Разве это цензура?

Кодекс Хейса, это что же, была американская цензура? Нет, заявил Путин, на встрече с российскими кинематографистами: “те, кто подписывал кодекс, брали на себя обязательства не снимать картины, подрывающие нравственные устои общества и склоняющие симпатии граждан на сторону преступников”.

А если и нам завести такой кодекс? «Сразу же подчеркну: речь не идет о попытках навязывать позицию, выдерживать правильные идеологические форматы… Речь идет о самоконтроле мастеров кино”.

Цензуры у нас, разумеется, никакой нет и быть не может (см. Конституцию Российской Федерации, п. 5, статья 29), но ведь это должен быть «не свод требований, жестко регламентирующих свободу творческого процесса, а своего рода набор пожеланий, выполнение которых будет зависеть только от доброй воли и степени ответственности мастера».

Добровольно? Пожалуйста. Совершенно добровольно Гильдия продюсеров тут же создала комиссию для разработки такого кодекса, названного “этической хартией деятелей кино”, а Никита Михалков подключил к ней представителей подведомственного ему Союза кинематографистов.

 

***

Что же такое “Кодекс Хейса”, так понравившийся Путину?

Уильям Хейс (1879-1954) начал свою карьеру приезидента Motion Picture Producers and Distributors of America (MPPDA) не как цензор, а как борец с цензурой. Дело в том, что в каждом штате была своя цензурная комиссия, которая имела власть разрешить или не разрешить прокат картины в границах этого штата. Одна и та же картина могла получить различные замечания в разных штатах, и студия вынуждена была приспосабливать ленту к требованиям каждой цензурной комиссии.

Чтобы избежать этого, Хейс  предложил разработать единые правила для всех штатов.

Правила, получившие впоследствии название “Кодекс Хейса”, были на самом деле сочинены не Вильямом Хейсом, а группой католических священников и в 1930 году представлены Хейсу, который от имени MPPDA предложил их в качестве универсальных, то есть приемлемых как для отдельных штатов, так и для руководителей киностудий.

С 1934 до начала 60-х годов Production Code («Кодекс Хейса») соблюдался всеми голливудскими студиями. Разумеется, никто не мог запретить студии снимать фильмы, нарушающие статьи кодекса, но у таких фильмов не было шансов попасть в кинотеатры, принадлежащие членам MPPDA.

Производители фильмов были обязаны соблюдать три основополагающих принципа:

1. Картины, подрывающие нравственные устои зрителей, недопустимы. Следовательно нельзя изображать преступления, злодеяния, пороки и грехопадения таким образом, чтобы они вызывали симпатию в зрительской аудитории;

2. Следует представлять нравственно «правильные» модели жизни;

3. Нельзя издеваться над законом, писаным или неписаным. Недопустимо склонять симпатии зрителей на сторону преступников и грешников.

Частные положения:

• Запрещалось издевательство над религией. Священник на экране не мог быть злодеем или комическим персонажем.

• Запрещалось изображать употребление наркотиков, а употребление алкоголя могло быть изображено только там, где этого требовал сюжет.

• Запрещалось раскрывать методы совершения преступлений. Сцены убийства должны были быть сняты так, чтобы не способствовать совершению подобных преступлений в реальной жизни.

• Запрещался показ обнажённого тела и провокационных танцев. «Сцены страсти» (то есть просто поцелуи и объятия) допускались только в ключевых сюжетных эпизодах, их длительность и откровенность были ограничены.

• Брак и семейная жизнь считались высшими ценностями; внебрачные отношения, пусть и уместные по сюжету, должны были быть представлены как недостойное поведение. При этом изображение смешанных браков было под запретом.

• Запрещались любые, даже косвенные, ссылки на гомосексуальность и венерические заболевания. Показ родов (даже в виде силуэта) также был под абсолютным запретом.

• Запрещался широкий спектр «нецензурных» слов.

*   Не приветствовался принцип «око за око».

 

***

Что такое цензура – в том числе и самоцензура – советские кинематографисты тоже хорошо знали.

Просмотрите перечень тем и ситуаций, не рекомендованных “Кодексом Хейса” – почти все они ровно так же были запрещены и советской цензурой. Причём под запрет попадали не только фильмы отечественного производства, но и покупные западные и даже восточноевропейские картины.

После падения советской власти вопрос о киноцензуре какое-то время не возникал. Российское кинопроизводство лежало в руинах, кинопрокат зачах, в ходу были пиратские видеокассеты и пиратские же DVD, и, если о какой-то цензуре и говорили, то больше о цензуре денег.

Впрочем, отдельные эксцесы возникали. Напрмер, ревнители незапятнанного христианства возмущались фильмом Скорсезе “Последнее искушение Христа”. Патриоты называли автора “Катыни” Анджея Вайду лжецом и негодяем. Антипутинские фильмы Андрея Некрасова не могли попасть в кинотеатры.

Но первый серьёзный скандал разгорелся в августе прошлого года, после того, как российское Министерство культуры отказалось выдать прокатное удостоверение фильму сербского режиссёра Майи Милош “Клип”. Лента Майи Милош, получившая главный приз Роттердамского фестиваля, была приобретена российской фирмой “Кино без границ”.

