Ночь над Киевом

…Они много лет летали вместе – Илюша и Гай. Они когда-то и в соседних эскадрильях ВВС Израиля служили. Тоже на транспортниках. Возили десант, грузы, вывозили под огнем раненых, в общем, пороху нанюхались вдоволь, так, что можно было и не курить.

Когда вышли на пенсию в 35 лет, быстро переучились на гражданские самолеты и попали в один экипаж. Те, кто знал их близко, всегда смеялись. Это было действительно забавно – смуглый, восточный Гай был по-европейски всегда спокоен, выдержан и размерен. Илья, он же Хилель, взрывался по любому поводу, орал как бешеный и вообще только внешне был похож на еврея-ашкеназа. То, что они оба были классными пилотами, знали все. А тут еще боевой опыт, который, на их счастье, был уже больше не нужен.

Илья докурил еще одну сигарету, увидев Гая. Курить на поле было запрещено, но они были транспортниками и стояли очень далеко от здания аэропорта. Гай издалека покачал головой, и стало понятно, что улетят они нескоро. Погода была не очень в этот февральский вечер. Мокрый дождь со снегом и ветер приличный у земли. Штормовое предупреждение.

– Пошли спать, – буркнул Гай, – все равно если улетим, то завтра. Небо закрыто.

Они молча побрели к зданию ангара погрузки. Там можно было выспаться, выпить кофе и в телефоне покопаться в новостях.

Около пяти часов утра Илья, проснувшись, по привычке натянул кроссовки, толкнул в бок Гая и засобирался на пробежку. Легкой трусцой они побежали вокруг ангара. Оба старались по старой привычке держать себя в форме. Начинало светать. Дождь прекратился, и это вселяло надежду на скорый вылет, хотя в порту скопилось приличное количество грузовых бортов.

Совсем рассвело. Подбегая к самолету, летчики услышали привычный звук в небе. Привычный, но как-то не совсем… Бомберы?

– Смотри, сколько, – сказал Гай.

– Учения у украинцев, наверное, – рассеянно ответил Илья.

– Да какие учения! – вдруг закричал прежде невозмутимый Гай.– Ты что, не слышишь?!

Реально бомбежка. Небо озарилось огненными языками и всполохами.
Они бросились в ангар и включили новости, одновременно шаря в телефонах.
Россия напала на Украину?

– Странно, – сказал Гай. – Чего им делить? Ты же «русский», должен в этом разбираться, Хилель?

– Если я русский, то ты араб, – привычно огрызнулся Илья.

– Что делать будем, командир?– вдруг посерьезнел Гай.

– Ждать. Пошли на борт, будем просить вылет. Горючего под завязку, груз укреплен – можем вылетать хоть сейчас.

– Гостомель, Вышка, я борт ИсраДиэйчэл-5702. Борт проверен, к взлету готовы. Разрешите вылет, – быстро на английском проговорил Гай.

– Вылет задерживаем, – после паузы ответил украинский диспетчер. – КВС просим прибыть в офис отправки.

– Давай сходим, – предложил Гай. – Поторопим их. Ну правда, что мы здесь сидим? Глядишь, они еще и аэропорт бомбить начнут.

– Давай.

И они мелкой трусцой побежали под дождем в сторону светящихся окон.

Встретили их дежурный по грузовому аэропорту и какой-то мужик, очень похожий на израильтянина. Он и оказался израильтянином, да еще и послом в Украине.

Начав говорить по-английски и с ними, он извинился перед дежурным и перешел на иврит.

– Я сразу к делу. Начались военные действия между Россией и Украиной. Что происходит и кто виноват – будет ясно чуть позже, после официальных заявлений. Моя задача – передать вам некие документы государственной и служебной важности, а также вы должны забрать на борт часть посольских работников, вернее, их жен и детей.

– Как же мы их возьмем, если борт у нас грузовой? Сидя на полу полетят? – съязвил Хилель.

– Надо будет, значит, на полу. Важно вывезти их. Это приказ, майор Рожински.

И посмотрел почему-то на Гая тоже.

– Приказ? Я в армии больше не служу. Много лет. Мы – грузовик, господин посол, и вам это известно.

