Речь ребенка

2.  РЫЧАНИЕ  КЕНТАВРОВ

Освоение родного языка маленьким человеком начинается со звуковой бессмыслицы.

Известный детский писатель Леонид Пантелеев начал записывать разговоры своей дочери Маши, когда еще ничего в них понять не мог.

«Пришла с прогулки и рассказывает мне что-то:

– Бал-бал-бал-бал.

Понял все-таки. Оказывается, видела в парке своего старого приятеля Сашу (человека, который на три месяца старше ее). А этот Саша таким образом шалит, языком болтает:

– Бал-бал-бал-бал».

В другом месте своих дневников Леонид Пантелеев уточняет:

– Маша три месяца агукает активно: «Гага-кига-бима-эма!»

Стасик, сын журналистки из Тольятти Ольги Березий, агукает немного иначе. Во всяком случае, родители записали такую фразу:

– Гу-гя-ги-агу.

В семье моей жены Наташи Кирпотиной помнят первые опыты маленькой девочки:

– Гоги-гоги-гоги-го!

– А что обозначали эти звуки?- спросил я.

– Ничего. Упражнения перед тем, как произнести первое слово.

– Бал-бал-бал-бал!

– Гага-кига-бима-эма!

– Гу-гя-ги-агу!

– Гоги-гоги-гоги-го!

Вроде ничего особенного. Не стихи Пушкина, нет никакого смысла для запоминания. Но прошло много лет, а строчки Маши, Стасика, Наташи не забылись, потому что в них уже был ритм, потому что это уже красиво звучало, музыкально:

– Гу-гя-ги-агу!

Подозреваю, правда, что ритмический рисунок агуканьям своих детей придают сами родители. Думаю, каждая мама и каждый папа  вспомнят, как они, откликаясь на первые бессмысленные звуки детей, сами начинали агукать. Но и в этом случае происходит очень важный процесс: формирование совместными усилиями речевых ритмов.

Ребенок в первые годы своей жизни не человек еще. Звериный инстинкт самозащиты заставляет его даже рычать…

«…Кира проходит мимо темной кладовой и рычит в темноту. Его никто, конечно, этому не учил. Откуда это пришло? Кого он хочет напугать? Должно быть, кого-то в этой темной кладовой…

Когда один из соседей умышленно через несколько минут проходит вместе с ним этим путем, Кира не рычит… Однако, когда Кира снова один проходит мимо темной кладовой, он опять рычит, пугает кого-то». (М. Панич, «Взрослые и дети», Ленииздат 1961 г.)

Рычала и Маша, дочка Леонида Пантелеева. Правда, рычать ее учил папа: «Несколько раз за последние дни, играя с Машкой, я наклонялся к ней, делал страшное лицо и рычал:

-Хр-р-р!

Сегодня утром подхожу к ней, наклоняюсь и вдруг слышу:

– Хр-р-р-р!

Несколько раз проделывал этот опыт: рычали по очереди папа и дочка.»

Учил рычать маленького Юру и знаменитый писатель В. Вересаев. В своей книге «Невыдуманные рассказы о прошлом» он так об этом пишет:

«В руках у мальчика плюшевый мишка. Я взял мишку и зарычал. Юра испугался. Объясняю ему:

– Он не страшный?

– Нет. Только как будто страшный».

Оказывается, мы очень часто во время общения с детьми рычим, полагая, что уж этот язык они понимают. Ребенок рождается кентавром: получеловеком-полузверем. Любящие родители угадывают эту вторую (а точнее сказать, первую) природу человека и пытаются в самый ранний период (Маше Пантелеевой было 4 месяца) общаться на уровне инстинктов рычания.

Американский ученый А. Джезел проанализировал все известные науке случаи воспитания животными человеческих детенышей. Дикие дети умели только рычать, выть и лаять, не хотели вставать с четверенек. Вернуть их людям так и не удалось…

3. ПЕРВЫЕ СЛОВА

У многих детей первым словом было:

— Мама.

Алешке 10 месяцев. Пытается говорить. Первое слово:

— Мма…

Ирина М. оставила его с папой на два часа. И Алешка так затосковал, стал вдруг произносить слово «мама» без гласных букв.

— Мма…

И с таким страданием, с такой тоской.

Но встречаются исключения. Читая книги, расспрашивая людей, я коллекционировал эти исключения, пытаясь понять закономерность произнесения ребенком первого слова.

