Тихий вечер в Нью-Йорке

В 1977 году я перебрался из Нью-Хейвена в Нью-Йорк и пошел смотреть квариру с видом на внутренний дворик на углу 33-й и 3-й авеню. В ту пору в Нью-Йорке еще водились таксисты туземного происхождения, забавно произносившие этот адрес с бруклинским акцентом («тёйти тёйд энд тёйд»). Квартира стоила 120 в месяц, но я обнаружил под холодильником дохлую крысу и снял хату напротив за 210. Вскоре на полу у меня поселились Комар и Меламид, которые однажды увидели в ней живую. Шило на мыло, подумал я.

Во вторник я добрался до метро на автобусе, где впервые за два года насладился толчеей, а потом доехал на поезде до 110-й улицы, на которой до сих пор живет наша с Лимоновым знакомая, выведенная им в «Эдичке» под псевдонимом Роксана. Его рано надоумили, что он попал в страну сутяжников, и поэтому все герои этой книги выступают под псевдонимами. Мы общались тогда, и я знал настоящие имена почти всех персонажей «Эдички», которого уже полгода перечитываю в электричке. Зимой я так зачитался, что не заметил прибытия на последнюю станцию, и пустой поезд чуть не увез меня в депо. Сейчас книга нравится мне гораздо больше, чем 40 лет назад.

В богадельне в тот день опять изменили правила: чтобы вывезти приятеля на улицу, мне пришлось заполнить анкету и сделать самому себе моментальный анализ на ковид. Слава богу, рядом его делала молодая латина, которая терпеливо объяснила мне этот мерзкий обряд.

Самоанализы делались в отдельной комнате, где на столе была большая коробка с наборами для них, а вокруг были навалены отходы. За нами никто не наблюдал. При желании из мусорной корзины можно было выудить чужой результат и предъявить охраннице на входе.

Так и я сделал. Шутка.

Мы поболтали с приятелем на улице, я вкатил его обратно, осмотрелся на Вест-Сайде, поездил в метро и поставил Нью-Йорку окончательный диагноз: он полудохлый. В 70-е он был опаснее, но живее. Я, впрочем, тоже.

На станциях метро я пригляделся к полиции и заключил, что ее оскопили. Ее рвались реформировать, переосмыслить и преобразить. И добились успеха.

Она именно такая, какой ее хотели видеть реформаторы. Я не увидел у нее ни азарта, ни агрессивности, ни страсти к погоне. И в первый раз проехал в Америке без билета.

Выходя на Пенн-стейшен из метро, я заметил свой автобус и прыгнул в него в последний момент, не купив перед этим в автомате билет. Правда, я уже заплатил в метро и имел право ехать бесплатно. Но не без автобусного билета, без которого раньше меня могли бы оштрафовать. Сейчас же страха перед контролерами больше не было, и я впервые почти за полвека безмятежно поехал зайцем. Так революция перековала и меня.

Началось с оскопления полиции, прозванного «эффект Фергюсона», продолжилось кампанией за ее «дефинансирование» и завершилось ее форменным отстрелом. До большинства демократов к данному моменту дошло не то, что дефинансирование правоохранителей ведет к неминуемому скачку преступности, это ежу понятно, но не колышет большинство демократов лично, а то, что дефинансирование грозит им проигрышем на выборах в ноябре этого года.

Этот почин никогда не пользовался популярностью у большинства американцев, и они не расположены награждать своими голосами партию, одна из фракций которой призывает дефинансировать – а на самом деле расформировать – полицию. Причем это не какая-то второстепенная фракция, не обладающая серьезным влиянием в Демпартии, подчеркивает пригожий консерватор Гай Бенсон. Это отцы самых демократических городов страны, экспериментирующие с разными вариантами дефинансирования, все из которых неизбежно ведут к катастрофическим результатам.

Рука об руку с ними идут десятки прогрессивных генпрокуроров, избранных по всей Америке с 2015 года с помощью валютного спекулянта Джорджа Сороса и других денежных мешков вроде Пэтти Куиллин, жены Рида Хейстингса, главы «Нетфликса». Ужас в том, что некоторые из этих прокуроров были уже переизбраны на новый срок, а движения за отзыв других выдохлись.

