Связная между миром и войной

К 90-летию со дня рождения Юлии Друниной

Нет, это не заслуга, а удача

Стать девушке солдатом на войне.

Когда б сложилась жизнь моя иначе,

Как в День Победы стыдно

было б мне!

Юлия Владимировна Друнина родилась 10 мая 1924 года, в Москве. Отец, Владимир Павлович Друнин, был в это время учителем истории, мать – Матильда Борисовна, по происхождению полька, говорила на трех иностанных языках, работала в библиотеке и, получив музыкальное образование, давала уроки музыки. Жили в коммуналке, небогато. Дочь с самых ранних лет приобщали к культуре. Юлия много читала, отец предлагал ей читать классиков от Гомера до Достоевского, сама же она любила исторические романы. С детства Юлия больше дружила с мальчиками, играла с ними в войну. Своим идеалом видела Надежду Дурову, а высшими качествами считала отвагу, верность клятве и упорство в достижении цели. С раннего детства у Юлии сложились непростые отношения с матерью, так как она хотела, чтобы дочь была более женственна, носила украшения, а Юля этого не любила.

В 1931 году Юля пошла в школу. Стихи начала писать рано. В конце 30-х годов в Литературной студии при Центральном доме художественного воспитания выиграла конкурс на лучшее стихотво­рение. Отец Юлии тоже писал стихи, издал несколько брошюр о Тарасе Шевченко. Как и всё её поколение, Юля мечтала о подвигах, ведь в это время проходило спасение челюскинцев, покорение Северного полюса, война в Испании – вот этим жили в детстве. Юлия закончила школу, когда началась война. Сразу бросилась в военкомат.

Застенчивость, тургеневские косы,

Влюбленность в книги, звёзды,

тишину.

Но отрочество поездом с откоса

Вдруг покатилось с грохотом

в войну.

Юля переживала, что ей 17 лет, а на фронт брали с 18. По совету отца в начале войны она стала работать санитаркой в глазном московском госпитале и одновременно закончила курсы медсестёр. К концу лета Юле пришлось оставить работу в госпитале и идти рыть окопы – немцы рвались к Москве. Там, во время одного налёта, она потерялась, отстала от своего отряда; её подобрала группа пехотинцев, им очень была нужна санитарка. Юля с детства боялась крови, но она справилась со страхом перед кровавыми ранами. А вскоре пришлось пройти более страшное испытание: тринадцать суток они пробивались к своим, кругом уже были немцы. Был страх попасть в плен. Руководство отрядом взял на себя молодой учитель из Минска. В стихах и воспоминаниях Юля называет его Комбатом – с большой буквы. Он был ненамного старше неё: Комбат оказался прирожденным воином, солдаты безоговорочно подчинялись ему.

Отряд вышел к немецкому переднему краю и единст­вен­ным местом, где можно было пройти, оказалось минное поле. Комбат принял решение вести солдат по полю на мины, которые, к счастью, оказались противотанковыми и от веса человека не детонирова­ли. Сам же герой погиб: одна из мин на краю поля оказалась противопехотной.

Юля осталась жива. Она писала: «Мина, убившая Комбата, надолго оглушила меня, и через годы в стихах моих часто будут появляться Комбаты».

Юля снова оказалась в Москве. Отец, директор школы, должен был уехать вместе со своим коллективом и учениками в Сибирь.

Поэтому Юля снова брала штурмом военкоматы, но ей не было 18 лет и никто не решился направить её на фронт. Наконец, пришел день, когда родители уехали и она одна осталась в пустой квартире. Во время бомбежки, ночью вернулся отец и сказал, что он останется с ней. И Юля сдалась – на следующий день они уехали вместе. У отца было больное сердце, был уже один инсульт. Они поехали в эвакуацию, чтобы спасти отца. Он умер в начале 1943 года. После его похорон Юля решила уехать в Хабаровск, там она поступила в школу младших авиаспециалистов (ШМАС). Нелегко давалась сборка и разборка пулемётов, и все же она была уверена, что попадет на фронт. Ей было присвоено звание ефрейтора, но пригодилось свидетельство об окончании курсов медсес­тёр, людей этой специальности тогда не хватало на войне.

Юля получает направление в санитарное управление Второго Белорусского фронта.

Смотрю назад, в продымленные

дали:

Нет, не заслугой в тот зловещий год,

А высшей честью школьницы

считали

Возможность умереть за свой

народ.

