Обзор DVD Выпуск 290

На персидском языке с убирающимися английскими субтитрами.

Where is the Friend’s House? («Где дом друга?», 1987).

And Life Goes On («И жизнь продолжается», 1992).

Through the Olive Trees («Сквозь оливы», 1994).

Аббас Киаростами (1940–2016) с раннего детства увлекался живописью и еще школьником принимал участие в серьезных выставках.  

Окончив школу, он поступил на факультет изящных искусcтв Тегеранского университета, где занимался дизайном (тем, что в былые времена в Союзе называли промграфикой): плакатами, рекламными листовками, книжной графикой. Потом стал снимать – очень успешно – рекламные ролики. За четыре года, 1962–1966, Киаростами сделал для иранского телевидения больше полутора сотен таких роликов.

От роликов полшага до игровых короткометражек. В 1970 году Киаростами снял первую короткометражку «Хлеб и аллея» (Bread and Alley) про мальчика, которого послали за хлебом, но на пути домой ему преградил дорогу злой и голодный пес. Пройти мальчик смог, только ублажив пса куском хлеба. Пес, однако, не заинтересовался йогуртом, которым готов был поделиться другой мальчик.

С этого десятиминутного фильма началась кинокарьера Аббаса Киаростами.

За ним последовали другие короткометражки: «Перерыв» (Breaktime, 1972), «Опыт» (The Experience, 1973), «Путешественник» (The Traveler, 1974). В 1977 году Киаростами начал работу над своей первой полнометражной картиной «Рапорт» (Report, 1977). После нее потребовалось еще десять лет, шесть игровых короткометражных и два документальных фильма, чтобы Киаростами получил возможность снять свою следующую игровую полнометражную картину. Картина называлась «Где дом друга?». Она открыла Киаростами дорогу в большое кино.

(В скобках замечу, что, уже став мэтром, обладателем каннской «Золотой пальмовой ветви», Киаростами не отказывался и от короткометражек: игровых и документальных, шестнадцатиминутных, восьмиминутных, шестиминутных).

«Где дом друга?» – очень простой фильм. Мальчик Ахмед, взявшись за уроки, обнаруживает, что случайно принес из школы тетрадку Мохаммеда Реза, своего соседа по парте. Сегодня в школе учитель выговаривал Мохаммеду Резе, который сделал предыдущую домашнюю работу не в тетрадке, а на отдельном листке. Выговаривал и грозил исключить его из школы, если это повторится.

Ахмед знает, что он должен обязательно отнести тетрадку, и пытается объяснить это матери, но она как будто слышит и не слышит слова, которые произносит Ахмед: у нее полно забот по хозяйству, маленький ребенок. «Иди делать уроки, а потом пойдешь гулять». Наверное, она произносит эти слова каждый день, и для нее сегодняшний день ничем не отличается от других.

Но Ахмед понимает, что тетрадка обязательно должна попасть к другу, и отправляется к Мохаммеду Резе в соседнюю деревню.

Путь неблизкий. К тому же Ахмед не знает, в каком именно доме живет Мохаммед Реза.

И пока Ахмед ищет дом, встречает разных людей, мы разглядываем жилища и самих обитателей этой горной деревушки, узнаем множество «простых вещей», мы слышим их разговоры, пытаемся понять, как устроен их быт.

Мы видим женщину, сидящую на корточках перед каким-то металлическим тазом. Она стирает белье. Мальчик расположился на полу (покрытом истертым ковром), разложил свои тетради и, согнувшись пополам, поджав под себя ноги, делает уроки.

Кажется, что мы перенеслись на сотню лет в прошлое.

Грязные стены с давно осыпавшейся штукатуркой, ботинки со стоптанными задниками – их сбрасывают, входя в дом, и всовывают в них ноги, выходя на улицу.

Фильм, повторяю, очень простой, но, если вы попробуете пересказать его, вы скоро заметите, что в вашем пересказе, даже очень подробном, чего-то не хватает. И не хватает как раз того, что делает эту ленту отличной от множества морализаторских фильмов о детях и для детей.