Министерство культуры аргументировало своё решение тем, что фильм содержит “нецензурную брань, сцены употребления наркотиков и алкоголя, а также материалы порнографического характера». В картине рассказывается о подростках, не достигших совершеннолетия, что “противоречит  нормам, установленным Федеральным законом от 29 декабря 2010 года № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”.

Фирма “Кино без границ” организовала закрытый показ “Клипа” для журналистов. В газетах и на интернете появились десятки статей. Авторы этих статей обращали внимание на то, что цензура в России отменена. В случае же возможного противоречия картины тому или иному российскому закону этот вопрос должен решаться не на основании личных пристрастий чиновников Министерство культуры, а через суд. Андрей Прошкин, председатель КиноСоюза (объединения кинематографистов, вышедших из михалковского СК), обратился в Министерство культуры с письмом, призывающим пересмотреть решение.

Но ничего не произошло. Прокатного удостоверения картина Майи Милош так и не получила. И всем стало ясно, что Министерство культуры заняло место Главлита. А значит, вовсе не случайно на должность министра культуры был назначен историк-шарлатан и уличённый плагиатор Владимир Мединский, человек, который с гордостью произносит такие слова: «Факты сами по себе значат не очень много. Скажу еще грубее: в деле исторической мифологии они вообще ничего не значат. Все начинается не с фактов, а с интерпретаций. Если вы любите свою родину, свой народ, то история, которую вы будете писать, будет всегда позитивна /…/Я не являюсь ученым-историком, моя специализация иная, она закреплена в ученой степени доктора политических наук и практического специалиста по пиару и пропаганде. Если вы наивно считаете, что факты в истории главное, то откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания. Главное – их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда».

Со своей стороны, деятели культуры оказались людьми сообразительными и ситуацию быстро оценили.

Недавно Министерство культуры провёло отбор новых кинопроектов, претендующих на получение государственной финансовой поддержки. Ко всеобщему изумлению, российско-немецкий проект “Милый Ханс, дорогой Пётр” режиссёра и сценариста Александра Миндадзе был отвергнут, – говорят, по личному настоянию министра. Это история немецкого инженера Ханса, который попадает в Советский Союз накануне Великой Отечественной войны. В Москве он находит друга Петра. Вскоре Ханс вынужден вернуться в Германию. В СССР он возвращается уже в рядах вермахта.

Миндадзе – автор двух десятков сценариев, заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии, короче говоря, человек опытный. Новый его сценарий был высоко оценен экспертным советом, который рассматривал все поступившие заявки. Однако после того, как проект был отвергнут, выяснилось, что, кроме художественного экспертного совета, существуют ещё какие-то, публике неведомые, военно-исторический и социально-психологический советы, которые и высказались против.

Вот мнение члена военно-исторического совета Михаила Мягкова:

”У зрителя, если фильм будет снят, может создаться впечатление, что в 1939–1941 годах, после заключения советско-германского пакта о сотрудничестве, это самое сотрудничество достигло невиданных высот; в частности, что на наших предприятиях присутствовали немецкие специалисты, что две страны вместе работали над запуском в производство высокотехнологичных изделий. То есть, продолжая эту логику, что две страны готовились укреплять свою «дружбу» вплоть до совместного нападения на другие страны. Это не так. /…/ Мне кажется, автор перешел ту грань искажения, которую не стоит переходить, вследствие которой могут сформироваться неверные представления о нашей истории”.

Всё понятно? Именно об этом говорил ведь и сам министр (процитирую его замечательные слова ещё раз: “Если вы наивно считаете, что факты в истории главное, то откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания. Главное – их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда»).

Сначала Миндадзе сопротивлялся, объяснял, что у него был историк-консультант, что фильм его будет не о войне, что в сценарии всё правильно. Но, в конце концов, – не доводить же отношения до полного разрыва – согласился на всё: на то, чтобы перенести действие фильма с 1940-го в 30-е годы, на то, чтобы за его работой наблюдали два консультанта, выбраные Министерством, два консультатнта, которые, вероятно, хорошо понимают, что главное – не факты, а их трактовка.

Что тут сказать? Немножко суетно и шумно получилось, но теперь можно быть уверенным, что Министерству культуры не придётся запрещать готовый фильм. О правильной трактовке режиссёр позаботится сам.

История, конечно, поучительная, но как выяснилась не единственная. Среди проектов, получивших безоговорочную поддержку Министерства культуры, оказался фильм Кирилла Серебренникова “Чайковский” по сценарию Юрия Арабова.
Как же Арабову и Серебренникову удалось заручиться министерской поддержкой, не затрагивая тему гомосексуализма?

“Это совершенно не факт, что Чайковский был гомосексуалистом. Так думают только обыватели. То, во что верят обыватели, не нужно показывать в кино”, – заявил корреспонденту “Известий” Юрий Арабов.

Да, был в сценарии гомосексуализм, был, но, объясняет Арабов, “сценарий «Чайковского» прошел пять вариантов, и в последнем нет никакого гомосексуализма”.

Вот это уже настоящий успех! Если кто-то присматривает сверху за работой господина Мединского, он должен такой успех оценить. Миндадзе пришлось всё объяснять со скандалом, а здесь – пятый вариант, и уже никакого гомосексуализма – и ни военно-исторических, ни социально-психологических комиссий не потребовалось.

Разве это цензура? Понятно, что нет. Наоборот, как сказано было в одном старинном анекдоте: “Добровольно и с песней”.

Михаил ЛЕМХИН