вейцману и Ариэлю Шарону. Шарон посоветовал Бегину соглашаться на все и обещал лично провести эвакуацию Ямита. В 1981 году Шарон стал министром обороны и возглавил подготовку к эвакуации Ямита. Город и другие поселки рядом с ним были сравнены с землей – Шарон прошелся по ним бульдозером.

Уничтожение еврейских поселений никогда и ни для кого не проходило безнаказанно. В том же 1982 году началась операция «Мир Галилее». К тому времени Южный Ливан превратился в ФАТАХленд, откуда террористы совершали вылазки в Галилею, и эта совершенно ненормальная ситуация требовала военного решения. Левый лагерь безумно боялся очередной военной победы, которая бы навсегда лишила его электоральной базы, и поэтому сделал все, чтобы этого не произошло.

Архивы первой Ливанской войны до сих пор засекречены, и поэтому мы не знаем, каковы были истинные масштабы саботажа и в чем заключались просчеты военного командования. Администрация Рейгана поддержала левый лагерь, запретив ликвидацию Арафата. Более того, американские дипломаты вступили в переговоры с террористами «раиса», обещав им возможность беспрепятственно покинуть Ливан и убраться в Тунис. Арафат расплатился взрывом казарм морской пехоты, и опять не был наказан, а в обмен на обещание не устраивать терактов против американских интересов ему было обещано собственное независимое государство. Кстати, администрация Рейгана осудила бомбардировку Израилем иракского атомного реактора в Осираке, чем надолго испортила отношения между еврейской общиной и Республиканской партией.

Для Шарона война закончилась позорно. Надо сказать, что в ходе гражданской войны в Ливане мусульмане и христиане убивали друг друга с особой жестокостью. Поэтому, когда христианские фалангисты вошли в лагеря беженцев Сабра и Шатила и совершили акт кровавой мести, ЦАХАЛ не вмешивался по принципу «свои собаки дерутся, чужая не лезь». Однако вину за эту резню целиком и полностью возложили на Ариэля Шарона, и он получил прозвище «мясник Сабры и Шатилы».

Шарон оказался в политической пустыне. Он не имел права занимать пост министра обороны, и ему приходилось довольствоваться Минпромом или Минстроем. Когда в 1996 году премьер-министром был избран Биньямин Нетаниягу, Шарон советовал ему создать правительство национального единства и пригласить в коалицию Шимона Переса. Нетаниягу категорически отказался. В ту каденцию он не хотел видеть Ариэля Шарона в ключевом министерстве и создал для него министерство национальной инфраструктуры, обо всем и ни о чем. Перед поездкой в Уай-Плантейшн он назначил Ариэля Шарона министром иностранных дел, но в противостоянии с президентом Клинтоном Шарон Нетаниягу никак не помог, зато злобу и обиду затаил.

Потерпев сокрушительное поражение на выборах  1999 года от Эхуда Барака, Нетаниягу принял на себя всю полноту ответственности и сложил с себя полномочия депутата Кнессета. После двух лет (1999-2000) совершенно провального правления Эхуда Барака он получил шанс вернуться, но к тому моменту в «Ликуде» сформировался блок противников Нетаниягу.

Эхуд Барак за два года успел пообещать Арафату отступление к границам 1967 года с разделом Иерусалима, вел с Сирией переговоры о сдаче Голанских высот, провел постыдное отступление из Южного Ливана, а в сентябре 2000 года началась вторая интифада. Кроме того, Барак был замешан в коррупционных скандалах. Поражение на январских выборах 2001 года было неизбежным, но в Израиле всегда был культ военных, культ спасителей отечества, и штатский мэр Иерусалима Эхуд Ольмерт на тот момент не мог конкурировать с «солдатом №1». Поэтому клика Ольмерта начала срочно подыскивать подходящего кандидата.

Выбор пал на Ариэля Шарона. Он имел репутацию несгибаемого «ястреба», боевого генерала, пользовался безусловным уважением, а также незаслуженно пострадал от израильских леваков. Правда, у Шарона был один недостаток – к тому моменту он уже был болен, хотя об этом знал только узкий круг лиц.

Денег на ведение предвыборной кампании у Ариэля Шарона не было, и ему пришлось брать деньги в долг. Так называемую ссуду организовал ему с помощью сыновей Омри и Гилада старый боевой товарищ Сирил Керн, выступив посредником между ним и австрийским бизнесменом Мартином Шлаффом. Получать деньги на ведение предвыборной кампании от иностранцев израильским политическим деятелям строго запрещено. За это уголовное преступление можно угодить в тюрьму.

