Те, другие…
Противоположная сторона уже ясно дала понять, что все в нашей судебной системе прекрасно и никакие изменения не просто невозможны, а на кону стоит ни больше ни меньше как вся с таким трудом созданная и подогнанная под них «израильская демократия».
Реформа Ярива Левина и ее противники
Кампания против судебной реформы Ярива Левина ведется по всем правилам идеологических войн, в которых визгливые нотки постоянно режут ухо и не позволяют воспринимать этот вой как белый шум.
Именно с этой целью автор переворота 1995 года, Аарон Барак, упомянул слово «расстрел».
Ну мы-то, имея незабываемый опыт XX века, знаем, что, когда р-р-революционерам приходит пора жертвовать собой, они умело находят себе замену у расстрельной стенки, всегда: ни Эстер Хают, ни сам Барак исключением не будут.
Теперь еще в ход пошли заявления руководителей хай-тековских компаний, подкрепленные строгим предупреждением председателя Госбанка Израиля: дескать, берегитесь: ежели изменятся правила выбора судей, если законы начнет принимать Кнессет, а не БАГАЦ!.. Увы вам, евреи: рухнет экономика, погрязнете в нищете. Ну и так далее.
Связь между экономикой и выбором судей не очень понятна, но все равно очень страшно.
Вообще-то, сообщения о том, что кто-то закрывает свои подразделения в Израиле или выводит активы в другие страны, панику вызывать не должны: эти процессы идут всегда, даже в лучшие времена, и постоянно, и для этого есть сотни самых разных причин. На кого-то давят другие инвесторы, партнеры, лоббисты – какие-нибудь там шотландские профсоюзы или норвежские пенсионные фонды.
Расплеваться с Израилем даже по самым банальным причинам, а тут еще и под День Холокоста, как-то не комильфо… а тут такой повод: избранные народом узурпаторы власти посягнули на наш (то есть их) ссуд!
Кстати, о репутации… Противники реформы уверенно заявляют, что «лишь только репутация Верховного суда защищает наших солдат от уголовного преследования в различных международных структурах…» и т. д.
Это утверждение особенно интересно, если учесть постоянные обращения Палестинской администрации в Международный уголовный суд (МУС), которые тот отнюдь не выбрасывает в корзину, хотя сами обращения от недогосударства противоречат его уставу! Возникает вопрос, что же это за лекарство такое, которое ни от чего не защищает, зато обладает целым букетом весьма болезненных побочных эффектов?
Если кому-то нужны другие примеры, то могу напомнить историю про знаменитых Ben & Jerry: жаль, что они поторопились, не дождались истории с судебной реформой – лучшей отмазки и вообразить было бы невозможно!
А еще на тот же День Холокоста было запланировано заседание городского совета Барселоны, возжелавшего «отфрендиться» (точнее, отбрататься) от Тель-Авива… И что-то не защитила Израиль высокая репутация нашего Верховного суда: ни в Вермонте, ни в Барселоне, ни в Гааге.
Повода для панического «ай-ай-ай!» я не вижу совершенно. Уход-приход денег — дело совершенно естественное, и процесс этот постоянный.
Кстати, сокращения в хай-теке начались почти год назад, еще при том самом Беннете, который долго морочил нам голову даже более радикальной, чем у Ярива Левина, судебной реформой – ну а потом благополучно «всех этих глупостей» позабыл премьерства ради.
Так что целый год программистов сокращали, потому что… просто сокращали, и только вот конкретно с этого момента – из-за реформы Левина.
В принципе, то, что называется судебной реформой, легко укладывается в три хорошо понятных пункта:
1) Суд судит по законам, а не по «внутренним ощущениям» или только ему понятной «целесообразности»: записано то, что записано, а что не записано (запрещено), то разрешено. Так оно было со времен римского права, и изменение подхода к вопросу действительно нельзя не признать «революцией».
Вернуть законодательство из области ночных грез юридических небожителей в лоно принятых Кнессетом законов, пожалуй, и есть главная идея реформы Левина.
2) Суд не воспроизводит сам себя, как это делалось в Политбюро ЦК КПСС. Есть много разных способов формирования Верховного суда, вплоть до наследственного, как еще не так давно было в Британии: там Верховным судом является палата лордов.
Но и в Соединенном Королевстве пришли к выводу, что наследственное право судить не слишком соответствует нашему времени, и палату стали формировать только из тех, кому дворянство было жаловано монархом… по представлению парламента. То есть то, что предлагает Ярив Левин, только названия у них и у нас разные.
3) Суд предназначен для принятия решения согласно уже существующим на данный момент законам, принятым кнессетом, и передает свой приговор для исполнения правительству.
В этом как раз и заключается т. н. принцип разделения властей: законы – это исключительно прерогатива выборного представительского органа, в нашем случае – кнессета!
