Хватит детям и внукам

Итак, 6 453 255 израильтян, допущенных к процессу, должны были 2 марта выбрать из 29 избирательных списков, некоторые из которых являются настолько эфемерными, что преодоление ими процентного барьера должно было бы вызвать всеобщее изумление. Однако третий подход к избирательным урнам за последние одиннадцать месяцев сделал свое дело, и никто, кажется, уже и не задумывался, есть ли во всем этом смысл. Не нами, как говорится, заведено, не нам и менять. И только те партии, чье пребывание у власти могло быть поставлено под вопрос незрячей рукой закона больших чисел или нелепыми, по мнению вождей, случайностями, заставляет их штабы беспокоиться и до самого закрытия участков рассылать сообщения, подобные тем, что из последних сил выстукивает радист тонущего корабля: спасите наши души! Все на выборы! Не верьте вранью! Коронавирус не страшен! Вы не заразитесь на участке! Не верьте слухам! И так далее.

К вечеру кажется уже, что напряжение настолько велико, что не понять, будем ли мы все живы завтра. Но опыт показывает, что завтра ничего страшного не произойдет, солнце взойдет вовремя и вчерашние непримиримые соперники не будут устраивать засады на конкурентов и подвергать тех, кого удастся пленить, бичующей критике, шельмованию и пригвождению к позорному столбу. Нет, прошедшие в кнессет будут какое-то время вместе проводить в парламентских бдениях, хоть и на разных, так сказать, скамьях, ну, а про не прошедших и говорить нечего.

Не надо думать, что эта незлопамятность, это свойство забывать что-то характерно исключительно для народных представителей. Мы, конечно, должны помнить, что таковые являются воистину венцом творения природы, что над ними натура работала исключительно вдохновенно, потому они и получились столь совершенными. Но надо признать, что даже обычные представители человечества, глядя на экран кино, не фиксируют в памяти каждый кадр, из коих состоит, как кажется, непрерывное развитие действия. Но если хоть в чем-то они почувствуют фальшь, то, поверьте, разговорам не будет конца. Парламентарии же до следующего электорального цикла начисто забудут о том, какими эпитетами они характеризовали друг друга, в каких грехах друг друга обвиняли и чего один другому желал. Все затмит то, к чему они стремились.

Внимательный читатель знает, что деление на социальные группы в израильском обществе достаточно специфично, а потому и политические партии, коим назначено блюсти интересы групп, больше напоминают логистические компании. Наверное, лет через сколько-нибудь различия, обретенные в галуте и связанные с влиянием окружавших этносов, в достаточной степени нивелируются, но до тех пор эти различия будут сопровождаться требованиями, для удовлетворения которых и будут служить парламентские партии.

Деньги, как известно, ниоткуда не появляются. Также известно, что бюджет не резиновый. Исходя из этих двух аксиом, парламентские партии занимаются моделированием процесса перемещения наличных ресурсов между сообщающимися сосудами. Процесс этот постепенный, и терпения для нахождения устраивающего всех приращения зачастую просто не хватает, что и приводит, как правило, к досрочным выборам. Таким образом, сам факт преждевременной кончины очередного кабинета не является в Израиле чем-то из ряда вон выходящим, но вот чтобы три раза за год – такого еще не бывало.

Что же делать? Такой вопрос задают друг другу и рядовые граждане, и политики. Утверждают, что дело не в израильской специфике, а в общей деградации демократии. С одной стороны, мол, для управления государством в наше время недостаточно наличия простого здравого смысла, как это было во времена зарождения современной демократии. С другой, дескать, высокие требования к уровню образованности управленцев вызвали появление целого класса, представители которого, меняясь друг с другом, всю свою жизнь заняты в сфере руководства. А это, как ни крути, оказывает на них не вполне благоприятное влияние, следствием которого становится пресловутая оторванность от народа.

Против такой констатации возразить почти ничего нельзя. Явление это наблюдается повсеместно, и как с ним бороться, пока неясно. Высказывается мнение, что мир, по крайней мере развитый Запад, переживает ныне переломный период. Он связан с тем, что технологии уже теперь в состоянии обеспечивать все возрастающий уровень жизни, удовлетворяя растущие, по выражению марксистов, потребности человека. Это должно привести к более или менее устойчивому функционированию общества, не отягощенного более непримиримыми противоречиями вроде конфликта общественного характера производства и частного характера потребления. Противоречия будут возникать другого рода – по вопросу, например, отношения к проблеме гендерной самоидентификации людей и возникающих отсюда социальных феноменов.

Но даже если это и так, то что отсюда следует? А следует вот что. Пока никто еще не поставил под сомнение общий принцип демократии – выборность власти. Но что произойдет после реализации описанных выше изменений? Что может предложить кандидат на управляющий пост избирателям? Мир народам? Хлеб голодным? Заводы рабочим, землю крестьянам? Это уже неактуально. Эти вопросы так или иначе решены или решаются. Остается обещать то, чего хочет избиратель. А чего он хочет в отсутствие дефицита средств существования, вы знаете сами. После хлеба, грубо говоря, хочется зрелищ.

Здесь мы выходим на зыбкую почву, по которой еще до сих пор нет-нет да и ступает нога фантаста, хорошо еще, если не интернет-писателя, живописующего в тысячный раз страдания или триумф очередного «попаданца». И стало быть, на этом следует остановиться. Собственно говоря, у нынешней демократии есть достаточно регулирующих механизмов, задействуя которые в оптимальном сочетании, можно добиться ее стабильного функционирования. И если они где-то в какой-то момент отказывают, то это признак не ущербности механизма, а небрежности пользователя.

Как правило, выборы последних десятилетий почти повсеместно характеризуются низкой явкой, что во многих случаях делает результат неожиданным из-за того, что цена одного голоса становится слишком высокой и незначительные отклонения от обоснованного ожидаемого количества ведут к разносу всей системы.

На этот раз есть основания ожидать, что явка на выборах в кнессет будет достаточно высокой. Возможно, израильский избиратель проснулся от многолетней спячки, когда предвыборное шаманство политтехнологов заранее приучало его к мысли, что, кого ни выбирай, получишь такое правительство, в котором для существования коалиции все ее члены будут принуждены к взаимным не уступкам даже, а услугам. Что голосование за правых приводит к левой политике нового правительства, и наоборот. Ну, и так далее.

И наконец, еще один момент. Сложившийся и консолидировавшийся класс управленцев высшего звена, о чем мы уже упоминали, настолько свыкся с тем, что из обоймы вылететь невозможно, что вместо конкуренции и разумного соперничества общество сплошь и рядом обнаруживает образование во властных структурах своеобразных конкреций, где срослись, если можно так выразиться, элементы всех ветвей власти в самых причудливых конфигурациях. Это может быть вызвано и невинными причинами, увлечением совместной игрой в карты, например, но когда никем не выбираемые, а назначаемые сверху чиновники объединяются по интересам, не совпадающим с тем, чего от них ожидают, то это может привести к чему угодно. И здесь лучший лекарь – активность граждан.

Эк его понесло, скажет кто-то об авторе. Да, нафантазировал. Но если об этом думать, говорить, то и действовать придется. И тогда окажется, что у старой доброй демократии еще не выработан ресурс. И его хватит не только на наш с вами век, но и для наших детей и внуков.

Сергей ВОСКОВСКИЙ