Эхуд Барак в свое время поступил умнее. Он создал несколько товариществ на вере по принципу «Меча и орала» для оказания помощи несчастным, обездоленным детям. Деньги поступали из Америки и довольно быстро переводились потом на оплату предвыборной кампании, но следствие, как водится, зашло в тупик. В 1999 году деньги на предвыборную кампанию Бараку дал австрийский бизнесмен Мартин Шлафф.

Шлафф – фигура довольно интересная. Этот скромный еврейский бизнесмен, член компартии из Австрии, получил в свое время право на торговлю со странами СЭВ. Кто знает, тот поймет, о чем идет речь. За красивые глаза и особые успехи в ведении бизнеса такое право не дается, тем более еврею.  Именно исходя из этой логики, правительство Германии несколько лет пыталось установить связь Шлаффа со «Штази», но концы были надежно упрятаны в воду. Зато после распада ГДР и бесславного конца германской и австрийской КП исчезло и золото партии, а вот Мартин Шлафф вскоре стал совладельцем целой сети казино в Восточной  и Центральной Европе. В Израиле он также обзавелся полезными знакомствами – он дружил с начальниками канцелярий всех премьер-министров Израиля, начиная с Ицхака Рабина. Дружба принесла свои плоды. По его проекту было построено казино «Оазис» в Иерихоне, и Мартину Шлаффу принадлежал контрольный пакет акций. Он ссудил Эхуда Барака на ведение предвыборной кампании, и тот отблагодарил друга – подарил месторождение газа, разведанное на береговом шельфе между Газой и Ашкелоном Ясиру Арафату. Тот немедленно поручил разведку и разработку месторождения «Бритиш Петролеум», где у Шлаффа тоже был пакет акций. В 1999 году Мартин Шлафф финансирует предвыборную кампанию Авигдора Либермана и Ариэля Шарона. Либерман не скрывает факт финансирования и говорит, что получил ссуду, которую потом возвратил. С Ариэлем Шароном дело было сложнее. Деньги были переданы через подставное лицо – Сирила Керна. Начался международный скандал с возбуждением уголовного дела.

На тот момент Ариэль Шарон еще проводил правую политику. Он прекратил террор и увеличил представительство «Ликуда» в Кнессете с 19 до 38 мандатов. Выборы 2003 года были национальным референдумом по вопросу об одностороннем отступлении, предложенном тогдашним председателем «Аводы» Амрамом Мицной.

В 2002 году президент Джордж Буш провозгласил принцип «два государства для двух народов» и заявил в Акабе: «Святая земля должна быть разделена». Госсекретарь Кондолиза Райс готовила «дорожную карту», Шарон просил не обнародовать ее до выборов.

А в это время… В это время в правительстве Израиля разыгрывалась настоящая уголовная история. Ариэль Шарон был болен. Его состояние здоровья скрывалось от всей страны, но при этом вся страна знала, что реальным правительством был форум, заседавший на семейном ранчо Шарона «Шикмим». Он так и назывался: «форум Шикмим». В его состав входили начальник канцелярии Шарона, адвокат Дов Вайгласс, Рони Бар-Он, советник Эяль Арад, сыновья Гилад и Омри.

Параллельно с обсуждением принципов будущей «дорожной карты» страна смакует подробности судебного разбирательства по делу о греческом острове. Вкратце суть дела такова: израильский строительный подрядчик Дуду Аппель вознамерился купить небольшой греческий остров, чтобы создать на нем автономный курорт с казино. Греческое правительство продавать остров отказывалось, и Аппель решил пойти другим путем – привлечь к проекту сына премьера, Гилада Шарона, чтобы потом действовать уже на более высоком дипломатическом уровне. Гилад взялся за работу – он проводил поиск в интернете, занимался еще какими-то изысканиями, получая за этот непыльный труд по продаже слонов и материализации духов зарплату, превышающую зарплату премьера. Сметная стоимость проекта составляла 16 миллиардов долларов, то есть «Диснейленд» стоил дешевле. Узнав о громадье планов, второй сынок героического Арика воскликнул: «Да здесь денег хватит на то, чтобы со всеми расплатиться и уехать отсюда». Проект приказал долго жить, дело передали следователям.

В каденцию Шарона казино «Оазис» было закрыто, так как прибыль от его деятельности шла на финансирование террора, а на крыше прочно обосновались террористы-снайперы.