Учительница младших классов и поэтесса Шура Тириченко призналась мне. Ее сын Игорь произнес первое слово:

— Папа.

Это не единственный случай в моей коллекции, но все-таки достаточно редкий. И можно предположить, что отец сильнее любил сына, был нежнее с ним, чем мать. И награда последовала:

— Папа.

Есть у меня в коллекции еще один, особый случай, когда в своем первом слове ребенок назвал чужого дядю.

В семье молодого врача Клары К. еще до рождения ребенка появился друг семьи Виктор Н. Муж часто отсутствовал, бывал в командировках. Друг часто приходил, допоздна засиживался, иногда оставался ночевать. Любил возиться с малышом. Он очень нежно относился к маме и малышу. И сын сказал первое слово не «мама», не «папа», а:

— Дядя Утя.

В конце концов Клара К. разошлась со своим мужем. Удивительно, что ребенок это почувствовал раньше, чем сама женщина, и в первом слове выделил того, кто умел сильнее любить:

– Дядя Утя.

Корректор издательства, читавшая гранки моей книги «Хромой пес», пришла с хорошенькой девочкой. Я спросил:

— Какое первое слово сказала Танечка?

— Нехорошее.

— Какое все-таки?

— Дай.

Первое слово Лилии, дочери художника В. Прокофьева, который оформлял мою книжку «Хромой пес», тоже было:

— Дай.

Я узнал впоследствии, что это довольно распространенное явление, когда первым словом ребенка становится не «мама», «папа», а проявление воли:

— Дай!

У Нины Данич, секретаря президиума Российского Литфонда, внучка сказала первое слово:

— Давай!

Дочь мало разговаривала с малышкой, Нина Михайловна возмущалась:

— Что ты все время молчишь, как будто в комнате никого нет? Только и слышно «Давай – отдавай».

— Она не понимает.

Ирина М. разговаривала с сыном, поглаживая живот, когда малыш еще и на свет не появился. А эта молодая мама не разговаривала с дочерью, считая, что она ничего не понимает. Обходилась функциональными словами, которыми сопровождала свои действия, отнимая игрушку, забирая бутылочку с молоком. Вот девочка и сказала первое слово:

— Давай.

В словах  «мама», «папа», « дядя Утя» — звучит проявление любви ребенка к заботливому нежному взрослому человеку.

В слове «дай» проявляется характер, готовность маленького человека к борьбе за существование. Родители, услышав вместо первого слова «мама», «папа» — «дай!», должны понять: ребенку недостает ласки, любви, без которых в нем не возникнет сильное ответное чувство.

В рукописи мою книжку прочла молодая учительница  Елена Харитонова. Она не согласна с тем, что в слове «дай» есть какая-то агрессивность. Ребенок, произнося это слово, не борется за свое существование, а просто осваивает слова, повторяет уроки взрослых, которые ему твердят:

— Дай ручку, дай соску.

Полагаю, отчасти она права, но нельзя исключать, что ребенок что-то хочет взять и крепко держать, то есть проявляет волю на своем детском уровне:

– Дай!

Сын телевизионной журналистки Ады Немченко произнес первое слово:

— Вова.

Назвал свое имя.

Моя племянница Алла Оранская, вокруг которой бабушка, тетя и дядя прыгали и часто повторяли ее имя, тоже в первом слове назвала себя. Только она сказала не Алла, а:

— Адн.

Так мы и звали ее очень долго: «Адн».

Заметим, как и Алеша в слове «мама» обошелся без второго гласного звука «Мма», так и Алла построила свое имя из согласных звуков «Адн». Эта тенденция — пользоваться в ранний период преимущественно согласными звуками – требует специального исследования.

Итак, дети в первом слове часто называют себя, потому что часто слышат свое имя. Родители, ласково называя своих малышей, вкладывают в каждую букву столько любви, что по степени ответного чувства и в слове «Вова», и в слове «Адн» столько же любви, сколько в слове «мама». Это не самолюбование и не восторг от самого себя. Это слово любви, в котором на короткое время поместились и ребенок, и родители. Это как бы пароль, означающий «мы любим друг друга».

Первое слово, хотя это всего лишь одно слово, может много рассказать о малыше. Внимательные родители уже в этот период могут догадаться о преобладающих чертах характера, заложенных природой и нуждающихся, может быть, в коррекции.

Известный режиссер, народный артист России Глеб Дроздов рос в любящей семье, был своеволен. Мама, Вера Иосифовна, ему часто говорила:

— Нельзя! Нельзя!

