Кто заказал Ефремова?

Ад пуст – все бесы здесь.

Уильям Шекспир

Спектакль, достойный шекспировских страстей. И мы, зрители, участвуем в этой пошлой трагедии.

А что же народ? Народ требует зрелищ…

Извольте…

С самых первых дней этой ужасающей истории слишком много возникло вопросов, юридических и гражданских, на которые до сих пор нет ответов.

Назидательно-показательное расследование проведено в немыслимо короткий срок, без экспертиз, без всякой доказательной базы вины М.О. Ефремова.

Видеоизображений с 22 (!) профессиональных видеокамер, установленных при выезде на Садовое кольцо с места аварии, кроме одной мутной записи, нет.

Нет ни одного кадра, где он выходит с водительского места.

«Доказательство Добровинского» – это монтаж. Видео момента аварии вырезано.

Нет видео с камер, где зафиксирован джип в моменты движения, столкновения, аварии и, наконец, выхода водителя.

Отпечатки пальцев на руле вообще отсутствуют. Сравнительного анализа крови никто не делал.

След от удавки на шее обвиняемого вообще никто не берет в расчет (а эти снимки уже давно ушли в сеть).

Судья Абрамова отклоняет ходатайства адвоката провести дополнительные экспертизы. Показания самых важных свидетелей защиты судьей не принимаются. Приводятся свидетели обвинения – соучастники подставы. В прессу постоянно попадают конфиденциальные сведения. По федеральным каналам и в прессе происходит травля.

До сих пор нет ни одного серьезного доказательства вины.

Записи «очевидцев» показывают неумело смонтированные эпизоды, облетевшие весь интернет: вот он на клумбе, в неадекватном состоянии, накачанный наркотическими веществами, подошел к месту трагедии.

Вопрос к Ефремову: «Вы пили?» – «Да».

Возникает вопрос: как человек, принявший адскую смесь из алкоголя, наркотиков и снотворного, смог бы ровно проехать хоть сотню метров за рулем?

По российскому и любому другому законодательству, все сомнения и противоречащие обвинению факты должны истолковываться в пользу обвиняемого.

«Он признал свою вину».

Но признание не является доказательством вины, и существует презумпция невиновности: человек не должен доказывать свою невиновность.

И признал он вину только потому, что очень порядочный человек.

Его раскаяние – это не спектакль, как многие восприняли, не поза и не игра. Он ничего для себя не выгадывает и не ищет сочувствия или жалости.

Он исповедуется перед всеми и перед каждым из нас – и исповедуется абсолютно искренне. Это исповедь благороднейшего и чистейшего человека, который не мог смириться с тем, что узнал, что человек погиб из-за него. А как узнал? Да ему об этом сказали. Все просто.

И вот – последний акт действа…

Вынесен приговор – восемь лет колонии общего режима и 800 тысяч «пострадавшим».

А кто «пострадавшие»?

Это «убиенные горем родственники», которые не могут никак определиться с годом рождения погибшего и с подставной женой бегут на каналы, чтобы по отрепетированному сценарию прочесть и сыграть свою роль, подсчитывая размер гонорара за устроенное каналом шоу, а теперь поехали на озеро Комо отдохнуть, так как немного устали от съемок этого фальшивого спектакля.

А дети Михаила Олеговича не могут из дома выйти и в школу пойти, где их травят не хуже, чем на центральных каналах: «Как вам живется с папой-убийцей?»

Я не помню такого резонанса, когда дети очень высокопоставленных чиновников садились пьяными и обкуренными в ноль за руль, приводя к трагедии на дороге. Их отмывали быстро, без пыли и шума. Потому что их никто не знает, кроме узкого избранного порочного круга. Кто из них сидел? Где эти громкие дела мажоров? Кто из них извинялся? Кто мучал себя раскаянием? Они сразу же садились за руль в таком же невменяемом состоянии с новыми правами, которые им лично заносили домой.

Но сейчас – не о них… это к слову.

А Михаил Олегович не просит помилования или снисхождения – он просит наказать его, если виновен.

Он раскаивается в том, чего не совершал, и просит покарать его, только честно. Просит только, чтобы были беспристрастное расследование и честный суд.

А что думают коллеги по цеху? И где прославленный театр «Современник»? Почему они трусливо отмалчиваются?

Ведь была бы жива Галина Борисовна Волчек, она бы первая встала на его защиту.

Как они, которые с Ефремовым работали, снимались, гуляли, пили, праздновали, могут топить его в беде?

А где эти режиссеры и продюсеры, которые готовы были ему платить высокие гонорары за его появление в фильмах, потому что участие Михаила даже в небольшом эпизоде – это гарантия успеха и сбитая касса?

До таланта Ефремова многим его коллегам далеко, но, как оказалось, и быть человеком Ефремовым дано не каждому, ибо он совершил больше благих дел на земле, чем ими сыграно ролей.

Итак, грязное заказное позорное судилище состоялось, и мы стали невольными свидетелями этого акта.

Чуда не случилось, да мы и не ждали.

Власть имущие не побоялись взять грех на душу, потому что страх перед сильными мира сего у них сильнее.

Они не учли главного: история повторяется, и с ними расправятся так же, как они расправились с Ефремовым.

Мне очень жаль. Трагедия Ефремова – это наша трагедия.

И только одно, что может меня утешить в этой грязной, несправедливой и мерзкой истории, – что оттуда, куда отправят Ефремова, все-таки возвращаются.

И мы его будем ждать.

Laura KOBILER