Но это не означало, что господин Шлафф перестал дружить с израильской правящей элитой. На семейные торжества он возил гостей из Израиля, причем за его дружеским столом прекрасно чувствовали себя политические оппоненты. Это проливает некоторый свет на принципы израильской политики, где видимость политической борьбы демонстрируется исключительно на доверчивую публику. Зато начальник канцелярии Ариэля Шарона, адвокат Дов Вайсгласс, по совместительству представлял интересы Мартина Шлаффа в Израиле.

Итак, казино закрыто, участники дела о греческом острове под следствием, полным ходом идет дело о ссуде Сирила Керна и деньгах Мартина Шлаффа, и тут рождается очень смелое решение. А зачем нам нужен этот греческий остров, когда под боком открываются широчайшие возможности? Вот, скажем, объявим об одностороннем размежевании с сектором Газы, уберем оттуда еврейских жителей и ЦАХАЛ, построим там курорты с казино (об этих планах писала палестинская пресса) и еще газ будем качать, и отчетности никакой – какая же отчетность с бухгалтерией в паханате под названием палестинская автономия. Ну и международная польза огромная. Тут опять обещал помочь Мартин Шлафф со своими обширными связями в арабском мире, вплоть до того, что личный самолет Арафта всегда был в его распоряжении, когда нужно было привезти на очередной банкет в Вену нужных гостей.

Как утверждал бывший теперь депутат Цви Гендель, из достоверных источников ему стало известно, что на совете «форума Шикмим» решался вопрос, как замять судебные процессы против Шарона по делу о греческом острове и ссуде Сирила Керна, и именно тогда было принято решение об отступлении из сектора Газы.

Вначале Шарон сопротивлялся и говорил, что поселок Нецарим в Гуш-Катифе имеет такое же значение, как Тель-Авив, но сыновья быстро уломали его, благо, было нетрудно.

После обширного кровоизлияния, после которого Ариэль Шарон впал в кому, широкой публике сообщили, что он страдал сенильной церебральной амилоидной ангиопатией. Амилоидная ангиопатия является разновидностью болезни Альцгеймера с той разницей, что амилоидный белок откладывается не в тканях мозга, а в сосудах. Это необратимый процесс, и лечения от него нет. Сосуды лопаются, и множественные точечные кровоизлияния приводят к деменции, вначале к частичной, а потом и полной; затем следует обширное кровоизлияние в мозг с последующей комой. Заболевание развивается в течение нескольких лет и отражается на когнитивных функциях мозга. То есть, к тому времени, когда Ариэль Шарон стал премьер-министром, определенные признаки деменции начали уже проявляться, а напряженный график работы ускорил процесс.

Нет никакого сомнения в том, что после первого инсульта ему было сделало сканирование мозга, и уже тогда были выявлены характерные темные пятна кровоизлияний, но этот диагноз был скрыт от широкой общественности. Более того, вопреки всем медицинским показаниям, Ариэль Шарон через пару дней был выписан и приступил к работе.

Зато публике сказали, что проверка выявила крошечное, буквально в пару миллиметров, отверстие в перегородке между желудочками, вероятно, врожденное. То есть, публику пытались уверить, что Ариэль Шарон умудрился прослужить в спецназе и бронетанковых войсках с врожденным пороком сердца, не замечая его до самого последнего момента. Правда заключалась в том, что Шарон страдал от аневризмы межжелудочковой перегородки, что вело к закупорке кровеносных сосудов и образованию тромбов. Кроме того, он страдал от сердечной недостаточности, и охрана буквально по шагам высчитывала расстояние, которое премьеру предстояло пройти ногами, чтобы не возить его в кресле-каталке. У него было диагностировано нарушение сердечного кровообращения, выражавшееся в спонтанном выбросе крови через отверстие в межжелудочковой перегородке в противоположном направлении.

Понятно, что с таким букетом заболеваний меч в руке Ариэль Шарон держать уже не мог. Он устал. Ему хотелось покоя, богатства, уважения и почитания, чтобы мир перестал называть его «мясником Сабры и Шатилы», чтобы его чествовали в ООН, чтобы его похвалил американский президент и перестала травить левая израильская свора во главе с прессой и Верховным судом. Если для этого нужно было провести размежевание и выгнать из сектора Газы и северной Самарии 10 тысяч евреев, оставив их без крова и источника существования, то цена, по его мнению, была невысока.

Был еще один интересный момент. Правительство объявило о плане размежевания во время работы группы «Бильдерберг», на закрытой для прессы конференции, где собираются сильные мира сего и принимают решения о судьбах человечества. Не исключено, что Шарон либо надеялся получить входной билет в клуб избранных, либо приказ, либо и то, и другое вместе. Поучаствовать в работе Бильдерберга ему не довелось, в отличие от его друга Шимона Переса.

