К вопросу о языкознании

В сезоны политических обострений может произойти все, что угодно. Появление новых теорий, новых партий, новых движений и даже фронтов. Пусть все это ненадолго, лишь до тех пор, пока обострение тем или иным образом сгладится или вообще сойдет на нет и останутся только следы в виде газетных статей, брошюр, лозунгов и терминов. Кое-что из этого набора забывается сразу, что-то еще долго вспоминается по тем или иным поводам.

К предстоящим в России президентским выборам выброшен, как сказали бы в первые годы советской власти, лозунг не лозунг, определение не определение, а, скорее, что-то наподобие мантры, которая должна не только емко характеризовать нынешнее состояние государства Российского, но и подталкивать внимающего ей на сравнительно легкое прогнозирование: «Россия сосредотачивается». Я не буду здесь разбирать саму статью, озаглавленную именно так, мне хотелось бы поговорить о вопросах, так сказать, языкознания.

В свое время, благодаря одной из песен Бутусова, большинство россиян точно знали, на каком языке изъяснялся Ален Делон. Там так и было: «Ален Делон говорит по-французски». Собственно говоря, как будто и удивляться здесь нечему – раз ты француз, то и говоришь на соответствующем языке. Впрочем, не все так однозначно.

Вот вопрос: на каком языке Горчаков Александр Михайлович, видный российский дипломат и, как сообщают энциклопедии, государственный деятель, изволил вести беседы? А какой использовал в эпистолярном жанре? Ну, раз российский дипломат, стало быть – средством общения, как устного, так и письменного, был для него наш родной, великий и могучий. Или не так? В том-то и дело, что не так.

Вспомним «Войну и мир» графа Толстого, Льва Николаевича. Того, кто не владеет языком Мольера и Гюго, многочисленные французские фразы, включенные в это зеркало русской жизни, могут навсегда отвратить от чтения романа. Но именно так и говорили в то время дворяне. По-французски. Как Ален Делон. Так говорил и светлейший князь, дипломат и деятель. Так же и писал.

При чем здесь Горчаков? – спросит читатель. Очень даже при том. Как только появилась в печати упомянутая выше статья, в многочисленных комментариях и толкованиях особо указывалось, что заголовок взят у Горчакова. Мол, так он и сказал, что Россия не сердится, она, дескать, сосредотачивается.

Прежде всего, князь этого не говорил. А писал. К тому же, писал он на французском языке. «La Russie ne boude pas — elle se recueille» – вот как это выглядело. В наше время большинству людей (кроме французов, разумеется) эта фраза понятна только со словарем. Воспользуемся им для того, чтобы перевести слово «cueillir». Оно означает «собирать». «Se cueille» – собираться. Ну, а префикс «re» передает значение повтора, повторения действия. Стало быть, Россия «собирается еще раз», «собирается вновь». Наверное, в достаточно вольном переводе можно сказать и «сосредоточивается».

А теперь обратите внимание. Я написал «сосредотОчивается», а в статье сказано «сосредотАчивается». Как правильно?

Я задаю поисковику фразу «Россия сосредотОчивается» и получаю четыре тысячи найденных файлов. Вариант, примененный в статье, дает шесть тысяч. Казалось бы, этот вариант верный. Однако не будем спешить.

Вариант через «О» выдает статьи, написанные, главным образом, какое-то время назад. У второго варианта разброс больше. Есть и старые файлы, но в основном – созданные в последние годы. Почему так? Меняется язык? Возникают новые нормы?

В сети можно найти очень многое. В том числе и форумы переводчиков. Нашелся и таковой, посвященный пресловутому  «se recueille». Да, пишет один, это можно перевести и как «собирается вновь», но и как «сосредотАчивается». И тут же – бурное обсуждение: через «А» или через «О»? Сошлись на том, что первый вариант применяется в письменной речи, а второй – в устной.

Вот теперь стоит вспомнить и «вопросы языкознания». Ими советские люди были озабочены в 1950 году. Всенародно обсуждалось «Новое учение о языке» академика Марра. Точку в дискуссии поставил товарищ Сталин в статье «Марксизм и вопросы языкознания». Он осудил «марризм», не оставив от него камня на камне. Конечно, «учение», основанное на марксизме, стояло в одном ряду с «учением» Лысенко, и не совсем понятно, почему Сталин за три года до смерти ополчился на него. Но дело не в этом. Дело в том, что, если отвлечься от серьезной лингвистики, то, не согласившись с академиком в том, что касается классовой, так сказать, природы языка, вполне можно говорить о классовых его признаках. Если термин «класс» использовать не в марксистском смысле.

В любом языке есть сложившаяся часть, а есть часть, подверженная изменениям, которые коррелируются с изменениями в структуре общества. Наиболее заметные изменения вызываются появлением в обществе групп (а может быть, и классов, ведь говорят же – «правящий класс»). Ныне в России правящий класс – не политики, а чиновники. Возьмите биографию любого из тех, кто «в обойме». И вспомните, например, широко известное в связи со способом обретения, если так можно выразиться, того, что в самой России не производится, слово «растамАживать». Находите его сходство с «сосредотАчивется»?

Из всего сказанного можно сделать лишь один вывод: статья, с упоминания которой мы начали разговор, написана не языком политика. Она написана языком чиновника. Понятно, что написал ее не тот человек, кем она подписана. Для этого есть специально обученные люди. Но, как выясняется, они обучены не для того, чтобы заниматься политикой. Они из тех, кто «растамАживает». Именно поэтому даже ссылки на светлейшего князя Горчакова не убеждают.