– Все я знаю, ребята. Надо. Я, пока ехал в аэропорт, говорил с вашим бывшим начальством. Сказали: вы сможете.

– Вообще-то вы обязаны говорить при мне по-английски, извините, что напоминаю. Я все-таки дежурный по аэропорту…

– Да-да, извините, – сказал посол и перешел на английский. – Так что делаем?

– Ну давай их сюда, а там решим.

Выйдя в небольшое лобби перед офисом, он увидел группу людей, человек двадцать. Это были в основном молодые женщины и маленькие дети. Были и подростки. Они были очень молчаливы, видно, что прилично напуганы.

Оглядев их, Хилель негромко спросил посла:

– Документы их где?

– Вот, – сказал посол и протянул папку.

Подойдя к людям, Хилель достаточно весело произнес на иврите и потом повторил на английском персонально для дежурного:

– Уважаемые дамы и господа! Разрешите вас пригласить на борт нашего замечательного судна, которое является частью государства Израиль, а значит, обладает таким же дипломатическим иммунитетом.

– Микола, ты микроавтобус дашь, чтобы они под дождем не гуляли?

– Запретить я не могу, машину дам. Сидите там и не высовывайтесь, добре?

– Договорились, дякую, пан дежурный.

Размещались в огромном чреве грузового боинга долго. Гай ходил между людьми, прикрепляя все, что может покатиться, оторваться и мешать при полете. Заветную папку Хилель спрятал в сейф, где всегда лежали пистолеты – его и Гая.
Они сидели в темной кабине вдвоем и слушали переговоры. Смотрели на летное поле, на рулежку, на большие светлые всполохи в небе где-то на расстоянии 8–10 километров. Они, летчики, прекрасно знали, что это. Это отрабатывали бомбардировщики по объектам, которые им было указано разбомбить в первую очередь.

– Знаешь, что я думаю? – медленно сказал Гай. – Они ведь продолжают расширять диаметр. А аэропорт этот – стратегический. Хилель, надо уходить.

– Надо, – ответил тот. – А как? Разрешения на взлет никто не даст. Ты же видишь – все стоят на земле.

– Мы не все. Я не хочу сгореть тут, на земле, непонятно за что и непонятно от кого.

– Вышка, Киев, я IsraDHL-5702, прошу разрешения на взлет.

– Взлет запрещаю, – мгновенно отозвался диспетчер.

Хилель молча встал, прошел в грузовой отсек и встал в проходе. Большинство людей спало, Гай включил обогрев, и их разморило от жары. Один из малышей, без переднего зуба, спросил у Хилеля:

– Ты капитан?

– Ну да.

– А когда мы полетим? Я еще ни разу не летал на твоем самолете. Он огромный и мне нравится.

– Он такой же по размеру, малыш, просто кресел нет. А вместо них, сам видишь, разные грузы.

– Да, я вижу. Давай только быстрее лети. Я к бабушке хочу в Рамат-Ган. Мы ее давно не видели.

Хилель вернулся в салон.

– Покурим? – спросил Гай.

Подойдя к двери, он увидел водителя грузового трапа.

– Слышишь, друг, давай отцепляйся. Мы двери драить будем – спать пора. И береги себя: русские скоро здесь будут.

Работяга, посмотрев вверх, сплюнул и сказал:

– Как придут, так и уйдут. Это наша земля. Нечего им тут делать.

– Ты береги себя, батя. Мало ли…

– Спасибо, сынки. Будем живы – не помрем.

Гай спросил:

– Ты же с ним на русском говоришь. А он украинец. И нападают сейчас русские. Как это может быть?

– Он, может, и не украинец. Русский. Жить хочет на Украине. Будет защищать ее.

– Понятно то, что непонятно ничего, – усмехнувшись, сказал Гай.

Хилель еще раз посмотрел на небо. Сполохи приближались.

– Пошли, Гай, задраивай дверь.

Вернувшись в кабину, Хилель сел в командирское кресло. Гай сел рядом.

– Может, в карты сыграем? – спросил он у Хилеля.

– Какие на х… карты, – пробормотал Хилель по-русски.

– Чего?

– Ничего… запускай двигатели. Порядок: первый четвертый, второй третий.

