Третья программа Василия Петренко

Третий приезд в Сан-Франциско молодого талантливого российского дирижёра Василия Петренко оказался столь же интересным и волнующим, как и предыдущие два. Программа в Дэвис-Холле началась с исполнения небольшой пьесы живущего ныне в Берлине эстонского композитора Арво Пярта для  ансамбля струнных и ударных инструментов под латинским названием «Fratres» («Братья»). Многие сочинения Пярта носят религиозную окраску. Что касается этой пьесы, то мы услышали лирическую исповедь человека, ищущего и не находящего покоя. Оркестр Сан-Франциско Симфони под руководством Петренко исполнил это произведение  очень просто, деликатно и, пожалуй, с некоторой долей наивности.

В первом же отделении прозвучал Третий концерт Бартока для фортепиано с оркестром. Уроженец Венгрии, Бела Барток начал выступать как пианист уже в раннем возрасте, а в юности стал признанным выдающимся исполнителем. Тогда же он начал сочинять музыку. Встреча с Рихардом Штраусом в 1902 году в значительной мере повлияла на его композиторское творчество. Будучи по убеждению демократом и антифашистом, он вместе с женой, тоже пианисткой, сумел в 1940 году эмигрировать в США.

Жизнь на новом месте складывалась нелегко и в бытовом плане, и в творческом. Возникли проблемы со здоровьем, значительно более серьёзные, чем казалось поначалу. Поступило много заказов, но композитору работалось всё трудней. К 1943 году он начал выходить из депрессии, снова начал писать музыку и, в частности, приступил к сочинению давно заказанного Третьего фортепианного концерта. Однако вскоре здоровье резко ухудшилось. Завершал Барток Третий концерт уже в больничной палате в Нью–Йорке, где и скончался в 1945 году, не успев дописать последние 17 тактов (он только отметил их наличие). Они были дописаны учеником и другом композитора Тибором Сёрли.

Третий концерт существенно отличается от первых двух во многих отношениях. В первую очередь, изменился стиль сочинения и характер взаимодействия между фортепиано и оркестром. Музыкальный стиль стал ближе к классике, чем это было в первых двух концертах. Ткань партитуры и соло не так плотна, роль фортепиано значительно увеличилась, усилилась и роль тональности, стало значительно меньше «остроконечных» звучаний. Появились очаровательные лирические эпизоды. Барток отметил разницу между двумя предыдущими и третьим концертами, подчёркивая, что два первых написаны для фортепиано и оркестра, тогда как третий концерт – для фортепиано в сопровождении оркестра.

Солировал французский пианист Жан-Эффлам Бавузе. Это было его первое выступление в Сан-Франциско. Бавузе, к счастью, оказался единомышленником  Василия Петренко. В их интерпретации концерт прозвучал чрезвычайно эмоционально, раскрыв таящиеся в нём необычайные красоты, ясность мышления и тонкий вкус. Блестяще были сыграны все виртуозные пассажи, сверкающие и очень эффектные. Лирические эпизоды прозвучали мягко и раздумчиво. Первая часть, Аллегретто, была сыграна пианистом в острой манере, тогда как вторая часть, Адажио религиозо, – сердечно и певуче. Третья часть, Аллегро виваче, была сгустком энергии и напора. Выступление талантливого и думающего пианиста вызвало желание слушать его почаще.

Во втором отделении исполнялись две симфонические поэмы итальянского композитора Отторино Респиги (1879 – 1936). Он родился в Болонье в семье музыкантов, овладел игрой на нескольких инструментах (фортепиано, скрипка, альт), по контракту был принят в состав оркестра Мариинской Оперы в Санкт-Петербурге, в течение почти полугода брал уроки по композиции в Петербургской консерватории у Римского-Корсакова, а вернувшись в Рим, продолжал заниматься сочинительством. Респиги доводилось бывать и в Германии, где он изучал композицию под руководством Феруччо Бузони и Макса Бруха.