За 35 лет, прошедших после появления этой ленты, возникли различные ее толкования. Например, что простота этой картины обманчива, что вовсе не о мальчике из деревни Кокер задуман этот фильм. Что задуман он как притча о Дружбе и Верности, о чувстве Долга. Все с большой буквы.

Мне кажется, что лента Киаростами не задумывалась как притча. Здесь нет ничего абстрактного, ничего метафорического, нет никаких претензий на универсальность. Режиссер хочет просто как можно точнее нарисовать характеры своих героев, совершающих те или иные поступки. Но именно точность портретов и характеров и делает произведение универсальным.

Можно вспомнить тут слова Льва Толстого о Достоевском (из письма к Страхову): «Вы говорите, что Достоевский описывал себя в своих героях, воображая, что все люди таковы. И что ж! Результат тот, что даже в этих исключительных лицах не только мы, родственные ему люди, но иностранцы узнают себя, свою душу. Чем глубже зачерпнуть, тем общее всем, знакомее и роднее».

О том же говорит Александр Гладков, рассуждая в своей книге «Встречи с Пастернаком» о «высокой поэтичности, в которой не сравнения и уподобления метафорического порядка придают значительность простому и скромному пейзажу, а он сам собой как бы углублен до просторного образа, не переставая быть тем, что он есть, то есть точно выписанной картинкой природы».

(Я надеюсь, читатели не подумают, что я сравниваю Киаростами с Пастернаком или с Достоевским, просто на примере гигантов все крупнее и заметнее).

Можно сказать иначе: «Где дом друга?» – фильм многослойный, и сюжетом он не исчерпывается. Сюжет – это первый слой. Дальше, в зависимости от контакта режиссера со зрителем, в зависимости от жизненного опыта зрителя, его развития и многих других факторов, зритель может обнаружить еще один, два, три, двадцать, если хотите, слоев. Поэтому, пересматривая хорошие фильмы, перечитывая хорошие книги, вы открываете в них то, чего раньше не замечали. «Как же я мог этого не видеть? Это очевидно», – думаете вы. Но нередко бывает, что очевидное для вас, когда вам стукнуло пятьдесят, было вовсе не очевидно для вас тридцать лет назад, когда вы впервые читали эту книгу или смотрели этот фильм.

***

21 июня 1990 года в Иране произошло мощное землетрясение – 7,4 балла по шкале Рихтера. Погибло 50 тысяч человек, из них 20 тысяч – дети. Больше всего пострадал Северный Иран, тот район, где Киаростами снимал свою картину «Где дом друга?».

Вместе с одиннадцатилетним сыном Бахманом режиссер отправился на машине в Кокер, чтобы узнать о судьбе детей, снимавшихся в его фильме. Так возник второй фильм трилогии – «И жизнь продолжается». Он снят в любимой Аббасом Киаростами псевдодокументальной манере. И режиссера, и его сына играют актеры, и они повторяют маршрут, по которому ехал Киаростами со своим сыном вскоре после землетрясения. Тот, кто не знает режиссера в лицо, вполне может предположить, что это и есть Киаростами, который действительно пытается добраться до деревни Кокер. Впрочем, большой ошибки тут не будет, потому что в фильме действительно все настоящее: и бесконечные пробки на дорогах, и руины, снятые из окна движущегося (или стоящего в пробке) автомобиля.

Какое, в самом деле, имеет значение для зрителей, сам ли это режиссер едет с сыном или это актеры, играющие Аббаса Киаростами и его сына Бахмана (которые, как почти всегда у Киаростами, вовсе не профессиональные актеры).

Мaсштаб разрушений поражает. За окном – руины, руины, руины. Руины, которые можно назвать руинами городов, поселков, деревень – там кое-где бродят люди, вероятно, выискивая уцелевший домашний скарб, – и руины, в которых не сохранилось никаких признаков человеческого жилья. На дорогах невообразимые пробки, некоторые дороги разрушены, какие-то перекрыты. Проехать к деревне по знакомым дорогам невозможно. Но все же кружным путем, cделав большой крюк, они добираются до Кокера.