– Есть, – ответил Гай и быстро защелкал тумблерами.

– Двигатели запущены.

– Малый ход, идем к рулежке.

– Есть.

Медленно и тихо, при потушенных бортовых огнях, лайнер покатился по рулежке.

– Еще 500 метров – и взлетная. Одиннадцатая Кью. Она длинная, и мы по ней все время…

– Помню, – сквозь зубы прошипел Хилель.

Они встали у черты взлетной полосы, и он еще раз посмотрел через лобовое стекло на небо. Мокрый снег с дождем, ветер у земли и при взлете, под завязку нагруженный самолет в принципе не обещали обычного взлета. А как взлетать без прогноза и данных? Он посмотрел на приборы.

– Параметры в норме?

– Все ОК, командир. Борт к взлету готов.

Хилель еще раз зачем-то посмотрел на наушники, которые болтались на шее.

– Двигателям взлетный, рубеж 210, полоса 11 Q. Включить фары. Управление слева, контроль справа. Вперед.

– Выполняю, командир.

Лайнер, шурша мокрыми шасси, начал стремительно набирать скорость. Они неслись по взлетной, и по рации вдруг началось:

– Борт IsraDHL-5702, немедленно остановитесь. Я запрещаю движение по полосе. Я запрещаю взлет! Вы слышите, IsraDHL-5702? Немедленно тормозить!

Хилель вцепился в штурвал и боковым зрением смотрел на второго пилота.

– Скорость?

– Сто восемьдесят.

– Скорость?

– Сто девяносто пять.

Сбоку он видел множество машин из службы аэропорта, которые со всех концов летели к их слишком медленно разгоняющемуся самолету.

– Двести десять, командир. Принятие решения.

– Принимаю решение – взлетаем.

Скорость двести десять была немного маловата для отрыва, и самолет медленно пополз вверх после того, как Хилель потянул джойстик на себя.

С вышки по переговорной неслись ругательства, ор и снова ругательства.

– Вы нарушили все международные законы авиации! Вас лишат лицензии и будут судить на земле, – нервно прокричала рация.

– Я борт IsraDHL-5702, взлет совершил. Продолжаю набор высоты. Прошу курс на Варшаву.

Потом он помолчал и сказал совсем тихо:

– Ребята, я вижу их авиацию. Они все ближе. Скоро вас начнут бомбить.

И добавил по-русски:

– Прячьтесь сами и спрячьте остальных. Они бомбят все. Спасайтесь.

– Вас понял, борт IsraDHL-5702. Даю курс, – ответил диспетчер, потом помолчал и сказал:

– Осторожней там, ребята. Удачи вам, парни.

– И вам. Берегите себя и Украину.

Гай даже не просил перевести ему, о чем они говорили с диспетчером. Он как будто понял и молча смотрел перед собой на приборы.

Борт набирал высоту. Гай быстро вбил данные курса в компьютер и вопросительно посмотрел на Хилеля.

– Нет.

– Как скажешь.

За столько лет вместе в одном экипаже они понимали друг друга, как супруги: Гай, не спрашивая, спросил, включать ли автопилот. И также без вопроса получил ответ, что полетят вручную. Не тот случай, тем более что курс не был занесен заранее.

Набрав две тысячи метров, они вдруг услышали на корректном канале четкий приказ по-английски:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Борт IsraDHL-5702, курс на Варшаву. Классификационный номер…

Ему не дали продолжить:

– Военно-воздушные силы России. Мы предлагаем вам немедленно вернуться в порт вылета. Вы нарушаете воздушное пространство, закрытое для гражданских судов.

Хилель и Гай переглянулись.

И опять, не договариваясь с напарником, Хилель спокойно сказал в микрофон:

– Я не подчиняюсь приказам ВВС России. Продолжаю полет по заданному курсу.

– В таком случае мы будем вынуждены посадить вас принудительно, – проорала рация.

– Я не сяду, – еще раз спокойно ответил Хилель. – Не будете же вы стрелять по мирному, гражданскому судну?

– Идет спецоперация, ты, пилот долбаный, – уже не выдержал российский начальник. – Наша авиация работает в воздух. Тебя собьют и даже сажать не будут, – продолжала орать рация.