Администрация Байдена с возмущением отрицает, что нынешний президент выступал за дефинансирование полиции, и напоминает, что в 1990-х он поддержал клинтоновский закон об усилении борьбы с преступностью, который справедливо называют «драконовским», а его напарница Камала Харрис в бытность калифорнийскими прокурором была известна своей жесткостью. Но оба отказались от прежних взглядов в ходе предвыборной кампании, чтобы потрафить радикальному крылу Демпартии, и хотя Байден, например, прямо не призывал к дефинансированию полиции, он ратовал за перевод части ее бюджета на социальные нужды, то есть за одну из моделей ее дефинансирования, пропагандирующихся революционерами.

Камала же призывала жертвовать деньги Миннесотскому фонду свободы, который летом 2020 года вносил залог за освобождение тамошних мародеров. Как гласил ее твит от 1 июня незабвенного 2020-го: «По мере возможности скиньтесь на MNFreedomFund, чтобы помочь внести залог за тех, кто протестует на улицах Миннесоты».

Как и следовало ожидать, фонд, который пропагандировала Камала, освобождал не только мирных демонстрантов. Например, 11 августа 2020 года он внес залог в полторы тысячи долларов за 48-летнего Джорджа Ховарда, арестованного за домашнее насилие. 29 августа Ховард был арестован за убийство 38-летнего Луиса Дамиана Мартинеса Ортиса, с которым он повздорил на автостраде Интерстейт 94 в Миннеаполисе.

Видеозапись инцидента запечатлела, как Ортис выходит из своего голубого БМВ и приближается к белому «Вольво» Ховарда, который стреляет в него и уносится прочь. Убийце, кстати, нельзя было иметь оружие в связи со старыми судимостями.

Опасаясь возмездия избирателей, многие демократы сейчас сменили пластинку и помалкивают до лучших времен про дефинансирование. Я сказал «до лучших времен» не просто так: левые никогда не останавливаются надолго. Иногда они делают рывок и, например, за последние два года сумели сделать антибелый расизм господствующей американской идеологией. Иногда они берут передышку. Правда, не все.

Исключение сейчас составляет конгрессвумен из Миссури демократка Кори Буш, член «Взвода», как называют могучую кучку цветных левачек в палате представителей. Буш (не родственница) мужественно отказывается отложить пока призывы к «дефинансированию полиции», несмотря на нажим со стороны более слабонервных демократов, которые боятся политических последствий этих призывов на фоне криминального цунами, накатившего на синие города Америки. Слабонервные помнят, как призывы оставить полицию на мели почти уже отдали палату республиканцам на выборах 2020 года.

Буш доказывает коллегам по партии, что демократы просто плохо объясняли в прошлый раз избирателям, какие преимущества может принести дефинансирование полиции, в частности, переброску высвободившихся денег на социалку. Идея в том, что городская беднота предпочтет более щедрый велфер обузданию ежевечерней канонады в своих микрорайонах.

Опросы, впрочем, показывают, что подавляющее большинство американцев настроены против дефинансирования и за увеличение полицейских патрулей.

В Лос-Анджелесе бюджет полиции сократили на 150 миллионов, в Нью-Йорке – чуть ли не на миллиард. Последствия нью-йоркского дефинансирования я наблюдал вечером в прошлый вторник.

Конгрессвумен Буш, возможно, смотрит на дефинансирование без трепета по той причине, что ходит с охраной, которую оплачивает не из своего кармана, а из нашего. Об охране, возможно, начали мечтать во вторник пассажиры моего вагона, когда их стал обходить с картонным стаканчиком бездомный попрошайка с густой шевелюрой черных волос. К счастью, бомж, видимо, проходил школу бродяжничества еще при Джулиани, ибо был умеренно назойлив: когда ему отказывали, он не распускал руки, не вопил и не плевался, а с недовольным видом переходил к следующему пассажиру.

Как Путин в Байдене, вечерние путешественники почуяли в нашем бомже внутреннюю слабость и отшивали его все решительнее. Наряд полиции в наш вагон так и не заглянул. Я понимаю полицейских: за прошлый год 73 из них были убиты при исполнении. Столько чинов полиция США не теряла почти три десятилетия. В январе в одном Нью-Йорке пулю получили 30 полицейских, семь из которых не выжили.

Владимир КОЗЛОВСКИЙ