Суд не имеет права вмешиваться в законодательный процесс, не имеет права указывать, какой закон «законный», а какой не имеет права на существование, потому что… потому!
К последнему пункту – и об этом Левин говорит особо – относится назначение (я бы даже сказал внедрение) разного рода «юридических советников» в правительственные структуры, которые, вместо того чтобы защищать позицию исполнительной власти, играют по каким-то своим загадочным правилам, зачастую просто блокируя работу правительства.
Откровенно говоря, нападая на реформу, защитники БАГАЦа как-то очень умело огибают эти три понятных положения. В ход идут вагон и маленькая тележка общих рассуждений, чем более длинных, тем менее понятных. Что ж, утопить реформу в неконкретных разговорах – чем не способ? При этом особо упирают на некие «сложившиеся традиции»…
Ну, о традициях нашего судопроизводства как-нибудь в другой раз, ведь не из-за бутылок же Сары Нетаниягу у нас такой низкий рейтинг доверия к суду?
Однако почему бы не использовать в дискуссии столь популярный в Израиле маркетинговый ход, как «кмо ба-Америка» (т.е. «как в Америке»)?
Нам США постоянно ставят в пример, да и исторического опыта у них поболее будет. Почему бы и не позаимствовать что-нибудь хорошее? Вот у них, американцев, судей в Верховный суд предлагает избранный народом президент, а утверждают их тоже избранные народом сенаторы.
Чем плохо, если «мы, народ…»? Не могу утверждать, что американская система совсем уж безупречна, но законов, принятых конгрессом, суд там не отменяет; изменений в Конституцию тоже направо-налево не вносит; в назначения чиновников нос не сует…
Все как-то заняты своим делом, и это просто замечательно! Нам бы так…
Единственное, чего я действительно всерьез опасаюсь, так это того, что правительство (конкретно – премьер-министр Биньямин Нетаниягу) сдаст назад. В самом деле, это давно уже не его стиль – идти напролом, бульдозером сметая преграды на пути к цели: мы уже давно стараемся как-то спокойнее, мягче, осторожнее… а если можно вообще ничего не делать, ну так и ладушки! Главное – не обострять…
У нас уже пошли, и притом сверху, призывы, что, мол, надо мягче, нужен диалог, будут, естественно, коррективы и т. д.
А ведь выхолостить реформу Левина – вообще раз плюнуть! Как раз по тем трем пунктам, что я перечислил выше.
Стоит оставить БАГАЦу размером с игольное ушко лазейку (при определенных – очень, конечно, особых… ну и вообще – условиях) отменять принятые кнессетом законы – и все, наш верблюд будет в стойле. О вопросе «самовоспроизведения кадров» тут и вовсе речи нет: стоит оставить судьям хотя бы толику влияния на выборы их, непогрешимых, уж поверьте, найдут они способ протащить «правильных» и забраковать «неподходящих».
Третий пункт, кадровый: он уже вообще обсуждению не подлежит, поскольку в нем-то и заключается весь цимес сопротивления реформе. Все эти советники, они же кандидаты на освобождающиеся время от времени вакансии в Верховном суде, и есть тот самый низовой отряд кнехтов БАГАЦа, при помощи которого тот держит за определенные места и правительство, и кнессет.
Говорят, что за 30 лет БАГАЦ отменил «всего-то 22 закона»?.. А сколько зарубили еще в комиссиях да министерствах, сколько вообще не дошло даже до первого чтения, когда стало понятно, что ждет его дальше?
Кстати, некоторая доля правды в камланиях тех, кто распространяет слухи о «кончине израильской экономики», по причине судебной реформы, конечно, тоже имеется.
Если они, истеричные ее противники, нам обещают едва ли не гражданскую войну и еженедельно устраивают пропагандистский бардак по всем градам и весям, то это не может не отражаться на представлениях инвесторов о стабильности в стране.
Здесь, как говорится, «бросайте грязь: что-нибудь да останется».
Так что нам предстоит серьезная борьба, в которой уступки и компромиссы, скорее всего, невозможны.
Во-первых, потому что противоположная сторона уже ясно дала понять, что все в нашей судебной системе прекрасно и никакие изменения не просто невозможны, а на кону стоит ни больше ни меньше, как вся с таким трудом созданная и подогнанная под них «израильская демократия».
Средств в этой борьбе выбирать они не будут. Собственно, уже не выбирают.
А во-вторых, если «мы, народ» в очередной раз дадим обвести нас вокруг пальца обещаниями осторожного, «разумного компромисса» вместо достаточно радикальной, но продуманной, назревшей и даже перезревшей реформы, то на выборы можно будет, пожалуй, уже и не ходить.
А зачем? Все равно решать будут не наши так называемые «избранники», а те, другие, «достойнейшие из достойных». И тогда при чем тут, право, мы?
Nautilus