Хилель решительно выключил ее.

Гай, щелкнув пальцами, молча показал командиру сначала налево, потом направо.

Там, совсем близко, висели в воздухе два штурмовика Су с российскими флагами и буквой Z на бортах.

Пилоты одновременно слева и справа приблизились к боингу, и Хилель, несмотря на ночь и отвратительную погоду, увидел лицо пилота штурмовика. Тот показал указательным пальцем вниз. На языке пилотов всех стран: «Садись».

Хилель снова включил рацию.

– Борт IsraDHL-5702, приказываю немедленно лечь на обратный курс и следовать за мной. В случае отказа у меня есть приказ применить огонь на поражение.

Хилель молча показал Гаю жестом на правое крыло. Гай знал, что это означает. Это был боевой маневр израильских летчиков. Валиться на крыло и идти в штопор. Так делали, обманывая противника, когда тебя брал в кольцо превосходящий количеством самолетов враг. Потом высота резко набиралась, и ты оказывался в безопасности. Истребитель или штурмовик, конечно, опаснее, быстрее и маневреннее. Однако обмануть его было можно. Но – на военном транспортнике. И при прикрытии своих истребителей. А тут…

Нет своих, самолет тяжелый, гражданский и совсем не военный транспортник. И тем не менее Хилель решительно отклонил ручку управления, а Гай убрал обороты двигателей. А потом и вовсе выключил два из четырех. Борт взвыл и стремительно ухнул в воздушную яму. Он летел в черноту, отворачивая вправо. Запаса высоты не было, ведь они так и не успели набрать ее. Высотомер мелькал перед глазами. Оставалось чуть больше тысячи метров, и Хилель крикнул Гаю:

– Полная тяга! Двигателям полная тяга!

– Есть, командир, – Гай слаженно защелкал тумблерами.

Хилель тем временем добирал ручку управления и прижал ее до максимума и чуть влево. Самолет взвыл и пополз вверх.

Прошло всего несколько минут, а казалось, что вечность.

– Гай, сходи посмотри, что там с людьми и с грузом, – сказал командир и опять включил рацию.

Она включилась на полуслове.

…5702, слышите меня? Мы все равно обязаны выполнить приказ.

И он увидел уже четыре русских самолета, которые шли рядом.

Вернулся Гай.

– Ну как там они?

– Перепугались. Все валяется, но тем не менее. Наши люди. Сказал им: плохая погода, надо маневрировать. Успокоил.

Хилель открыл рацию и набрал экстренный канал.

– Внимание всем, кто меня слышит. Я борт IsraDHL-5702. Гражданский транспортный самолет. Принадлежность государства Израиль. Следую в Тель-Авив через Варшаву. Меня преследуют четыре самолета российских ВВС с их опознавательными знаками. Мы находимся в воздушном пространстве государства Украина. Мне был озвучен приказ немедленно посадить самолет. В случае неповиновения обещали расстрелять борт. Я прошу помощи у всех, кто в воздухе и на земле. Всем, кто меня слышит…

– Кончай дурить, немедленно иди на посадку, мы не шутим, – по второму каналу связи сказал один из российских пилотов. – Больше не предупреждаем.

– Ты бы представился, – чтобы потянуть время, ответил ему Гай.

– Полковник российских ВВС Мединцев.

– Майор израильских ВВС Гай Альмог. Рядом со мной полковник этих же ВВС Хейфец Хилель. Ребята, давайте договоримся. Мы тихо уйдем и никому не скажем.

Ответом послужила очередь из пушек, которая прошла не то чтобы рядом, но довольно близко.

Хилель несколько раз монотонно повторил в открытом эфире свое объявление. Два российских самолета встали на курс перед ним. Взяли в ножницы, поняли оба израильских пилота.

И вдруг в эфире раздалось:

– Я борт Грузинских авиалиний, командир корабля Кавладзе Сосо. Следую курсом на Хельсинки. Слышу тебя, IsraDHL-5702. Какая помощь нужна?

– Сбить меня хотят, батоно.

– Кто? Твои координаты?

– Даю.

– Я борт Арабских Эмиратов. Готов оказать помощь. Терпите крушение?

