Выборы или голосование?

Выборы парламента в Израиле достойны описания самыми лучшими перьями современности. Или даже всех времен. Хотел написать – и народов, но засомневался. Вспомнил, что в молодости удивлялся, зачем Италии так много политических партий. Ну, поудивлялся и забыл. А вот теперь вспомнил. Слава интернету, где все можно найти! Действительно, мое юношеское изумление не было беспочвенным. Даже на сегодняшний  день жителей Апеннинского полуострова представляют в парламенте (одна, две, три, десять, пятнадцать…) двадцать пять партий!

Но, помилуйте, приходит спасительная мысль, ведь эти двадцать пять организаций, представленных в парламенте, и всерьез (ой ли, шепчет внутренний голос) нацеленных на совершенствование бытия пославших их граждан, отображают спектр политических воззрений шестидесяти миллионов итальянцев). Шестидесяти, а не восьми.

При чем здесь восемь, спросит читатель. В самом деле, автор как-то незаметно ушел от израильской тематики, но таким же образом к ней и вернулся. Восемь миллионов человек, (а точнее – 8 424 076) – таким был прогноз сайта countrymeters.info на нынешний год. И вот на это, с точностью до одной персоны, исчисленное народонаселение в Эрец Исраэль приходятся «26 списков партий и блоков», как сообщает нам пресса.

Наверное, гражданам США, уверенным в том, что двух партий вполне достаточно для того, чтобы, сменяя друг друга, они могли бы руководить страной, учитывая их мнения, трудно понять, зачем в восьмимиллионном государстве нужны 26 политическипх организаций. Кто-то может предположить, что объяснение кроется в фрагментированности израильского общества, члены которого в разное время прибыли из разных уголков мира. Однако те израильтяне, кто бывал в Штатах, уверяют, что и там о монолитном единстве общества говорить не приходится. Для того, чтобы в этом убедиться, говорят они, достаточно побывать хотя бы в Нью-Йорке с его этническими районами, да и в других американских городах представители различных этносов предпочитают жить, не перемешиваясь. Но никто там не слышал об этнических партиях, о религиозных партиях, о партиях пенсионеров и прочих чудесах.

В чем же дело? Может быть, в искрометном левантийском характере? Но посмотрим на ту же Италию, о которой мы говорили в начале. Ту самую, где мавр когда-то сделал свое дело, где яд и кинжал в свое время были такими же орудиями политики, как ныне импичмент и вотум недоверия. И мы увидим, что на заре итальянской политической системы там было их всего-то две: «Правая» и «Левая». Да, они так и назывались. И было это в 1849 году. И лишь через тридцать лет от «Левой» отпочковалась «Крайне левая», а уж последняя родила Социалистическую, Республиканскую и Радикальную. Ну, и в качестве анекдота можно упомянуть, что на последнем своем изыхании «Левая» и «Правая», объединившись, дали жизнь «Либеральной».

Но все это отнюдь не сразу. В Израиле же еще до его провозглашения между сионистами не было согласия в том, какое государство строить и как это делать. Не стало проще и после достижения независимости. К сложностям самоидентификации сионистов различного толка добавились различия между редигиозными кругами. Что же касается традиционного в мире деления на левых и правых, то и этот критерий в Израиле отличается от общепринятого: линия раздела проходит согласно отношению к мирному процессу и к религии, а точнее – по отношению к влиянию религии на жизнь страны.

Такая сложность политического устройства привела к тому, что за всю историю страны ни одна из партий не формировала правительсво в одиночку. Даже первое место на выборах не позволяет делать этого. В результате граждане получают то, что получают – правительства, в которых правая, например, партия, получившая большинство в результате голосования, формирует такой кабинет, какой удается сформировать. В результате длительного торга в правительство входят, к примеру, левые, выступающие за немедленный мир с арабами на любых условиях, что идет вразрез с программными заявлениями правых. Кроме того, прицепом идет религиозная партия, требующая денег на содержание изучающих Тору, а также гарантий того, что их, изучающих, не возьмут в армию. Религиозные сионисты требуют поддержки поселенческого движения, социалисты – всеобъемлющих социальных гарантий. Такой кабинет, конечно, большую часть времени тратит на межфракционные дела и редко когда доживает до конституционного срока окончания каденции.

Еще одной особенностью израильской политической системы можно назвать чрезвычайную простоту, с которой партии отпочковываются друг от друга, а также возникают на пустом, можно сказать, месте. Замечены в отделении от родных, как говорится, партий, не только политики второго эшелона, но и такие тяжеловесы, как Шарон, вышедший из «Ликуда» и основавший «Кадиму», а также Ливни, побывавшая в «Ликуде» и «Кадиме» и основавшая «Ха-Тнуа». Из политиков, появившихся из ничего, можно отметить Яира Лапида с его партией «Йеш Атид».

Кое-кто уже начинает тосковать по тем временам, когда на первые роли в политике выходили боевые офицеры. Но «бульдозер» Шарон кончил «размежеванием». Эхуд Барак неслышно сошел со сцены. Нынешний премьер Нетаниягу связан по рукам и ногам коалиционными соглашениями.

По каким критериям станет голосовать избиратель на предстоящих выборах? Не будем безоговорочно верить результатам опросов. Есть мнение, что сами эти опросы являются инструментом формирования электоральных предпочтений. Поэтому давайте просто подождем выборов и уже потом попробуем понять, что получилось на этот раз – действительно выборы или обычное голосование.

Сергей ВОСКОВСКИЙ, Израиль