— Льзя! — ответил он.

И это было его первое слово.

Я много лет дружил с Глебом Дроздовым. Первое слово определило все его решительные поступки. Он не понимал слова «нельзя». Он считал, что для него все — «льзя».

Первое слово постороннему человеку многое может рассказать о семье, в которой воспитывается ребенок. Воронежская журналистка из газеты «Молодой коммунар» Елена Бердник произнесла первое слово:

— Гривенник.

Трудно поверить, что первым может быть длинное слово. Но в данном случае речь идет об исключении из правила.

— Почему ты сказала «гривенник»?— спросил я у Елены.

— Не знаю. Сидела на коленях у тетки. Монетка упала, покатилась. Я и сказала:

— Гривенник.

Конечно, «гривенник» не мог возникнуть так просто. Для этого нужна была определенная насыщенность «денежными» словами в семье, чтобы ребенок свое первое слово вложил в мелкую монету.

Жили, как говорится, в «вороньей слободке», люди были бедные, считали свои покупки на гривенники. Ребенок этот счет и усвоил:

— Гривенник.

Мне рассказали про московскую девочку Таню. Отвечая урок, она стала перечислять:

— Затем Печорин продал лошадь…

— Подожди, подожди, — остановила ее учительница. — Как — продал? Откуда ты это взяла?

— Из книжки.

— Давай посмотрим.

Учительница раскрыла книгу и девочка указала:

— Вот же — «Печорин загнал лошадь…»

Образ жизни семьи позволил девочке усвоить слово «загнать» только в одном значении — «продать».

Моя студентка Вика Фишер из Театральной школы Глеба Дроздова (г. Тольятти) сообщила мне:

— А мой брат первое слово сказал «сам!»

— И что же — самостоятельный получился человек?

— Да, очень…

И тут мы встречаемся с явлением, когда первое же произнесенное слово начинает соответствовать характеру, определять будущую биографию. Брат Вики Фишер, произнося первое слово «сам», и в дальнейшем все любил делать сам. И стал, в конце концов, самостоятельным человеком. Это распространенный случай семейного мифотворчества.

Илья Заславский, народный депутат СССР, в период своей популярности часто выступал по телевидению. Дали слово и его родителям. Мама Ильи Заславского сказала:

— Илья произнес первое слово «газета». Только он произнес его неправильно — «гезета».

Я не очень верю таким воспоминаниям. Родители не врут, им кажется, что, если сын занялся политической деятельностью, то это должно было проявиться в самом раннем детстве. И вместо слова «мама» Илья произнес:

— Гезета.

Возможно, первым было другое слово, а «гезета» — вторым, третьим. Память обманывает родителей, чтобы получилась более цельная биография, предсказанная первыми шагами, первыми словами ребенка.

На  XV зимних Олимпийских играх наши биатлонисты победили в эстафетной гонке. И вот, рассказывая об одном из спортсменов, Александре Попове, телекомментатор сообщил подробность. Родители Попова — спортсмены. Отец занимался лыжами. Мальчика не с кем было оставить, его брали с собой на тренировки и на соревнования. И первое слово он сказал:

— Мама.

А второе:

— Мазь.

Известный тренер сборной СССР по хоккею Анатолий Тарасов, выступая по телевидению в праздничной передаче, посвященной XXV-летию советского хоккея, сказал, что его внук произнес первое слово не «мама», «папа», а:

— Шайба.

Известный писатель Юрий Данилович Гончаров произнес первое слово:

— Гимнастерка.

Это было как бы предзнаменование его судьбы. Он воевал, был ранен, а потом писал книги о войне.

Есть в этом что-то нарочитое: военный писатель произнес первым слово «гимнастерка». А внук известного хоккейного тренера -«шайба».

Возможно, и «гимнастерка», и «шайба», и «мазь» не были первыми словами, а были придуманы родителями позднее для выстраивания судьбы: биатлонист, ставший олимпийским чемпионом, начал строить свою жизнь со слова «мазь»; военный писатель – со слова «гимнастерка».

У журналистки Оли Березий в дневнике записано. Сын Стасик в пятимесячном возрасте потянулся за куском блестящей материи, которую бабушка кроила, чтобы сшить домашний халатик, цепко ухватился за край и сказал:

— Мое!

Этот же Стасик в четыре месяца произнес слово:

— Ню.