Режиссер расспрашивает о героях своего фильма, слушает истории знакомых и незнакомых обитателей деревни. И эти рассказы становятся центральным событием картины. Кокер – небольшая деревня, и чуть ли не каждый может рассказать вам о десятках погибших родственников, знакомых, соседей.

В центре фильма, а может быть, и всей трилогии, – разговор с молодоженами, сыгравшими свадьбу на другой день после землетрясения. В обеих семьях много погибших. Молодые люди помнят о них, а жизнь должна продолжаться.

***

Картина «Сквозь оливы» завершает кокеровскую трилогию. Как и большинство фильмов Киаростами, она не очень-то поддается пересказу. Некий режиссер снимает ленту под названием «Жизнь и ничего больше». Режиссера играет известный экономист Мохаммад Ал Кешавартз. Некоторые персонажи играют сами себя. С кем-то из них мы уже встречались в Кокере. Фильм снят в той же псевдодокументальной манере, что и предыдущая кокеровская картина.

В ленте «Сквозь оливы» нет никакого штукарства, но зритель никогда не может быть уверен, что перед ним реальная, вот сейчас происходящая сценка, снятая оператором-документалистом, или сценка, разыгранная актерами (которые, хочу повторить, совсем не профессиональные актеры).

Тут как бы нет той сюжетной линейности, и чеховское ружье, висящее в первом акте на стене для того, чтобы выстрелить в третьем акте, стреляет уже своим появлением на экране. Оно не должно стрелять – оно уже выстрелило.

В фильме, который снимает режиссер, судя по всему (мы можем говорить об этой ленте только в сослагательном наклонении), его больше интересуют взаимоотношения молодых людей Хусейна и Тахерех. Так их героев зовут в фильме «Жизнь и ничего больше», так же их зовут и за границами съемочной площадки, то есть как персонажей фильма «Сквозь оливы». Но так же их зовут в жизни. Так что сказать о какой-то сцене с полной уверенностью, из какого она фильма – из того, который снимает Киаростами, из того, который снимает безымянный режиссер (что при этом тоже, понятно, фильм Киаростами), или перед нами документальные кадры, подсмотренные режиссером и пойманные оператором. В жизни за пределами картины Хусейн давно влюблен в Тахерех и уговаривает ее выйти за него замуж. Девушка – учащаяся лучшей здешней школы, Хусейн – каменщик. Родители Тахерех погибли во время землетрясения, она живет с бабушкой. Предложением Хусейна бабушка была оскорблена: каменщик, который не умеет читать и писать! Но, не обращая внимания на неприязнь бабушки и видимое безразличие Тахерех, Хусейн продолжает при всякой возможности повторять девушке, как он любит ее и как счастливы они будут вместе.

Фильм заканчивается такой сценой: Тахерех идет через рощу по тропинке, которая заползает на холм. В руках у нее горшок с цветком. Хусейн, то следуя за ней в полушаге от нее, то догоняя и заглядывая в лицо, не останавливаясь говорит о доме, который он купит, когда заработает денег, о своей любви к ней. «Ну ответь мне, ну скажи что-нибудь», – повторяет он, но девушка молчит. Тропинка теперь сбегает вниз с холма, и, когда молодые уходят на достаточное расстояние, на тропинке появляется режиссер. Он, оказывается, шел за ними. Молодые люди не видят его, а он смотрит на них, уже идущих по дорожке, зигзагами прорезающей оливковую рощу. И у нас невольно возникает вопрос, реальность ли это: мольбы Хусейна, абсолютная холодность Тахерех, этот цветок в ее руках, реальность или это сцена из фильма, который снимает режиссер.

Все, происходящее перед нашими глазами, многовариантно.

***

Все три фильма прекрасно отреставрированы.

Среди дополнительных материалов вы найдете документальный фильм «Аббас Киаростами: правда и сон» (1994), полнометражный документальный фильм Киаростами «Домашнее задание» (1989), интервью с сыном режиссера и множество других материалов, видеозапись беседы Киаростами с Питером Скарлетом, составителем фестивальных программ (в Абу-Даби, в Сан-Франциско, в Нью-Йорке).