– Нас хотят обстрелять россияне. Мы всего лишь хотим уйти из зоны их бомбежки.

– Видишь меня, еврей? Я на встречном курсе. Сближаюсь до возможного и начинаю выполнять разворот.

– Я тебя почти догнал, IsraDHL-5702, – проговорил с грузинским акцентом по-английски командир Грузинских авиалиний.

– Я еще далеко, километров двенадцать, – отозвался араб из Эмиратов. – Держись, парень. Встанем хвост в хвост, три борта они сбивать не будут.

– Спасибо, парни… Я не знаю, что еще сказать.

– Спасибо на земле скажешь, потом.

– Вижу тебя, Израиль. Встал точно за тобой. Между нами три километра. Ближе не могу. Потоком от твоих двигателей может меня свалить.

– И я уже тут. Семь от израильского и три от тебя, Грузинские авиалинии.

Хилель взялся за второй канал связи.

– Полковник, слышишь меня? Нас трое. Мы медленнее и слабее. Убивать придется всех. Бога не боишься? Не бери грех на душу. Иди домой. Скажешь, не догнал до границы. Зачем это тебе?

– У меня приказ. Как ты не понимаешь? Не могу я.

– Людоед отдавал этот приказ. Людоед. Слушай, я же тоже военный летчик в прошлом. Мы же коллеги. Почти братья. Хоть и погоны разные были.

И Хилель добавил по-русски:

– Х…р с ними, с погонами, полковник, важно ведь остаться человеком, брат.

В рации возникла тяжелая пауза, потом прозвучал голос российского пилота:

– До границы с Польшей шесть километров. Мы снижаем скорость – вы увеличиваете. Все понял? Не сдавай меня.

– Понял тебя, полковник, – сказал израильский пилот и, переключившись на аварийный канал, сказал остальным бортам:

– Выжимаем максимум. До границы чуть-чуть.

– Удачи тебе, брат, – сказал он российскому пилоту.

Тот ничего не ответил, лишь показал поднятый вверх палец и, скомандовав, видимо, своим, резко отвернул самолет, они синхронно исчезли.

Хилель и Гай переглянулись. Комбинезоны от пота были мокры до трусов. Командир молча смотрел перед собой.

– Сходи проверь, как там наши пассажиры.

Гай встал и, проходя, молча похлопал его по плечу. Они всегда понимали друг друга без слов. Всегда.

Хилель выровнял самолет, включил автопилот и перед тем как выключить аварийный канал, откашлявшись, сказал:

– Спасибо вам, парни. И тебе, Сосо, и тебе, Ибрахим. Вы нам жизнь спасли. Надеюсь, когда-нибудь пересечемся.

– Выпьем чачи вместе?

– Обязательно.

– Я не пью, – после паузы отозвался араб.

– Тогда просто чаю или кофе.

– Заметано.

– Можем и сейчас кофе выпить, – заметил появившийся в кокпите Гай. – Вот я принес.

– Ребята, я пью этот кофе за ваше здоровье.

– Погоди, я себе налью, – отозвался грузин.

– И я, конечно, – проговорил пилот ОАЭ.

– Давайте, мужчины, лехаим!

– Гаги марджос! – ответил грузинский пилот.

Если бы люди в этот момент посмотрели в небо, то увидели бы трех белоснежных птиц. Они медленно разлетались, каждая по своему курсу. Каждая с флагом своей страны на борту. Такие разные в жизни и такие одинаковые в небе. Может быть, они никогда больше и не встретятся. А может, судьба сведет пилотов в курилке одного из международных аэропортов. Только они даже не узнают друг друга в лицо. Ведь они так и не увиделись. Знают только позывные друг друга. По которым, не задумываясь, спасали друг другу жизнь. Хилель так и не узнал имени и фамилии украинского авиадиспетчера, который напоследок пожелал ему удачи. И через четыре часа погиб под разрывом авиабомбы.

И полковник российский, который нарушил приказ и не стал их сбивать, тоже исчез в истории этой страшной и странной войны.

Все это случилось тогда. В ту страшную ночь 24 февраля 2022 года. В украинском небе. Над свободной Украиной.

Лев КЛОЦ