В переводе с французского «ню» — «обнаженная». И, хотя над колыбелью малыша родители не разговаривали по-французски, и он не мог ответить им по-французски, слово было узнано. Совпадение показалось забавным и даже загадочным. С улыбкой, но, не переставая верить в чудо, Оля Березий рассказывала мне:

— Стасик в четыре месяца произнес французское слово «ню».

Конечно, были случаи проявления генетической памяти, когда человек, не изучавший китайский язык, вдруг начинал говорить по-китайски в бреду или во сне. В госпитале имени Бурденко пациент пролежал шесть месяцев в коме. А когда пришел в себя и выздоровел, вспомнил четыре языка, которые знал, и еще два, которых не знал. Об этом рассказал начальник нейрохирургического отделения полковник Юрий Щеголев. («Комсомольская правда» № 38, 19 января 1996 г.).

Думаю, что случай со Стасиком имеет другую природу. Папа и мама художественно воспроизводят действительность, в основе которой лежит реальный факт, поэтически преображенный. Ребенок издал звуки, которые в первом случае можно было идентифицировать как слово «мое», а во втором случае как слово «ню». Очевидно, тут сказывается и характер родителей. Понравилась цепкость малыша:

— Мое!

И когда подросшему Стасику будут рассказывать, что его первым русским словом было «мое», оно станет влиять на его характер. Все родители участвуют в подобном словесном творчестве, до поры до времени не подозревая об этом.

«Шайба», «мазь», «гимнастерка» — примеры мифотворчества родителей, которые не только дали жизнь ребенку, но и построили биографию по законам художественного творчества: герой должен быть цельным с первых шагов и до последних. За счет целого исправляются незначительные подробности. Время помогает обмануть память.

Сохраняемые в семейных преданиях первые слова детей, подлинные или мнимые — есть, по сути дела, литературное творчество. Для матери, для отца первое слово ребенка — шедевр, равный стихотворению Пушкина. Восприятие художественной литературы обывателями не доставляло бы им никакого наслаждения и просто было бы невозможно, если бы они не участвовали постоянно, на протяжении всей жизни, в освоении игровой природы слова.

Вот и Рабле, описывая рождение своего героя Гаргантюа, не преминул сообщить читателям первые слова:

« Добряк Грангузье, выпивая и веселясь с гостями, услышал страшный крик, который испускал его сын, появившись на свет.

— Лакать! Лакать! Лакать!— взывал ревущий младенец.

Тогда Грангузье воскликнул:

— Ке гран тю а!— что значило: « Ну и здоровенная она у тебя!…»

Он имел в виду глотку. Присутствующие не преминули заметить, что, по образу и примеру древних евреев, младенца, конечно, нужно назвать Гаргантюа, раз именно таким было первое слово, произнесенное при рождении. Отец изъявил свое согласие, матери это имя тоже понравилось».

Рабле написал толстую книгу. И первое слово «лакать» определило характер и судьбу героя, ставшего веселым пьяницей и обжорой, – одним словом, «Гаргантюа».

Но все же первое слово, сказанное многими малышами, было:

— Мама.

Родители ждут этого слова, как праздника. Леонид Пантелеев записал точную дату, когда это произошло: 29 апреля 1957 года:

— Вчера Маша впервые отчетливо стала выговаривать «мама». Освоив его, она много раз произносила это слово, иногда и без нужды. Приятно небось. Еще бы, первое человеческое слово! А то все «гага», «кига», «бима», «эма».

Януш Корчак в статье «Право детей на уважение» пишет:

— Не помню, сказал мне кто, в книге ли я прочитал, что самое древнее слово, которое придумали первобытные люди, было именно «мама», а потому слово «мама» похоже во многих языках.

Это подтверждается, в частности, и тем, что древние римляне словом «мама» называли грудь женщины, кормящей ребенка молоком.

В Индии в 1920 году в волчьем логове были найдены две девочки, воспитанные волками. Их назвали так: младшую — Амала, а старшую — Камала. Младшая вскоре умерла, а Камала дожила до семнадцати лет. За девять лет, которые она провела среди людей, Камала усвоила всего пятьдесят шесть слов. Примерно столько же на языке жестов способна за такой срок усвоить обезьяна. И первым было слово «мама». Правда, она называла им не только госпожу Синх, но и пищу, которую та ей приносила («Наука и религия» № 8, 1967 г., Брусе «Волчьи питомцы»).

Эдуард ПАШНЕВ