Даже приказ о выводе ЦАХАЛа был отдан совершенно неожиданно, до завершения всех антитеррористических операций в секторе Газы, как раз накануне вылета Ариэля Шарона на сессию Генеральной ассамблеи ООН.

После завершения размежевания Шарон постепенно становился обузой, от которой надо было избавляться.

19 декабря Ариэль Шарон обедает с Шимоном Пересом в Кнессете. Через полчаса его госпитализируют в бессознательном состоянии. Прошли сутки, прежде чем он сумел дрожащей рукой написать собственное имя. В больницу его доставил телохранитель Йорам Рубин, тот самый, который был до последнего момента с Ицхаком Рабиным. Два дня Шарон был в больнице, где проходил интенсивные обследования. В результате один из ведущих кардиологов страны сказал, что история болезни Шарона укрепляет подозрения в том, что тактика лечения определялась политическими, а не медицинскими факторами.

Поэтому врачей больницы «Хадасса Эйн-Карем» буквально вынудили лгать и нарушить свой врачебный долг. Со всем букетом сердечно-сосудистых заболеваний и инсультом Ариэль Шарон должен был надолго остаться в стационаре с последующим переводом его в реабилитационное отделение, но такой сценарий в планы соратников не входил. Уже буквально через пару дней Рони Бар-Он вывел совершенно больного премьера из ворот больницы и объявил, что Арик здоров. Дурашливую улыбку Арика и его маскообразное лицо видела вся страна. В воскресенье Ариэль Шарон был доставлен на заседание правительства. В его рабочий график была включена встреча с премьер-министром Японии Коидзумой. Японский корреспондент, бравший интервью у Шарона, отмечал, что речь израильского премьер-министра затруднена, что он не мог самостоятельно отвечать на вопросы, и обращался за помощью к советникам со словами: «А что я должен ему ответить?»

Выбор лечения при таком букете осложнен тем, что для растворения тромбов необходимо введение антикоагулянтов, которые категорически противопоказаны при амилоидной церебральной ангиопатии. Больной должен находиться в стационаре, а Шарона еще и перевезли на ферму Шикмим, откуда до ближайшей больницы ехать 40 километров.

Второй инсульт произошел через день после того, как Шарона обвинили в получении взятки в 3 миллиона долларов под видом ссуды от Сирила Керна. Сообщение об этом корреспондента 10 канала Баруха Кра вызвало в стране бурю, и начали раздаваться голоса с требованием о его отставке.

Итак, 3 января 10 канал сообщает о скандале, 4 января – обширное кровоизлияние в мозг. По дороге верный телохранитель вводит Шарону антикоагулянт, якобы, для растворения тромба, что и добивает его окончательно.

Восемь лет Ариэль Шарон пролежал в вегетативном состоянии, но в самом начале 2006 года, накануне выборов, о безнадежном состоянии Арика соратники и словом не упоминали. Эхуду Ольмерту нужно было занять кресло премьера, а для этого Шарон должен был быть скорее жив, чем мертв.

Неудобно цитировать саму себя, но выводы почти восьмилетней давности сохраняют актуальность:

Нам остается только признать, что в течение всех этих лет от имени немолодого, тяжело больного человека, постепенно впадающего в старческое слабоумие, страной руководила группа людей во главе с сыном премьер-министра Омри Шароном. Этим объясняется тот факт, что судьбы страны решали не народные избранники и министры, а «форум Шикмим», этим объясняется факт безоговорочного доверия Ариэля Шарона к своему адвокату Дову Вайсглассу, ставшему при нем «серым кардиналом». Этим объясняется резкий поворот в мировоззрении Ариэля Шарона, смена политических взглядов на 180 градусов, принятие и осуществление плана одностороннего размежевания.

Выход смертельно больного человека понадобился соратникам для поддержки партии «Кадима», посмертный культ личности Шарона – для оправдания собственных преступлений, эквилибристика юридического советника правительства с определением степени дееспособности премьер-министра – для узурпации власти Ольмертом. 

Ариэля Шарона больше нет. Очевидцы наперебой вспоминают о нем: «Знаете, каким он парнем был». Да, был. Он был смелым воином, спасителем отечества, командиром, который видел смерть перед глазами, и не отступал, поэтому солдаты боготворили его. За свои политические дела он заплатил высокую цену, пролежав восемь лет в вегетативном состоянии, между небом и землей. И эта трагедия пусть тоже послужит уроком беспринципным политикам, хотя надеяться на это трудно.

Виктория ВЕКСЕЛЬМАН