Она радовалась, что попала на фронт, что удалось поучаствовать в великих сражениях, но это было очень тяжело. Её слова: «Сколько раз случалось, нужно вынести тяжело раненого из-под огня, а силёнок не хватает». Юля получила осколочное ранение в шею, попала в госпиталь. В госпитале в 1943 году было написано первое стихотворение о войне, которое можно найти во всех сборниках поэтессы:

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне

не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Она знала о войне всё, а ей было только 19 лет.

Друнина была единственной раненой девушкой в тыловом эвакогоспитале в Горьковской области, ей пришлось лежать в мужской палате. Отношение к ней было почтительное, солдаты её оберегали.

Юлия была признана инвалидом, комиссована и, возвратившись в Москву, пыталась поступить в Литературный институт им. Горького, но стихи её раскритиковали как незрелые, в институт не приняли.

Тогда Юлия снова решила вернуться на фронт и, к её счастью, была признана годной к строевой. Она попала на Белорусский фронт – 1038-й КСАП (отдельный Калинковичский самоходный артполк).

Последний год войны для Юлии был нелегким, умирать не хотелось, близилась Победа. Пока шли по России и Белоруссии, солдат встречали как освободителей, а потом началась Прибалтика – Латвия, Эстония, боялись даже еды – могла быть отравленной.

В Эстонии Юлия встретилась с пленным немцем. Разведчики попросили оказать ему медицинскую помощь, но, когда она, смочив ватный тампон перекисью, наклонилась над раненеым, он изо всей силы ударил её в живот подкованным сапогом. Юля вспоминала: «Когда ребята подняли меня с земли, я не сразу поняла, что случилось».

Поскольку победа была так близка, все надеялись выжить и даже осмеливались строить планы на будущее. У Юлии все планы были связаны с учёбой в Литературном институте. Она писала стихи. Но вскоре в одном из боёв Юлия Друнина была контужена. И снова госпиталь, а 21 ноября 1944 года было выдано свидетельство: негодна к несению военной службы и переосвидетельствованию подлежит через 6 месяцев. Как раз через 6 месяцев закончилась война. В Москве Юлия, награжденная орденом Красного Знамени, оказалась в конце декабря и самовольно пришла в Литинститут.

«Хорошо быть ветераном в 20 лет, мы зачитывали друг другу стихи и никогда не обижались на критику, – писала Юля в своих воспоминаниях.

Да не с кем гулять в сорок пятом

году…

(Нашим детям понять трудно

эту беду) …

По России гремел костяной

перестук…

В начале 1945 года в журнале «Знамя» была напечатана подборка стихов молодой поэтессы Юлии Друниной. Это был ее дебют.

Из эвакуации вернулась мама, отношения с ней были по-прежнему сложными. В это время самым близким человеком для Юлии стал её избранник, тоже фронтовик, поэт, тоже с нашивками за ранения, однокурсник Николай Старшинов. Они соединили свои судьбы. В 1946 году у них родилась дочь Лена. Пришлось взять академический отпуск, а восстановилась Друнина только через три года – девочка много болела. В марте 1947 года она была участницей Первого Всесоюзного совещания молодых писателей. Здесь же Юлия Друнина получает рекомендацию для вступления в Союз писателей СССР, но реально вступить в СП удалось ещё не скоро.

Ей предложили издать первый сборник, так как стихи на военную тему понравились читателям. В 1948 году вышла первая книга стихов Юлии Друниной «В солдатской шинели».

Я порою себя ощущаю связной

Между теми, кто жив

И кто отнят войной…

Я – связная, бреду в партизанской

лесу,

От живых донесенья погибшим несу.

В последующие годы сборники выходили один за другим: «Разговор с сердцем» (1955), «Современники» (1960), «Не бывает любви несчастли­вой» (1973), «Окопная звезда» (1975), ещё и ещё. В 1975 году Юлии Друниной была присуждена Государственная премия «За заслуги в области литературы». Самым значительным в творчестве поэтессы был двухтомник «Избранное», выпущенный в 1989 году.