Taste of Cherry. A film by Abbas Kiarostami. Blu-Ray. 1997. The Criterion Collection. («Вкус вишни». Режиссер – Аббас Киаростами).

На персидском языке с убирающимися английскими субтитрами.

Киаростами никогда не помышлял три фильма, снятые в деревне Кокер и вокруг нее, объединять в трилогию. Трилогией их окрестили кинокритики, журналисты. Сам режиссер говорил о другой трилогии: «И жизнь продолжается», «Сквозь оливы» и «Вкус вишни».

Очевидно, объединить «Где дом друга?», «И жизнь продолжается» и «Сквозь оливы» можно только по географическому признаку. Картины «И жизнь продолжается» и «Сквозь оливы» сняты в иной стилистике, но главное их отличие в том, что первая снята до катастрофического землетрясения 1990 года, а два других фильма – сразу после. Жизнь продолжается. Что бы ни случилось, жизнь продолжается. Об этом ленты «Жизнь продолжается» и «Сквозь оливы».

Но жизнь продолжается, если мы готовы ее продолжать. Несмотря на утраты, на боль, экзистенциальное одиночество. Об этом размышляет Киаростами, об этом его картина «Вкус вишни».

«Вкус вишни» по жанру – road movie. Мы все время движемся с героем фильма, которого, как мы узнаем позже, зовут Бади. Его «лендровер» медленно едет мимо толпы мастеровых, предлагающих свои руки: что-то починить или построить. Им нужна работа, и Бади внимательно рассматривает их. Окно автомобиля открыто, и, когда Бади совсем сбавляет скорость, его спрашивают: «Вам нужен работник?» Несомненно, ему кто-то нужен, но, видимо, он не находит подходящего человека. Покружив по окраине, Бади выезжает из города. Он колесит по горным дорогам, высматривает тех, кто мог бы ему помочь – засыпать его могилу. Он останавливает юного солдата-курда. Сегодня ночью Бади собирается покончить с собой, он предлагает солдату прийти сюда, вот на это место, в 6 часов утра (солдатские казармы недалеко), убедиться, что он мертв, и после этого засыпать его и завалить камнями, которых здесь полно, искать не придется. Бади предлагает за это солидные деньги.

Юный солдат, совсем еще мальчик, слушает Бади с тоской на лице, будто он в школе стоит у доски, а урока не знает, и сейчас учитель будет тянуть из него жилы. В конце концов он и поступает как школьник: Бади на миг упускает его из вида – и он сбегает.

Семинарист-афганец от предложения отказывается: самоубийство – большой грех.

Наконец Бади находит человека: пожилой таксидермист по имени Азери соглашается помочь. Ему нужны деньги на лечение больного сына. Азери обещает засыпать могилу, если утром найдет его мертвым, он не расспрашивает Бади о причинах, побуждающих его прекратить жизнь, но рассказывает ему свою историю. Когда-то он тоже пытался покончить с собой, и удержал его в последний момент вкус вишни, которую он сорвал с дерева. Было жалко с этим вкусом расставаться.

Мы не знаем, чем заканчивается история Бади: он залезает в могилу, но принимает он заготовленную горсть таблеток или его останавливает что-то, с чем он не может расстаться? Вкус вишни?

Реальность многовариантна.

Многовариантна, и последние минуты фильма напоминают нам об этом. Мы видим снятую, похоже, старинной кассетной видеокамерой мутную картинку съемочной группы, работающей с Киаростами над этим фильмом.

Что бы это значило? Напоминание, что перед нами не реальность, а ее отражение? Мол, не тревожьтесь о герое, он сейчас, наверное, дома сидит и чай пьет. Впрочем, может быть и нет. Все многовариантно.

Картина «Вкус вишни» была удостоена «Золотой пальмовой ветви» – высшего приза Каннского кинофестиваля.

***

Фильм прекрасно отреставрирован. На диске вы найдете множество дополнительных материалов.

Михаил ЛЕМХИН