«Византийский лепет», или Кельн был лишь прелюдией

Германская газета Die Welt опубликовала мнение о происходящем в Европе 72-летнего социолога Бассама Тиби, раньше работавшего в Университете Геттингема. Тиби приехал в Германию из Дамаска в возрасте 18 лет.

Существует ли связь между новогодними атаками в Кельне и ситуацией в Сирии? – ​Ответ на этот вопрос – ​«да», такая связь существует, и общим знаменателем является насилие в отношении женщин.

Многие из моих германских собеседников видят насилие, которое есть в традиции восточной патриархальной женоненавистнической культуры, но не понимают его. На Востоке женщина не субъект, но объект мужской чести. Осквернение женщины рассматривается не просто в качестве преступления против самой женщины, но, скорее, как акт унижения мужчины, которому она принадлежит.

В этой варварской войне в Сирии, которую совершенно неправильно называют «гражданской войной» (в Сирии нет граждан, и воюют между собой этно-религиозные коллективы), алавитские солдаты насилуют женщин суннитской оппозиции – ​в качестве средства ведения войны.

С помощью изнасилования женщин алавиты лишают чести мужчин сирийской оппозиции. Суннитские «мятежники» делают то же самое с алавитскими женщинами. Это война всех против всех, и женщины в ней – ​не более чем заложницы.

В качестве сирийца из Дамаска я был потрясен наивностью канцлера А. Меркель и ее министра обороны, которые предполагают, что они могут закончить такую войну конференцией в Мюнхене или Женеве. Речь, однако, идет о «затяжном конфликте», который будет с нами еще долгие годы. Я бы назвал этот тип войны «иррегулярная война, ведущаяся не государственными игроками».

Среди беженцев – ​множество не только жертв войны, но и военных преступников, и даже исламистов. В дополнение к этому, большинство – ​молодые мужчины в возрасте 14–20 лет, которые несут вместе с собой культуру насилия против женщин с Ближнего Востока в Германию. Новый Год в Кельне – ​лишь доказательство этого, а не изолированный случай, как нас пытаются одурачить политики, желающие принизить значение этого события.

Независимо от войны, отношение к женщине на арабском Ближнем Востоке – ​патриархальное, и да, попросту бесчеловечное. Такое отношение к женщине нетерпимо под прикрытием «уважения к культуре других» в Европе.

И арабский мужчина идет на сексуальное насилие не только из-за «сексуальной привлекательности европейских женщин», но из-за того, что хочет замарать честь европейского мужчины. И это именно то, что случилось в Кельне.

Если Германия приняла более миллиона человек из исламского мира, и их ожидания не воплотились в жизнь, то стоит приготовиться. Эти молодые люди приехали сюда в полной уверенности, что у каждого европейца есть квартира класса люкс, автомобиль и «привлекательная блондинка». Они предполагали, что и они получат все это и начнут жить припеваючи.

Вместо этого они попали во временные центры и лагеря на стадионах и спортивных центрах, и они чувствуют себя обманутыми, они чувствуют себя жертвами дискриминации. И эти разочарованные отомстили – ​не германским мужчинам, но их женам в Кельне и Гамбурге.

В качестве сирийца, представляющего просвещенный ислам и выступающего за уважение к женщине, я должен сказать: то, что критикуется здесь – ​это не просто фальшивая толерантность, но и невежество в отношении других культур.

Конфликт в Сирии – ​между алавитами и суннитами – ​превратился в кровопролитную войну, которая будет с нами еще долгие годы. С обеих сторон погибли сотни тысяч людей, счет жертв перевалил за полмиллиона. Такие конфликты очень трудно разрешить или закончить. В качестве примера можно привести гражданскую войну в Ливане с 1975 по 1995 годы.

В Сирии у конфликта – ​длинная история. Сирийская столица, Дамаск – ​древнейший город в мире. В 661–750 он был с Халифата Умайядов первой столицей исламской империи, простиравшейся от Испании до западного Китая.

В конце 19-го века здесь была усвоена европейская идея единой нации, в которой мусульмане и христиане будут равны перед законом (в отличие от халифата, где христиане были гражданами второго сорта). Так появился светский панарабизм. После распада османской империи мандат на управление Сирией был передан Франции, и затем в 1945 году появилась независимая, светская республика.

В этой светской Сирии я родился в 1944 году – ​отпрыск аристократического клана Бану а-Тиби. Наши ценности были просты: религия принадлежит Аллаху, но отечество – ​всем. Так считало суннитское большинство, около 70% населения Сирии, мы жили в атмосфере взаимного уважения с религиозными и этническими меньшинствами.

Дамаск был мирным городом с христианскими и курдскими кварталами. Все изменилось в 1970 году, когда алавитский шиитский генерал Хафез аль-Асад захватил власть. В последующие годы все ведущие позиции в армии и силах безопасности заняли алавиты.

В 2011 году, вдохновленные «Арабской весной», сунниты начали мятеж против алавитского правления. С тех пор идет нынешняя война. Кровопролитная война, наполненная ненавистью и взаимной местью алавитов и суннитов. У алавитов и суннитов нет общего будущего.

Этот конфликт не в состоянии контролировать ни региональные, ни международные силы. Важно осознать, что Путин ввязался в сирийский конфликт не из-за симпатий к Асаду, но в попытке заставить Запад относиться к России как к равноправному игроку. На мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2016 года стало ясно, что Путин этой своей цели добился.

Сирийский конфликт – ​еще один пример краха современного государства на Ближнем Востоке. То же самое мы видим в Ираке, Ливии и Йемене. И последствия этого – ​гигантские демографические лавины, которые обрушатся на Европу в ближайшие годы.

Германия, благодаря приглашению канцлера Ангелы Меркель – ​главное направление для этих беженцев. Но не другие европейские государства. Детская ссора между германскими партиями о том, каков должен быть «потолок» для приема беженцев, демонстрирует масштаб непонимания проблемы.

Канцлер Ангела Меркель в начале 2015 года, после убийств в Париже, приняла участие в демонстрации, где она шла плечом к плечу с исламскими лидерами, воюющими против «евро-ислама» – ​и она даже не понимала, что она делает. Ваша сирийская и мигрантская полиция – ​на том же уровне.

Пока германские политики и доброхоты говорят о «германском пути к абсолюту», толерантности и невзгодах беженцев, многие исламисты с отвращением смеются и называют подобные дебаты «византийским лепетом».

Происхождение этого термина на многое открывает глаза: когда в 1453 году султан Мехмет II осадил имперскую столицу Константинополь, византийцы и монахи христианских орденов, несмотря на всю серьезность ситуации, были погружены в яростные дебаты о религиозных и магических формулах.

…Город был завоеван и превращен в исламский Стамбул. Историки ислама с тех пор именуют этот период «византийским лепетом».

Я, сириец из Дамаска, живу в Германии с 1962 года. Я знаю, что мужчины с патриархальным складом ума, выходцы из женоненавистнической культуры, не могут интегрироваться. Европейский, цивилизованный ислам, тот ислам, который отвергают исламские функционеры, мог бы быть альтернативой. Но в настоящий момент у него нет никаких шансов. Мой учитель, Макс Хоркхаймер, говорил: «Европа – ​это остров свободы в океане тирании». Этот остров сегодня под угрозой.

Источник: https://postskriptum.org/2016/05/21/chatter/2/

Blackstonebite