Нашумевшей была история с поэтом Павлом Антокольским. Его ухаживания вылились для Друниной в неприятность: когда Юлия ответила ему резким отказом, он, пользуясь своей властью, хотел выжить её из института. За неё вступился муж. Другим соблазнителем был поэт Степан Щипачёв, заместитель главного редактора журнала «Красноармеец», член редколлегии журнала «Октябрь». За её отказ сблизиться с ним он постарался сделать так, что стихи Юлии не появились ни в одном из журналов. Какое-то непонимание возникло у неё с Константином Симоновым, так что в результате он долго препятствовал вступлению поэтессы в Союз писетелей, и, если бы не вмешательство Твардовского, отстоявшего её кандидатуру, неизвестно, как долго она была бы «кандидатом в члены Союза».

Юлия Друнина не умела юлить и пригибаться. Она шла навстречу любой проблеме с открытым забралом. Ей в мирной жизни было не просто.

Но коль сердце мое

Тебе нужно, Россия,

Ты возьми его,

Как в сорок первом году.

Она любила ходить в горы, да ещё партизанскими тропами. Приезжая в Коктебель, выпрашивала у пограничников лошадь, чтобы часок пока­тать­ся верхом, а взамен выступала перед ними с чтением стихов. Любовь к лошадям она привила своей дочери, которая пошла учиться в Ветеринарную академию, а после работала на ипподроме зоотехником. Когда появилась внучка, не хотела, чтобы та называла её бабушкой: Юлия ощущала себя юной. Тем более, что уже в довольно зрелом возрасте в её жизнь пришла третья – самая главная любовь.

Он любил её безгранично, оградил от всех жизненных трудностей, ввёл любимую в самый изысканный круг советской литературной и кинематографической элиты, исполнял любое её желание. Каплер уладил её отношения с П. Антокольским и К. Симоновым. Он помогал ей выйти к широкому читателю и, самое главное, – сумел приучить её к постоянному литературному труду. Расширился круг её жанров. Она обратилась к публицистике, к прозе.

Твоя любовь – моя отрада,

Моя защитная броня.

И мне другой брони не нужно,

И в праздник – каждый будний день,

Но без тебя я безоружна

И беззащитна, как мишень.

Юлия Друнина словно предчувствовала свою грядущую беззащит­ность и нерпикаянность без него.

Ты рядом, и все прекрасно:

И дождь, и холодный ветер,

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Алексей Яковлевич Каплер умер в сентябре 1979 года. Похоронили, согласно его же просьбе, на кладбище в городе Старый Крым. Юлия Владимировна уже тогда сказала, что хотела бы быть похоронена в одной могиле с ним. Почти все стихи этого периода полны тоски о нём:

Как мы чисто, как весело жили

с тобой!

Ничего не могли друг от друга

таить…

После смерти Каплера Юлия Друнина оказалась без его опеки, у неё было немалое хозяйство: квартира, дача, машина, гараж, – за всем этим надо было следить. Вообще, она не вписывалась в наступавшее прагматическое время, воспринималась старомодной со своим романтическим характером. Да, она действительно была последним романтиком уходящей эпохи. Единственной подругой её в это время была вдова поэта Сергея Орлова. Юлия Владимировна начала завидовать тем, кто погиб с верой в свою правоту и с надеждой на победу – тем, кто до Победы не дожил: «Как я завидую тому кто сгинул на войне!..»

Был, правда, период, когда она занималась общественной работой, в 1990–1991 гг. была избрана депутатом Верховного Совета России – ещё горбачевского созыва. Единственное, что побудило её это сделать, – желание защитить армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане. События 21 августа 1991 г. она встретила восторженно, но потом эйфория угасла.

Юлия Друнина полюбила в одиночестве ездить на дачу. Многие считают, что самоубийство она задумала за год. Самоубийство она считала сохранением достоинства своего и своего поколения. Она закончила сборник, он назывался «Судный час» – эта книга была оставлена на письменном столе уходившей из жизни Юлии Друниной. 20 ноября поэтесса написала письма дочери, зятю, внучке, подруге Виолетте, в Союз писаталей, в милицию. Ни в чем никого не винила. На входной двери дачи, в гараже которой она отравилась выхлопными газами автомобиля, предварительно приняв снотворное, оставила записку для зятя: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию и вскройте гараж».

Потому выбираю смерть,

Как летит под откос Россия

Не могу, не хочу смотреть!

 

Её главное желание – быть похороненной в одной могиле с Алексеем Каплером – исполнилось.

Крымские астрономы Юлия и Николай Черных назвали одну из далеких планет Галактики именем Юлии Друниной и это стало ей лучшим памятником.

Вечная ей память. 

Материал подготовила

Серафима ВИШНЕВСКАЯ

Сан-Хосе