Среди его сочинений выделяются три симфонические поэмы, связанные с Римом: «Фонтаны Рима», «Пинии Рима» (пинии – хвойные деревья семейства сосновых) и «Празднества Рима». Все три поэмы очень колористичны, и их оркестровка кажется изобретательной, интересной и хорошо сконструированной. Однако многие музыковеды отзываются об этих поэмах, как о красочных картинках на почтовых открытках, предназначенных для туристов. Может быть, подобные оценки чрезмерно суровы, но совершенно ясно, что Респиги не принадлежит к высшему эшелону композиторов. В рецензируемом концерте исполнялись лишь две поэмы, «Фонтаны Рима» и «Пинии Рима».

Петренко удалось, уж не знаю, каким образом, вдохнуть жизнь в эти поэмы, найдя  и подчеркнув какие-то необычные и вызывающие интерес детали, погрузиться с головой в  звуковую стихию и вызвать ответную и полную энтузиазма эмоциональную реакцию оркестра. Особенно отличились трубач Марк Айноуи и кларнетист Кери Белл с их ослепительными соло.

И всё же главным достижением этой программы стало исполнение пианистом, дирижёром и оркестром Третьего фортепианного концерта Бартока. Василий Петренко умеет безошибочно определять стиль произведения и его главную сущность. Он обладает безукоризненной техникой дирижирования, каждый выбранный им жест предельно «красноречив» и понятен оркестрантам, контакт с которыми можно назвать образцовым. Петренко – один из самых ярких и многообещающих молодых дирижёров мира.

А вот и забавная история, связанная с Василием Петренко. Вскоре после исполнения рецензируемой программы в «Сан-Франциско Кроникл» было опубликовано письмо слушательницы N., которая является дирижёром в одном из провинциальных клубов. Ей очень не понравился Петренко, так как, по её мнению, его дирижирование направлено только на то, чтобы привлечь к себе внимание публики. Он очень мешал ей слушать музыку своими движениями рук и корпуса.. Но когда она отводила глаза от него и слушала оркестр, она получала большое удовольствие, ибо оркестр звучал прекрасно. Это большой комплимент в адрес дирижёра. Что же касается слушательницы N., то ей можно посоветовать не смотреть на дирижёра, ибо его жесты адресованы оркестру, а не публике.

На следующий после последнего концерта день, когда Василий Петренко и Жан-Эффлам Бавузе специально задержались в Сан-Франциско, чтобы побывать на концерте Андраса Шиффа, мне удалось побеседовать с дирижёром. Я спросил, удаётся ли ему участвовать в концертной жизни бывшего Советского Союза, и насколько эффективно. Он ответил, что регулярно выступает в концертных залах Санкт-Петербурга и Москвы, в 2012 году занял пост главного приглашённого дирижёра Санкт-Петербургского Михайловского театра. После первых попыток гастроли в «глубинку» России пришлось прекратить, так как это очень дорогостоящие акции, не получавшие финансовой поддержки.

Каковы его музыкальные предпочтения? Очень широкий спектр. Любит и с удовольствием исполняет произведения разных жанров и различных музыкальных направлений. С удовольствием работает с новыми сочинениями.

Каково его отношение к так называемой современной музыке? Считает своей обязанностью работать над новыми сочинениями, представляющими самые различные направления современной музыки.

Отметив ужасное состояние оркестра Гевандхауз, я спросил Петренко, не пора ли ему взяться за какой-либо из знаменитых в прошлом оркестров Европы или Америки и поднять их на новую высоту. Он ответил, что, если пригласят, даст согласие.

Каковы его ближайшие планы? Завтра улетает в Ливерпуль, там будет дирижировать в течение трёх дней. Затем перечислил по памяти следующие шесть или семь поездок, каждая продолжительностью не менее трёх дней, где он будет выступать. График дальнейших поездок потребовал бы от него свериться со своей записной книжкой, которой при нём не было.

Х. АНАТОЛЬЕВ

Сан-Франциско